Дашдамиров - Гриценко не в состоянии понять ошибки прошлого. Осо
знать нелепость того, что делает сейчас. Долгие годы он был всем и вдруг
стал ничем. Спустившись «сверху» (в прямом и переносном смысле)
во дворик к Нури, Дашдамиров-Г'риценко с усвоенной внешней значи
тельностью осанки, но уже потерянный, жалкий внутренне пытается
договориться с Нури: сует ему деньги за обучение давно забытому са
пожному мастерству. Его руки, отвыкшие трудиться и привыкшие к по
велительным начальственным жестам, а теперь дрожащие, растерянные,
выдают состояние души. И отказ бывшего друга добивает Дашдамирова:
он падает - сердце не выдержало.
Поди, проникнись чужим горем, а Николаю Гриценко верят! Чужое горе,
чужая беда (пусть и неумного человека) задевает. Значит, зритель, покинув
театр, унес важный урок чувства.
«Театр, я твой бессменный часовой!» - это слова из песенки Ар
кадия Шишкина, пожилого авантюриста, сыгранного Н. Гриценко
в «Театральной фантазии». Спектакль этот, на наш взгляд, эклектич
ный, лишенный какого-либо единого идейно-эстетического принципа,
остался в памяти как неимоверно противоречивое действо. Несмотря
на прекрасный текст пьесы, талантливость актерского состава: А. Гра
ве, Г. Абрикосова, Л. Целиковской, Л. Пашковой цельного действа
не получилось.
Но работа Н. Гриценко, пожалуй, одна из самых сложных, вершинных.
Она изобилует множеством нюансов, оттенков, почти неуловимой игрой
красок, настроений,чувств.
Аркадий Шишкин. Выше среднего роста, плотный мужчина, аккуратно
подстриженные волосы,элегантный современный костюм
(зеленый в полоску, красивая под ним сорочка и галстук-бабочка),
черный модный ныне «дипломат» в руках. Он подходит к парадному
дома и начинает разговор с лифтершей... С первых же звуков голо
са (высокого с небольшой хрипотцой), с первых же слов и движений
этого человека попадаешь под магнетизм музыки речи, говора, пла
стики. Начинаешь всматриваться в него, вслушиваться... Неплохой
психолог этот Шишкин: как молниеносно, с одного взгляда он оце
нил и понял, что за человек эта лифтерша, как с ней разговаривать,
держать себя. Обворожил ее изяществом манер, салонно-слащавой
интеллигентностью и добился исчерпывающей информации. С рас
шаркиваниями, поклонами, приложившись к ручке пожилой дамы,
уходит Шишкин-Гриценко, слегка пританцовывая. «Какой рафини
рованный человек!» - восклицает лифтерша (А. Казанская). Первая
сцена. Первое впечатление. Любопытно.
Бурная жизнь пожилого авантюриста, не раз отбывавшего сроки наказа
ния, вдруг... привела в театр. Шишкин, украв как единственную ценность,
рукопись графомана Каурова и перепечатав ее, отнес эту «глубокую» пьесу
завлиту Маргарите Львовне (Л. Целиковская). «Начинающий» автор был
принят, обласкан, пьеса поставлена... И больше уже ни о чем ином, кро
ме театра, «генералок», прогонов, репетиций, Шишкин-Гриценко думать
не может. Он влюбляется в театр и сам пишет пьесу. Он не блещет умом
«Женщина за зеленой дверью». Дашдамиров
и культурой, но умеет быстро схватить на лету нужное, умеет с разными
людьми быть разным (нечто Чичиковское сквозит в нем). Бывает сенти
ментален и цинично-трезв, мягок и порочен. Наконец, Шишкин-Гриценко
натура увлекающаяся. О своей бывшей «профессии» этот повидавший
виды авантюрист говорит: «Артистизм, грация, творческое начало...»
Но вот Шишкин оказывается на стезе искусства, попадает в водоворот
закулисной жизни. Тот же принцип действия остается: с неподражаемым
«Театральная фантазия». Шишкин
артистизмом, грацией, творчески «работает» Аркадий Шишкин. Пока шли
обсуждения, репетиции, прогоны Шишкин Николая Гриценко заметно ме
нялся: его движения, манеры, походка становились все значимее, «весо
мее», увереннее и... изысканно-театральнее, в его речь на смену арготизмам
(«как наколоться», «с туза иду», просторечным выражениям «офонареть
можно») приходит лексика новой для него среды - театральной: «у меня
прогоны», «через неделю генералка», «скройся на второй план», «уйди со
сцены», «какая феерия». Шишкин уже не может жить без театра. «Я от
равлен! Я принял яд!» - признается он Косте Кучерявенькому. - «Я пишу
пьесу». Не лишенный сообразительности невежда Шишкин становится
в строй конъюнктурщиков от драматургии: пишет пьесу «нужную», «со
временную» и сам признается: «Я постепенно становлюсь элементом теа
тральной действительности». Шишкин-Гриценко твердо решил остаться
в театре, он уверен, что еще будет блистать его имя: «Театр! Как ты буди
руешь меня... Театр! Я твой бессменный арестант»... И снова танго, снова
артист движется, танцует поет.
Он смеется и плачет, негодует и шутит, восторгается и недоумевает,
оскорбляет и угодничает. Растерянность и безнадежность сменяются вы
сокомерием и самоуверенностью. И в каждой своей ипостаси, в каждом
состоянии актер предельно убедителен.
«Театральная фантазия». Шишкин - Николай Гриценко, Кауров - Владимир Этуш
«Ожидание». Шурик
Последняя по времени его работа - роль деда Шурика в пьесе А. Арбу
зова «Ожидание». К сожалению, драматургическая основа роли, как го
ворится, «оставляет желать лучшего». Н. Гриценко предложили сыграть
еще один вариант деревенского деда, и он использует весь свой богатый
опыт, чтобы полнее и ярче охарактеризовать героя. Его дед - неглупый,
честный человек, самостоятельный, напористый, «любопытный к жизни».
Он режет всем правду в глаза, потому что «врать скучно, наслаждения
не дает». Есть крошечная сценка у актера, на протяжении которой он сна
чала смешит всех (рассказ о привезенном кем-то из Египта коте, который
и «мяукает не так, не по-нашему»), а затем заставляет зрителей притих
нуть, вслушаться в его слова о луне, красоте русской природы, проник
нуться грустно-лирическим настроением.
Николаю Гриценко равно доступны высоты драматического и трагиче
ского, лирического и комического. Хочется заглянуть в будущее и пофан
тазировать: вот Гриценко - Фальстаф, а вот - король Лир, любопытный
Городничий в «Ревизоре» и не менее очевидно, оригинальный чеховский
Чебутыкин...
Но Гриценко играет то, что ему предлагают, в чем «видит» его режиссер.
Можно спорить о трактовке и исполнении той или иной роли, но про
валов, неудач у артиста не было. Зато есть театр Гриценко - явление в со
ветском искусстве серьезное и интересное.
Алла Романенко
Здравствуйте, Кирилл Сергеевич!
Он уже не молод. Но его живости, легкости, стремительности могут
позавидовать иные молодые увальни. А как он строен, как прямо дер
жится. Как непринужденно и красиво носит свою свободную бархатную
