«избранными», «высокопоставленными деятелями».

Один из этих лакействующих перед Уолл-стритом

разбойников заявил в Сивасе: «Бумага и радио, типографии и

кинотеатры, газеты и полиция, суды и казармы, казна, тюрьмы и

банки, меджлис и армия — все это, вся государственная

машина в наших руках... За нами стоит Америка... Пусть наши

внутренние враги знают это».

Действительно, в руках у эксплуататорских классов

мощный аппарат. Но народ против них. Вот почему они называют

турецкий народ «внутренним врагом».

В Вашингтоне дергают за нитку — и в Анкаре фашистские

депутаты выскакивают на трибуну меджлиса и кричат:

— Мы заработали право вступления в

Северо-атлантический союз пролитой в Корее кровью меметчиков! Надо

поставить на карту все, что есть у турецкой нации! У того, кто

откажется от сладкого пирога, пусть выпадут зубы!

Анкарские торговцы пушечным мясом в качестве пая в

организованный американскими фабрикантами смерти

агрессивный северо-атлантический трест обязались внести

миллионы жизней турецких солдат, все достояние народа и всю

территорию Турции. Это у кемалистов называется

«целостностью нации», «целостностью территории». Они бьют в

барабаны на газетных полосах, трубят в фанфары на каждом

перекрестке: «Война... Война... Тотальная война».

ВЧЕРА и СЕГОДНЯ

Прошли годы. Мы снова скитаемся по тюрьмам и этапам.

На этот раз под конвоем жандармов в наручниках ведут нас

с востока на запад... ^

Мы идем до южным волостям Чукурова. Хлопковые поля.

Сюда стекаются тысячи крестьян, у которых в родной деревне

не осталось ни кола, ни двора. Нищета и голод бредут по

дорогам.

Адана. На площади у моста рынок батраков. Это постраш-

нее, чем старые рынки рабов. Пятьдесят тысяч безработных на

этом рынке.

Идет дождь. Нас не принимают ни в местной тюрьме, ни

в жандармском управлении. «Ваши бумаги выправлены в

Синоп».

Мы стоим на площади у здания вилайетского управления.

Вымокли до костей. У меня начался приступ малярии, всего

трясет. Чтобы не свалиться на мостовую, опираюсь на плечо

товарища. Конвоирующие нас жандармы растерялись: не

знают, что делать.

Мы кричим во весь голос: «Долой фашизм!» Я дрожу от

холода, горю. Поем песни. Прохожие останавливаются. Несмотря

на дождь, собирается толпа. Наконец являются прокурор и

начальник жандармерии. Полицейские разгоняют народ.

Нас вталкивают в какой-то подвал в здании вилайетского

управления. Здесь мы просидели два дня. Кажется, что нас

оросили в огромную мусорную корзину... Кругом

пожелтевшие, истлевшие старые газеты, бумаги, книги.

Забыв обо всем, мы копаемся в старом бумажном хламе.

Мой товарищ ищет что-нибудь «новое», «свежее», хотя бы

пяти —восьмилетней давности. Страстное желание читать

овладевает нами! Но здесь самые «свежие» газеты — начала

30-х годов,

1932 год. На первой странице фотографии американского

генерала. Макартура. Он прибыл, чтобы поближе познакомиться

с турецкой армией. «Я считал бы честью для себя командовать

турецкой дивизией... Стиснув зубы, Турция может выставить

миллионную армию»,.— заявил он корреспондентам.

С одной дивизии начали представители американских

милитаристов торг с Анкарой. Но уже тогда Пентагон зарился

на миллионы меметчиков.

Другая газета. 1933 год. «Министр экономики Джеляль-бей

(Баяр) пригласил специалистов из Америки... Американцы

обследуют богатые месторождения турецкой нефти и полезных

ископаемых... Они уделяют особое внимание залежам меди и

хрома... Они обследуют также дела турецких банков».

