После того как в два часа ночи Hacienda закрывался, самые стойкие отправлялись на пустыри Хьюма [106] и, минуя бесконечные бетонные застройки района (теперь давно уже разрушенные), продолжали веселье там. Клуб The Kitchen на Чарльз Берри Креснт был на самом деле двумя обыкновенными квартирами, между которыми сломали стену и превратили помещение в одну большую студию. Сначала здесь были кровати и видеоигры, кто-то приходил сюда посидеть за огромным столом, поговорить, выпить пива и покурить травы, а кто-то продолжал танцевать внизу на импровизированном танцполе. Бывали выходные, когда в Kitchen набивалось несколько сотен человек.
К концу лета в Манчестере прошла первая нелегальная вечеринка в складском помещении под железнодорожным мостом у станции Пикадилли. Зачинщиками вечеринки стали представители той самой рабочей богемы, о которой говорит Пол Коне, — люди, на ближайшие два года ставшие движущей силой манчестерской культуры эйсид-хаус: братья Энтони и Крис Доннелли из трущоб Уизеншоу, а также Эрик Баркер и его младший брат Энди, участник хип-хоп-микс дуэта Spinmasters. Они нарисовали краской на стене углового здания Стор-стрит, неподалеку от свалки отца братьев Доннелли, огромное лицо Смайли и довершили рисунок подписью: «Sweat it Out» [107]. Если как следует приглядеться, лицо Смайли можно разглядеть на стене и сейчас, сильно потускневшее, но не потерявшее оптимизма.
New Order тоже были на тот момент в гуще событий. Однажды они устроили в подвале Hacienda нелегальную вечеринку с оргией, они только-только закончили на Ибице запись альбома «Technique», а несколько месяцев спустя Бернард Самнер будет очень похоже изображать сумасшедшие танцы Беза в программе «Тор Of The Pops».
В октябре Happy Mondays укрепили связи с Лондоном, организовав презентацию своего второго альбома « Bummed » в клубе Spectrum, принадлежащем Иэну Сент-Полу и Полу Оукенфолду. «Bummed», по словам Шона Райдера, был в первую очередь экстази-альбомом. Во время работы над записью музыканты следили за тем, чтобы у их продюсера Мартина Ханнетта не переводился запас таблеток. «Этот альбом называется так потому, что, когда мы только начали принимать экстази, мы совершенно не умели себя контролировать и трахали все, что попадалось нам на глаза, — объясняет Райдер. — У нас тогда была для этого такая фраза (теперь мы больше так не говорим): "Ты ее прислонил?". "Прислонить" — это у нас означало "трахнуть"» [108] (NME, апрель 1990). К этому времени отделение Spectrum открылось и в Манчестере, и Happy Mondays сняли в нем видео на свой сингл «Wrote for Luck», но в Лондоне разгильдяйский образ Mondays смотрелся куда экзотичнее и производил на музыкальную прессу намного более сильное впечатление. Безумные манчестерцы просто очаровали приглашенных журналистов — те танцевали до упаду (разумеется, окружение группы с радостью позаботилось о химической причине всеобщего веселья).
Через несколько месяцев Hacienda был уже слишком тесен, чтобы вместить всю ту энергию, которая сосредоточилась в нем и пылала огнем: танцующие не умещались здесь чисто физически, не говоря уже о химических реакциях, распирающих стены клуба и норовящих разорвать его на части. Собственно, именно это в конце концов и произошло. Клуб Osbourne раньше был концертным залом на улице Олдхэм-роуд в Майлз-Плаггинге — сплетении улиц к северу от центра Манчестера, одной из самых унылых и запущенных частей города с пейзажем из заколоченных магазинов, битого стекла и наполовину заселенных муниципальных домов. «Город угонщиков автомобилей» — так назвал это место один из здешних жителей.
