злобу на нас с Рампилом. Своими придирками он довел меня почти до белого каления,

   меня успокаивал все время мастер.

   А сейчас поев, он со злостью смотрел как усаживаются за стол монахи обедать.

   И дождавшись, когда Рака, наша кухарка наложит последнему кашу в тарелку,

   подошел к столу и опрокинув его со всеми чашками с едой, закричал

   - Дармоеды хватит жрать! Идите все работать.

   Я молча подошел к нему и с размаха всадил ему ногой в печень, а когда он упал,

   то продолжил дальше ногами его избивать, пока меня от него не оттащили монахи.

   *Крыс* лежал неподвижно, похоже потерял сознание.

   Потом как выяснилось, я сломал ему несколько ребер и ногу в двух местах. Так,

   что в дальнейшем нормально ходить он уже не мог. А мне за порчу хозяйского имущества

   назначили пять ударов плетью. Сама плеть представляла собой высшее исскуство

   палаческоко извращения. Плеть была переплетена стальной проволокой с сыромятными

   ремнями, через каждые пять сантиметров, которых были вплетены шарики с острыми

   щипами, этакие маленькие булавы в миниатюре.

   По слухам рабы выдерживали самое большее шесть, восемь ударов такой плети.

   Десять ударов такой плетью это был смертный приговор. Мне назначили пять.

   Моя спина после этого превратилась в страшные кровавые лохмотья и целых две

   недели я не мог двигаться. За мной ухаживала кухарка и Рампил.

   Наша бочка все две недели сиротливо стояла в углу двора, а трезвый Гарт ходил

   и ругался, что бочка простаивает и он терпит от этого убытки, а *дармоеды* лежат

   и прохлаждаются на нарах.

   Теперь он жалел, что опрометчиво назначил мне пять ударов плетью, хватило бы и двух, ходил и ворчал он себе под нос.

   Самое примечательное во все этом, было что *Крыс* вообще исчез с нашего горизонта. По слухам он так и не смог оправиться после моих ударов и хозяин

   продал его в подземелье, как приманку ловцам зверей.

   Рампил опять накинул на меня постромки и я потянул бочку к таверне. Нынешний погонщик из нанятых мальчишек знал судьбу предыдущего, так что говорил со мной с опаской и вежливо, особенно, когда желая подшутить над ним, сделав страшные глаза сказал ему, если мне не понравишься, придушу. Тот задрожал как осенний лист и ходил как шелковый, даже иногда помогал старику в его нелегкой работе.

   Здесь в рабстве мы уже три месяца, от меня несет, как от помойной ямы, вода здесь

   тоже продается за деньги, хоть и дешево, но все равно за деньги, так что помыться мне не светит, но к запаху уже привык.

   Меня страшило другое, за три месяца так и не продвинулся в раскрытии своих

   прежних способностей и мне не доступен мой пространственный карман. С ним бы я

   быстро сменил бы свой статус и кое-кому бы очень не поздоровилось.

   Постоянная медитация и трансы ничего не приносили, как будто бы перегорел самый

   главный предохранитель.

   За эти три месяца умерли от недоедания и побоев четыре старца монаха, а один

   старик упал в глубокую яму с дерьмом и там захлебнулся, поистине наверное самая

   страшная смерть. Своего Рампила я холил и лелеял, мне было просто жаль старика и

   он мне платил своей любовью и всячески учил своему исскуству иллюзий. Теорию я

   почти знал наизусть, только мне бы хоть капельку прежней силы и я мог создавать

   различные иллюзии. Старик меня успокаивал и говорил, что он чувствует во мне мощь

   богов, только надо ее разбудить. Ну это я и сам знал и понимал.

   От раздумий меня отвлек крик в глубине таверны. Я подтянув бочку поближе к

   отхожей яме, сидел в тенечке на улице опираясь на стену.

