— Это вепрь, — подчеркнул повар, — и вы тоже, если спросили.

— О, очень здорово. — Джеймс приподнялся на цыпочках, желая провалиться сквозь землю. — Ха-ха.

Ралли хихикнула, сморщив носик.

«Убей меня», — взмолился про себя Джеймс. Но Ралли взяла его под локоть и повела прочь.

— Никакого смокинга, Джеймс Бранч?

Джеймс был все еще красным от смущения.

— Кажется, нет.

— Ты храбрец.

Ралли подвела его к винным картам, где никто не стоял.

— Кажется, тебе надо выпить.

Джеймс взял бокал Фраскати. Он смотрел на запястья Ралли, ища следы от веревки.

— Итак, — произнесла Ралли. — Ты нечасто появляешься на вечеринках Патрика.

Джеймс выпрямился.

— Я так сильно выделяюсь?

— Отличаться от приятелей Патрика — это хорошо. — Ралли зевнула и улыбнулась. — Ты не такой.

Джеймс промолчал. Вошли Фрида и Криспин. Уолтер и Генри Шейкер вышли из бара и направились к ним.

— Т-ты была в Гималаях? — спросил Джеймс.

Ралли щелкнула пальцами.

— Музей Клойстерс. Вот где я тебя видела. Мы встречались как-то в музее.

Джеймс покачал головой.

— Я бы запомнил.

— У меня были длинные волосы. Мы смотрели на гобелен. С единорогом.

Джеймс не мог сосредоточиться на Клойстерс. Он думал о том, что произойдет, если он вонзится зубами в руку Ралли или покроет ее поцелуями от запястья до плеча.

Ралли потягивала вино, ее губы блестели.

— Ты думаешь о другой ночи, да, Джеймс Бранч? Ты думаешь о том, как я выглядела.

— Я думаю о том, как ты выглядишь сейчас, — ответил Джеймс.

Ралли подняла брови. Она уже собиралась открыть рот, сказать что-нибудь умное и кокетливое. Вместо этого она заметила, что плечи Джеймса гораздо шире, чем казались в темноте спальни. Она смотрела Джеймсу в глаза, в голубую бездну, за которой была видна неторопливость. У Ралли сперло дыхание.

— Как вино?

Ралли и Джеймс подпрыгнули от неожиданности. Перед ними, улыбаясь, стоял хозяин вечера, он положил руки им на плечи.

— Патрик, — выдохнула Ралли, — привет!

Патрик в смокинге возвышался над ними, высокий и безупречный. Он поцеловал в щеку Ралли, затем Джеймса. И стоял, улыбаясь то своему соседу, то женщине.

— Ты выглядишь потрясающе, сногсшибательно, — обратился он к Ралли, — обворожительно!

Ралли отпрянула назад.

— Патрик.

— Разве нет? Как считаешь, Бранч? Разве ее не хочется съесть?

— Патрик, — заворчала Ралли.

— Ну, скажешь, нет? — настаивал Патрик.

Джеймс снова начал разглядывать карту вин.

— Я-я, — произнес он, — я… согласен.

Патрик ударил Джеймса по плечу.

— Бранч немного смущается женского общества.

Ралли выпила вина.

— Некоторым женщинам это нравится.

— Уверен, что нравится. Уверен. — Патрик уже не смеялся. Он усмехался своим оскалом гиены. — Ралли писатель-путешественник, Бранч.

Джеймс прочистил горло.

— Я…

— Он знает, чем я занимаюсь, — отрезала Ралли. — Джеймс спросил меня о Гималаях. Я ответила, что не была там, но хотела бы побывать.

— Хорошо. — Патрик провел рукой по волосам. — Выходит, что у Джеймса с Ралли была настоящая беседа. Это так, Бранч?

— Я думаю, да, — сказал Джеймс.

— Ты слышала, Ралли? Он так считает.

— Я его слышала, — прошептала Ралли.

— Хорошо. — Патрик двумя пальцами взял Ралли за локоть. Джеймсу показалось, что Ралли вздрогнула.

— Мисс Мак-Вильямс, — произнес Патрик, — вы уже допили вино? Могу я проводить вас до бара?

Ралли вздохнула.

— Патрик…

— Мне бы хотелось поговорить с вами наедине, мисс Мак-Вилльямс.

— О… Хорошо, Патрик. Хорошо.

Патрик обернулся к Джеймсу.

— Рад, что ты пришел, — без выражения произнес он. Затем он увлек Ралли в сторону бара, оставив Джеймса в одиночестве.