Внешне Osbourne напоминал клуб для рабочих — темный, с низким потолком и отвратительным пивом, вонючим, как самодельное варево. Когда Эрик Баркер и Джимми Шерлок («Джимми Пирожок») со своим напарником Джоном Кеньоном («Джон Телефон») (ещедва местных персонажа с дурной репутацией, в прошлом промышлявших нелегальным распространением флайеров) арендовали это место, в нем проходили программы ирландского танца и устраивались свадьбы. Теперь заведение переименовали в Thunderdome [109], и никогда еще название так точно не соответствовало атмосфере клуба: в этом тесном и тусклом зале музыка бушевала и клокотала, как злая непогода — порывы ветра, удары молнии, ураган и ливень с градом. Местные диджей — Spinmasters, Стив Уилльямс и Jam MCs — только усиливали гнетущее ощущение. Если в Hacienda царила атмосфера блаженства и красоты и диджей крутили страстные песни диско-див, то здесь предпочитали металлический фанк из Детройта и мо-лотобойный пульс бельгийской тяжелой музыки.
К этому времени, если ты не был завсегдатаем, попасть в Hacienda становилось все сложнее и сложнее, и молодежь из близлежащих криминальных районов (Майлз-Платтинг, Анкоутс, Клейтон и Ньютон-Хит), страстно желающая выбиться в люди или вообще выбиться хоть куда-нибудь, потянулась в Thunderdome. «Манчестер делится на северную и южную часть, — рассказывает Гэри Маккларнан, фотограф из Уизеншоу, специализирующийся на фотосъемке местных клубов. — Юг — это столица, там живут студенты и журналисты. А север — мрачное и унылое место, где жить очень непросто. Тут людей эксплуатируют, здесь плохо с жильем, безработица, и, следовательно, мало самоуважения и предостаточно поводов для бунтов. Thunderdome был очень жестким местом, очень порочным. Туда невозможно было войти и почувствовать себя уютно, если ты не был в полной отключке. Тяжелая музыка, мрак, темнота. Дешевые наркотики. Эйсид и «спид».
Во внешнем мире Thunderdome имел устрашающую репутацию, для тех же, кто находился внутри, это был настоящий рай. Люди собирались за несколько сотен ярдов от клуба на той же улице в пабе Angel, чья вывеска со временем изменилась: все буквы были оторваны за исключением одной, простой и многозначительной буквы «Е».
Манчестер — это город, построенный на инициативе и изобретательности. Его текстильное производство занимало центральное место в промышленной революции, было плавильным котлом викторианского предпринимательства и бурно развивающейся торговли. Манчестер называли Коттонополисом — Городом Хлопка—и «дымовой трубой мира». В XIX веке здесь жил Фридрих Энгельс, и темные сатанинские фабрики Манчестера стали одним из источников вдохновения Энгельса и Карла Маркса во время написания ими «Коммунистического манифеста». Город сыграл ключевую роль и в информационной революции: именно здесь была собрана первая поступившая в широкую продажу модель компьютера. Хотя викторианская архитектура Манчестера остается свидетельством невероятного богатства хлопковых королей, за последние годы город сильно изменился, и теперь, в попытке противостоять промышленному спаду, центральное внимание здесь уделяется не производству и инженерной промышленности, а вопросам культуры и досуга.
Манчестер, возможно, единственный город в Англии, не считая Лондона и Ливерпуля, о котором создано такое количество мифов и легенд, что настоящего города за ними почти и не видно. Причудливая ностальгия «Улицы Коронаций»[110] — одна из самых известных манчестерских легенд: идеализированное воспоминание, основанное на утраченных понятиях всеобщей дружбы и схожесги культурных ценностей, человеческой честности и простоты, мощеных улочек и теплых встреч в «Rover's Return» [111]. «Я знал, что долго это не продлится, — сказал однажды создатель «Улицы» Тони Уоррен, с тоской вспоминая Манчестер конца 50-х. — И мне хотелось, чтобы благодаря нашему сериалу все это сохранилось, застыло, как муха в янтаре».
Тони Уоррен запечатлел прошлое Манчестера, а писатель-фантаст Джефф Нун предпринял попытку вообразить Манчестер в будущем и превратил местный пейзаж в замкнутое, лишенное дневного света пространство, населенное футуристическими панками, фанатами музыки и безработными искателями приключений, а окраины города превратил в зловонные мусорные ямы, где мутанты — полулюди-полусобаки — рыщут среди битых бутылок в поисках пищи. Как в любом фантастическом романе, эта реальность не была выдумана — она была перенесена из настоящего мира: Хьюм и Рашолм были спроецированы в дистопический параллельный мир.
