вала, что не следует говорить, у кого отец слушал
радио. Она не знала почему, но чувствовала: не сле¬
дует.
— У кого же он слушал? — и, ласково улыбаясь,
он пустил три красивых кольца дыма.
Флорика молчала.
— Что же вы молчите?.. Ничего плохого нет в
том, если у человека есть радиоприемник и он слу¬
шает музыку, пенье... У кого ваш отец слушал ра¬
дио? — повторил он более настойчиво, не переставая
впрочем улыбаться.
Флорика опустила голову и продолжала молчать.
Наступила тишина.
— Ты скажешь, наконец, у кого он слушал ра¬
дио? -— прогремело над ее ухом. Она подняла го¬
лову. И ей показалось, что она видит совсем другого
человека. Неужели это злобное, искаженное лицо
только что ласково ей улыбалось? Неужели этот са¬
мый человек только что так вежливо с ней беседо¬
вал?
Отшвырнув недокуренную папиросу, он встал и
подошел к ней. Флорика еще сильней ощутила на¬
зойливый запах его духов.
— Я с тобой разговаривал по-хорошему, но ты
этого разговора не понимаешь. Поговорю иначе...
учти, проклятая девчонка, что ты находишься в сигу¬
ранце. .. а-а, испугалась? .. Больше я с тобой цере¬
мониться не буду... небось, заговоришь... А ну, где
твой отец слушал радио? ..
Как это ни странно, но у Флорики вдруг прошел
страх, и ей стало легче на душе. Все непонятное ста¬
ло попятным.
Ее тревожил раньше притворно ласковый тон это¬
го человека. Она не понимала, почему он с ней так
разговаривал. Теперь все стало на свое место, все
определилось. Перед ней стоял злобный враг, комис¬
сар сигуранцы. Слово «сигуранца» — страшное сло¬
во, оно наводит ужас на всех. Но сейчас ей поче¬
му-то не страшно. Кроме того теперь-то она твердо
убеждена, что ни в коем случае не следует говорить,
у кого отец слушал радио.
Она видит перед собой ровный, в ниточку, пробор
комиссара. В нее впиваются его колючие глаза. Но
она стойко выдерживает этот взгляд.
Неожиданно сильная пощечина обжигает ее ще¬
ку. На минуту темнеет в глазах. Не помня себя, Фло¬
рика вскакивает, хватает со стола тяжелое пресс-
папье, замахивается, но в тот же момент чувствует,
что кто-то сзади схватывает ее за руку. Она пытает¬
ся вырваться, но ее крепко держат.
— Что с ней делать, шеф, может, покрутить не¬
много?— спрашивает деловитый голос.
— Подождем. Отведи ее вниз, пусть подумает,
может, образумится... если же нет, то мы ей пока
жем, как у нас из людей мельницы делают, как игол¬
ки под ногти вгоняют, как пятки прижигают...—
отвечает комиссар.
Флорику выталкивают из кабинета. Держа за ру¬
ку, ее тащит по коридору агент сигуранцы. Флорика
идет, и из глаз ее текут слезы, как она ни старается
их удержать. Ах, как обидно, что они все-таки текут.
— Ничего, не так еще заплачешь, — говорит
агент.
— Я... я не плачу... не боюсь я вас.. .
— Ничего, забоишься.
Они спускаются по ступенькам куда-то вниз.
Пальцы агента по-прежнему сильно сжимают ее руку.
Как противны ей эти пальцы!
Агент отмыкает какую-то дверь и толкает ее в
спину. Флорика перелетает через порог и падает на
пол. Дверь с лязгом захлопывается.
ГЛАВА 25
В ПОДВАЛЕ СИГУРАНЦЫ
Несколько минут Флорика лежала неподвижно.
Пол был холодный, сырой, липкий. Становилось хо¬
лодно. Флорика вся скорчилась. Было темно и тихо.
Послышался шорох. «Здесь еще кто-то есть»,— поду¬
мала Флорика. Она с трудом приподнялась, протя¬
нула руку — стена.
— Кто здесь? — крикнула она. Опять послышал¬
ся шорох и снова все смолкло.
— Ответьте! — взмолилась Флорика. Но в ответ
та же тишина. Тишина и густая кромешная тьма.