— Я не знаю, Отис, — шептал Джеймс, — это нелепо. Мой сосед собрал всех этих мужчин и женщин. Мужчины солидны, а женщины прекрасны, но стоит парню разговориться с девушкой, как появляется Патрик, как страж. Но он не страж, он…

Джеймс прикусил язык. Он не знал, кто его сосед, у него не было даже слова, обозначающего это. Он знал только, что сила и власть Патрика заставляют его нервничать.

— Она была так прелестна, Отис. На ней было платье цвета бургундского вина, серебряные сережки, и ее волосы были золотистыми и взъерошенными. Мне хотелось провести по ним рукой. — Джеймс раскачивался с закрытыми глазами. — Мы сидели за разными столиками. Она сидела рядом с Патриком, а меня посадили между Лизой Мак-Маннус и каким-то парнем из «Харроу Ист».

Джеймс нахмурился.

— Не думаю, что Патрик в нее влюблен. Вот в чем дело. Не думаю, что он вообще в кого-то влюблен.

Был час ночи. Сквозь стены доносилось тиканье, Джеймсу нравилось его слушать. Он представлял, что это Примптон реагирует на его новости.

— На ужин подавали жареного вепря и какой-то необычный портвейн. Напоминало средневековый пир. Сара Вольф не притронулась к вепрю, потому что он не кошерный, а Лиза требовала овощей, так как она вегетарианка. Сомневаюсь, что в Средние века были вегетарианцы, Отис.

Джеймс продолжал раскачиваться. Он дышал, вдыхая запах красного дерева, который ему так нравился. В лифте было немного душно и уютно после пронизывающего ветра.

— Не думаю, что Ралли — это уменьшительно-ласкательное имя, — произнес Джеймс. — Мне кажется, она просто Ралли. Это ее настоящее имя.

Джеймс вспоминал, как Патрик взял Ралли за локоть, как она вздрогнула и пошла за ним. Джеймсу за весь вечер больше не представилась возможность побыть с ней наедине и даже поговорить. Он хотел проводить ее после ужина, но, когда он вышел из туалета, она уже исчезла.

— Надеюсь, что она просто Ралли, — прошептал Джеймс.

Патрик настоял, чтобы в «Черривуд» они поехали вместе. Был вечер после Рождества, и Джеймс смотрел в окно на заснеженные тротуары, которые были непривычно пусты. «Глаз бури, — пронеслось у Джеймса в голове. — На Новый год будет сумасшедший дом».

На Джеймсе был смокинг — он не хотел повторять свою ошибку в «Дюранигане». Патрик надел черный плащ, черную спортивную куртку, черную футболку и твидовые брюки.

— Видишь ли, в чем дело, Бранч, — Патрик сидел спиной к двери, как в лимузине, и смотрел на Джеймса, — нам нужно кое-что обсудить. Молодую женщину.

Джеймс похолодел. «Он знает», — пронеслось у него в голове.

— Нам нужно поговорить об этой цыпочке, Фриде.

— Фриде? Конфетной Фриде? С причудливой прической? — Джеймс закрыл глаз пальцами, изображая Фриду.

Патрик тихо заржал и кивнул.

— А что с ней?

— Она в тебя втрескалась. — Патрик сложил руки. Его зеленые глаза внимательно смотрели на приятеля.

Джеймс нахмурился.

— Она… она и двух слов со мной не сказала.

— Послушай, Бранч. Фрида — солистка в бабской группе. Ты много знаешь о солистках бабских групп?

— Ничего.

— Я бы сказал, что они очень доступные телки.

Джеймс облизал губы. Он был смущен.

— Что? — переспросил он.

— Ты понимаешь, эти солистки такие чувствительные и мягкосердечные, они поют песни на свои слова. Кроме того, они же публичные фигуры и должны быть бесстыдными и сексуальными. Сложи все это и получишь, что доступная телка по имени Фрида Уилер хочет, чтобы ты прибил ее молотком.

Джеймс непонимающе заморгал.

— Молоток?

— Молоток. Волшебная палочка. Она тебя хочет.

Такси остановилось у светофора рядом с Линкольн-центром. За окном, в десяти футах, стоял Благопристойный Джон и играл на гитаре. Сквозь щелочку в окне Джеймс мог слышать песню: «Все трудней найти любовь среди чужих»…

Загорелся зеленый, и машина тронулась.

— Патрик, — обратился к нему Джеймс, — откуда ты это знаешь?

Патрик улыбнулся.

— Не спрашивай, Бранч. Дареному коню в зубы не смотрят. Считай, что я недавно говорил с Фридой, и она проболталась. — Патрик заржал.