   Забежав во двор, увидел, что два охранника таверны своими дубинками отхаживают

   тщедушного старика и он весь в крови. Ни минуты не раздумывая я ринулся на защиту своего напарника. Благо сходу одного угостил маваши-гири, так что тот

   ударился о стену и изо рта у него выплеснулась кровавая юшка. Второй хотел ударить меня своей дубинкой, но я отклонился и с разворота ударил его пяткой по

   затылку. Он упал неподвижно. Схватив старика в охапку, я погрузил его на бочку и

   запрягшись в постромки быстро утянул ее со двора.

   А вечером к Гарту пришел хозяин таверны со стражниками и свидетелем и они пытались с золотаря получить штраф, видимо хозяин корчмы дал на лапу стражникам и

   они сейчас пытались выдавить деньги с него за избиение своих работников.

   А мне старший стражников, под злорадные взгляды корчмаря, назначил десять ударов

   плетью. Для меня это был смертный приговор. Гарт как не уговаривал снизить мне

   количество ударов, стражник был неумолим.

   Когда меня растянули на лавке для экзекуции, я сквозь зубы поминал свою судьбу

   и проклинал всяких сволочей, придумавших такие страшные наказания и приговаривал

   про себя, если выживу, то сожгу весь этот остров к чертовой матери.

   Злясь и матерясь про себя сознание потерял на восьмом ударе.

   В углу барака, последнего пристанища монахов-илтингов, в круг собрался весь

   высший совет храма Великой богини Тинареллы. Ант, отец Леоры, еще на корабле

   просвятил высший совет о пророчестве *Око Элтира* Ромдаля и тогда же монахи

   поняли все безумные крики ясновидящего старца, в момент его убийства.

   Теперь же они держали совет, пробуждать ли силу, у лежащего сейчас в беспамятстве молодого человека.

   - Ант, я сегодня почувствовал всю мощь этого парня - начал говорить Рампил -

   - и его злобу на весь наш мир. Я боюсь если в нем пробудиться бог Ктулху,

   без нашей помощи, то весь Палтус содрогнется и потонет в крови и разрушениях.

   А если пробудем его мы, то у него хотя бы останется какая-то благодарность к

   людям, а если еще нам поможет твоя дочь, то есть вероятность что хоть что-то

   останется от нашего мира. Поэтому пока есть возможность, я за *Алый круг*. - и мастер иллюзий поднял

   в подтверждение, сказанным словам свою руку. За ним по одному подняли руки

   остальные монахи.

   - Но кто-то из нас должен добровольно вступить в круг - напомнил всем

   главный жрец Тинареллы.

   - Это сделаю я - просто сказал Рампил - я верю в этого парня, и что Ктулху

   не сможет его целиком его забрать себе, какая-то человеческая часть должна

   остаться. И взяв из рук монаха протянутый порошок, выпил его залпом, запив его глотком воды.

   Через некоторое время, главный жрец посмотрел в глаза мастера иллюзий, которые

   превратились просто в два золотистых круга и сказал, пора.

   Монахи углем начертили круг и начали покрывать его различными знаками, только им ведомые. Затем в середину круга вошел Рампил и встав на колени с размаха вонзил себе в сердце длинный кинжал. После этого два старца подбежали к Рампилу и

   один из них вынул нож из сердца мастера иллюзий, кровь широким потоком хлынула из раны, орошая ритуальный круг добровольной жертвы и в подставленную кружку.

   Молодого парня, лежащего в беспамятстве, подняли и положили на середину круга,

   при этом поливая его раны на спине кровью жертвы. Вокруг него уселись все

   оставшиеся монахи, образуя ритуальный * АЛЫЙ КРУГ* и монотонно стали читать

   молитву и когда парень очнулся дали ему выпить остатки крови из кружки.

   Удивительно, но по мере чтения молитвы, раны на спине у избитого стали затягиваться на глазах и его лицо розовело от прихлынувшей крови.

   Затем монахи на место парня положили обнаженное тело Рампила и в ритуальных

   жестах продолжили читать молитву, пока тело старика не вспыхнуло и не исчезло,

   только оставшийся пепел напоминал, что здесь лежало когда-то человеческое тело.

   А спину парня, разрезав бывший балахон Рампила на полоски, туго перевязали,