Американские короли доллара и нефти давно уже засылали

в Турцию своих разведчиков, понемногу укрепляли свои

позиции -с помощью кемалистов — сторонников американского

мандата. Анкара исподволь торговалась с ними. А годы шли...

И вот в один прекрасный день американские генералы,

офицеры, так называемые деловые люди, банкиры, дипломаты,

«специалисты», сенаторы, предъявляя «доктрину Трумэна» вместо

паспорта, валом повалили в Турцию.

Возродился прежний режим капитуляций. Американцы

создали в Анкаре «государство в государстве», наместники

Уолл-стрита стали подлинными хозяевами страны. Чанкая,

резиденция премьер-министра и председателя меджлиса,

генеральный штаб и все министерства специальными

телефонными линиями, специальными курьерами связаны прямо с

американским посольством, с американской военной миссией,

с «Управлением по осуществлению «плана Маршалла».

Встречая специальных курьеров, подымая трубки прямых

телефонов, «сорок разбойников» сгибают спины в три погибели.

Стоило Макартуру послать телеграмму, как ему из Турции

в Корею присылают батальоны турецких солдат. Он расходует

меметчиков, как пушечное мясо, а на родину возвращает их

личные номера и похоронные свидетельства.

НАРОД СРАЖАЕТСЯ

Удушливая жара. В порту Искендеруна на пристанях, на

молу столпотворение. Меметчиков, как овец, отправляют на

корейскую бойню. Парней из Анатолии выгружают из

эшелонов, загоняют в трюмы американских пароходов. Эти плавучие

гробы уходят в море, увозя обреченных на смерть людей.

Беспрерывно прибывают корабли с американским оружием,

бросают якорь в порту. Они везут в Турцию американскую

смерть.

На вагонах, на станционных зданиях, на дверях домов, на

подъемных кранах в порту коммунисты расклеили воззвания:

«Турецкие солдаты, на вас надели американскую рубашку

смертников! Не соглашайтесь умирать и убивать за Трумэнов

и баяров! Дезертируйте! Турецкие рабочие, не разгружайте и

не грузите американское оружие!»

Бастуют докеры Искендеруна: они отказались разгружать

пароходы с американским оружием. Народ поддерживает

бастующих. В городе объявлено осадное положение. Против

забастовщиков, против народа высланы войска. Происходят

столкновения, льется кровь.

Восстали радисты Афьенского гарнизона. «Мы не поедем в

Корею!» - заявили они. Снова столкновения, снова льется

кровь. Но на этот раз становится ясно, что народ тоже учится

использовать полученное американское оружие против своих

врагов. Взявшиеся за оружие радисты не забыли, как их деды

и отцы громили иностранных оккупантов на скалистых

холмах Афьена.

То и дело американские военные корабли проходят через

Дарданеллы, коптят небо в Мраморном море, бросают якоря на

рейде в Стамбуле против «Девичьей башни». Наглые

долговязые американские моряки, сдвинув на рыжие брови белые

маленькие, как лимонная корка, бескозырки, высыпают на улицы.

Они дебоширят, пристают к прохожим. Кажется, что Стамбул

снова переживает дни иностранной оккупации.

Стамбульский вали является одновременно председателем

городского муниципалитета. Председатель муниципалитета

ростом с вершок, но дел у него выше головы. За счет

муниципалитета он устраивает в честь американцев банкеты,

предоставляет в пользование «уважаемых гостей» дома

терпимости. Защищая собственность землевладельцев и охраняя глаза

американских господ от неприятных картин,

американизированный вали под видом заботы о красоте Стамбула разрушает

в Казлычешме ночлежки и хибарки бедноты. Отряды

жандармерии и полиции по приказу вали окружили жестяный и

фанерный городок, в котором ютятся 50 тысяч бедняков. Беда

подошла к самой двери. Остался один выход — сражаться.

И Казлычешме сражается!

Перед «Дворцом культуры и спорта» сгрудились сотни

автомобилей. Пять тысяч шоферов прибыли на конгресс