- Инесса! Я иду! Я тебя люблю! – завопил он дурным оглушительным голосом.

Инесса аукнула совсем рядом. Раздался плеск. Костя сделал ещё шаг и тоже ухнул в прохладную воду. Он вынырнул и хотел оглядеться, но кто-то схватил его за ноги и потащил ко дну. «Чёрт, дежавю! – успел подумать он. – Этого не может быть! В огороде у Каймаковых нет никакой воды. Где я? Где Инесса?»

Изо всех сил он рванулся вверх, а когда вынырнул, увидел невозможное: кудрявые берега Копытина озера, освещённые громадной неполной луной, на которой просматривались моря и кратеры.

Вода пахла болотом. Она была неспокойна – неподалёку от Кости пузырился и кипел какой-то бурун. Костя поплыл от него прочь, но всё-таки через плечо позвал:

- Инесса!

Инесса хотела ответить, но только громко хлебнула воды. Костя оглянулся. За ним мелкими девчачьими сажёнками плыла знакомая местная купальщица. Сейчас Костя не мог наверное сказать, есть ли у неё хвост, но видел, что вдоль её лба белела полоска медицинского пластыря.

А Инесса тонула. Она била руками и пускала пузыри посреди озера. Спасти её Костя не мог – озёрная тварь неумолимо приближалась к нему. Она тихо и сладострастно хихикала.

Костя отчаянно плыл к берегу, но тот, словно пришитый, качался над чёрными волнами и не приближался ни на йоту. Преследовательница уже поравнялась с Костей. Она даже толкнула его твёрдым чешуйчатым боком. Делать было нечего – Костя развернулся и изо всех сил стукнул её кулаком в глаз.

Пловчиха охнула, Костя поплыл дальше. Берег вдруг сдвинулся, стал ближе. Скоро Костя выскочил на илистое мелководье. Он знал: удирать надо, не мешкая.

Так он и сделал. Лес вокруг был настолько тёмным, что казался знакомым. Спустя полчаса деревья расступились, и Костя увидел шоссе. Он двинулся по асфальту вперёд.

Только через несколько минут он остановился. Он будто проснулся. Морок кончился, а реальность была ужасна: Инесса, конечно же, утонула в Копытином озере! А он не смог ей помочь! Спасателей на водах в этом диком месте нет, так что звать было некого, но всё же…

Каким образом они с Инессой оказались в озере?

Костя готов был поклясться, что от порога бани до проклятой воды он сделал не более десяти шагов. Отлично представлял он и место вокруг избы Каймаковых – налево начинался дачный посёлок, направо шла деревенская улица. Никаких водоёмов поблизости не было. Откуда озеро? Не могло же оно присниться?

Костя пощупал свои волосы – мокрые. Ещё хуже было открытие, что шагает он по шоссе совершенно голый. Пришлось отойти к обочине и нарвать из травы веник, чтоб прикрыться. Хорошо, что час был поздний, и ни одной машины не встретилось.

В будке дачного охранника тоже было пусто и мертво. Костя начал беспокоиться, сможет ли он проникнуть домой - ведь брюки с ключом в кармане остались в бане. Как быть? Идти к старухе Каймаковой с букетом вместо штанов? Рискованно.

Костя вспомнил, что во дворе на верёвке у него сушится тряпка, которой он мыл пол. Парео предпочтительнее веника! Костя снял тряпку, обмотал её вокруг бедёр, но тут заметил, что дверь дачи Колдобиных приоткрыта.

Он осторожно протиснулся в сени, взял садовые вилы и крадучись обошёл все комнаты. Они были пусты. Если кто-то тут и побывал, то успел убраться до Костиного прихода. «Ой, как надоела чертовщина, – устало ругнулся Костя. – Закроюсь и буду спать трое суток!»

Он поднялся в розовую комнату, сел на кровать. Рядом с кроватью, на стуле, аккуратно висели его джинсы и футболка, забытые в бане. Всё это хорошо пахло чистотой и утюгом. Рядом в первой позиции застыли белые Костины кроссовки, идеально вымытые. Костя не придумал ничего лучшего, как показать им язык.

Глава 7

Зелёный огонь пылал среди красного. Видеть это было невыносимо.

Костя дергал щекой и слезящимся глазом, пока не проснулся. Тут он обнаружил, что солнечный луч невероятной мощи бьёт в щёлку меж штор. Луч прочерчивал диагональ в полутьме, кишащей пылинками, достигал Костиной подушки и Костиного лица и жёг, как сквозь линзу.