Флорика встала и медленно побрела вдоль стены,
ощупывая ее. Стена была неровная, шершавая. Не¬
ожиданно Флорика больно ударилась коленом о дру¬
гую стену. Острая боль пронзила все тело. Она
упала. Под ней что-то зашуршало. Сено. Оно плохо
пахло и было сырым. Флорика скорчилась и застыла.
Что теперь будет? Она все равно не скажет, у ко¬
го отец слушал радио. Им это очень хочется знать,
но нет, она не покажет. Она упрямая. О, они ее еще
не знают. Пусть бьют, она все равно не скажет.
А что будет, если они оставят ее здесь на месяц, на
год? Ведь никто не знает, где она. И никто так и не
узнает. Она будет лежать в этом темном и сыром
подвале дни и ночи. Долго... долги... Пока не ум¬
рет. .. Интересно, что делает теперь Илиеш? А он бы
сказал? Она вспомнила упрямое лицо Илиеша, его
прямой взгляд. Нет, конечно, не сказал бы. И она
не скажет, ни за что на свете не скажет.
Понемногу мысли ее начали путаться, и, утомлен¬
ная, измученная, Флорика уснула.
Она проснулась и вскрикнула от острой боли в
ноге. Что-то зашуршало, пискнуло. Флорика вздрог¬
нула: крысы!
Она вскочила на ноги. Прижалась к стене. Замер¬
ла. Где-то близко от нее снова послышался шорох и
писк. Ближе... ближе... Что-то коснулось ноги...
Она топнула ногой и закричала изо всех сил. Крысы
заметались по подвалу. Страшное отвращение охва¬
тило Флорику. Ей казалось, что весь подвал полон
крыс. Она опять принялась кричать и сильно стучать
в стену. Потом обессиленно умолкла. Стало тихо, не¬
вероятно тихо. Что будет? Если она ляжет и заснет,
ее крысы искусают, сожрут. Их так много.
Опять это ужасное шуршание. Она так устала
кричать. И Флорика решает петь. Когда она замол¬
кает, шуршание и писк возобновляются. И она поет,
не останавливаясь. Поет одну знакомую песню за
другой. Все громче и громче...
У двери раздаются шаги. Кто-то кричит:
— Ты что, с ума сошла?.. Перестань сейчас же!..
Шаги затихают.
Сколько времени прошло? Неужели все еще ночь?
Как долго она тянется. Петь нельзя. Сейчас опять
выползут крысы. А нога болит. Как сильно эти кры¬
сы кусаются. Они, наверно, ползали по ее рукам, жи¬
воту, по всему телу. Флорику затошнило.
Вдруг она слышит над головой какой-то шум.
Шаги... говор... Кто-то говорит... долго и спокой¬
но. .. Это, кажется, голос комиссара, который ее до¬
прашивал. Слов она разобрать не может. Другой го-
лос слышится реже. Комиссар что-то кричит. Какой-
то странный шум. Глухие, равномерные удары.
Флорика прислушивается. Неужели это стонет
кто-то? Сердце начинает сильно биться. Да, да, кто-то
стонет. Удары продолжаются. Потом все затихает.
Слышится резкий голос комиссара. Он что-то кричит.
Потом наступает тишина. И вдруг — страшный, не¬
человеческий крик. И снова тишина. Сердце Флорики
так бьется, что, кажется, вот-вот выскочит из груди.
И опять тот же пронзительный, страшный крик.
Она вскакивает.
— Не смейте бить!..— плача, кричит она исступ¬
ленно. И стучит в стену руками и ногами.
Постепенно шум наверху затихает. Всхлипывая,.
Флорика ложится на сено и, обессилев, засыпает.
Проснувшись, она замечает, что тьма, окружаю¬
щая ее, стала как будто не такой густой, как раньше.
Флорика с трудом подымает голову. Наверху еле-еле
светится маленький квадрат.
Флорика продолжает лежать неподвижно, стара¬
ясь ни о чем не думать.
В камере все больше светлеет. Свет проникает че¬
рез маленькое оконце под самым потолком. Шорохов
и писка уже не слышно. Флорика теперь видит, что
она лежит в большом, сыром подвале. На стенах по¬
лустертые надписи, рисунки. Вот нарисована звезда,
а под ней — несколько слов. Она машинально читает
отдельные, не стершиеся слова надписей. «.. .Насту¬
пит...» Что наступит? Когда? Вот дальше... «Сыр-