«Тоже мне олигархи! - подумал Костя о Колдобиных. - Жалюзи не могли поставить».

Спать больше не хотелось. Костя размашисто вскочил с кровати и застонал: всё тело, оказывается, ныло и болело. Он подошёл к зеркалу и увидел, что сплошь покрыт синяками, укусами и длинными царапинами. Снова комары? Непохоже!

С запозданием включилась память, и Костя наконец понял, кто его так изукрасил. Это Инесса Каймакова выполнила вчера уговор - дала по полной программе. А потом она погибла в Копытином озере… Тут же возник перед глазами бледный труп Артура, вспомнилась и тачка. Неужели всё это было на самом деле?

Если было, то это конец. А если только приснилось?

Костя решил спокойным шагом пройтись по деревне и посмотреть, волнуется ли народ. Раз Инесса исчезла, то должен волноваться.

Натянув отутюженные вещи, Костя вышел на крыльцо и зажмурился: солнце пекло, как сумасшедшее. И деревья вокруг, и лужайки сияли безобразно яркой зеленью. У крыльца молодо лоснился шиповник, вчера ещё совершенно жухлый. Он покрылся жарко-розовыми цветами, на которых висели басистые пчёлы. В траве желтели одуванчики.

«Ненормальное местечко, - проворчал Костя. – Ведь я отлично помню, что вчера тут был листопад – деревья стояли голые, грибами отовсюду несло, паутина липла. А сегодня какой-то май месяц. Впрочем, плевать!»

Садом он прошёл к оврагу; раздвигая бурьян, на четвереньках подполз к знакомому забору.

В огороде Каймаковых тоже всё зеленело. Цвела неправдоподобными оранжевыми цветами тыква. Над ней шмели и пчёлы вились ещё гуще, чем над шиповником. Их гудение звучало, как мужской хор, который выводит что-то заунывное с закрытыми ртами.

Банька больше не дымила. Рядом с ней, на солнышке, стояла табуретка, а на табуретке тазик. К тазику склонилась старуха Каймакова. Была она в старорежимной сборчатой юбке и мужской майке-алкоголичке.

Старуха преспокойно мыла голову. Когда она ополаскивалась из ковша, её розоватый череп с мокрой сединой казался совершенно голым. Костя ждал, пока старуха не осушила череп полотенцем и не свернула жидкие патлы в кукиш - хотелось видеть её лицо, омрачённое тревогой за внучку.

Но никакой тревоги не было. Клавдия Степановна безмятежно улыбалась хорошей погоде. Волосы, и без того прилизанные, она старательно приглаживала своей скелетоподобной рукой.

«Может, бабка Инессы ещё не хватилась, потому и веселится? – подумал Костя. – Скорее всего, так оно и есть. Что же теперь делать? Идти к Бабаю? И день, как назло, отвратительный. Голова разболелась адски - наверное, от солнца».

Костя вернулся в розовую комнату. И затылок, и лоб быстро наливалась горячей болью. На даче никаких подходящих таблеток не оказалось, зато из каждого угла Костя стал слышать шелест и подвывания девятого вала. От красок Айвазовского слезились глаза.

Не желая больше терпеть муки, Костя вытащил из кладовки пыльный складной велосипед, собрал его и покатил в сторону Конопеева. Он решил купить болеутоляющего и спичек, да побольше. Хватит таскаться по соседям, нарываясь на неприятности!

Перед аптекой Костя остановился в раздумье – очень уж не хотелось видеть Леночку с её пластырями. К тому же он был уверен, что если оставить продвинутый колдобинский велосипед на улице, его тут же угонят.

Постояв немного под надписью «гандоны», Костя двинулся к местному базарчику. Это был не базарчик даже, а просто кучка старух, которые сидели в тени автобусной остановки. На скамейке и прямо на пыльной траве они разложили свой нехитрый товар – чесночные головки, голенастые букеты зрелого укропа, молодую картошку в детских ведёрках. Промышляли старухи и жвачками.

Две девицы, загорелые и друг на друга очень похожие, как раз купили у старух по жвачке. Спешить девицам, судя по всему, было некуда, и они стояли, взявшись за руки и поглядывая то на укроп, то на Костю. Завидная Костина внешность вызывала у них рефлекторное хихиканье.