– Простите, Виталий Родионович. Увлеклись, – первым опомнился Берг. А следом и остальные смущенно заулыбались. – Если вкратце, то все у нас получилось как нельзя лучше. Сейчас мы уже начали работать над примерной моделью тонкой оболочки, которая могла бы взять на себя некоторые функции ментального тела и поддерживать их самостоятельно. Его сиятельство возлагает большие надежды на это начинание.

– Я рад, что все, что мы с вами претерпели, не прошло зря и принесло пользу науке. – Вот опять Берг покраснел. Что я опять не так… наука? Стоп. Ну конечно! Наука – это пар и телефонная связь, а ментал и тонкие тела – это естествознание. И здесь философию за науку не считают. Ну понятно, в «моем» мире, там, у противников есть веский аргумент: сами философы не могут прийти к единому мнению, что является предметом их изучения. Но здесь-то такого нет! А спор все тот же…

Ладно. Буду считать, что одной тайной в моей жизни стало меньше. А теперь надо раскрутить моих «розмыслов» на ликбез по правилам пользования открытыми ими способностями. А то они, понимаешь, нагадили, а мне разбирайся! Не пойдет. Будут учить, куда они денутся?

И не делись. Нет, особого восторга моя просьба не вызвала, но и отказываться от этого бремени никто из исследователей не стал. Так что я получил сразу пять наставников… и все бесплатно. Ну хоть какой-то плюс на кладбище моих интересов…

Скрывать мысли и эмоции оказалось не труднее, чем следить за выражением собственного лица. Так что уже через пару дней я мог не опасаться шуточек Лады. Правда, как пояснил тот же Берг, применяемый мною способ контроля относится к простейшим. То есть если содержимым моей черепушки заинтересуется знающий и умеющий человек, то его эти щиты не задержат даже на мгновение… что не мешает подавляющему большинству обывателей останавливаться на этом этапе. Ну обывателям, может, такого уровня и достаточно, а вот мне хочется большего.

– Понимаю, Виталий Родионович, – покивал Берг, услышав мои рассуждения. – В свое время все мы выбрали стезю естествознания, именно потому что посчитали для себя невозможным не знать пределов своих сил. Бус Ратиборович…

– Слушаю вас, господа, – тут же возникший, как по мановению волшебной палочки, невозмутимый исследователь вопросительно посмотрел на Берга.

– Бус Ратиборович, не могли бы вы продемонстрировать нашему коллеге несколько приемов для защиты разума от умышленных воздействий?

– Буду рад помочь. Виталий Родионович, пройдемте в соседний кабинет. Здесь шумно, нам будут мешать. – Бус даже не сделал вид, будто расстроен тем, что его отвлекли от работы. Просто кивнул, выслушав задание начальника, и направился к двери, ведущей в соседний кабинет. Поразительный организм.

– Виталий Родионович, – холодным тоном заговорил Бус, едва закрылась дверь, отрезая нас от остальных исследователей. – Прошу вас, присаживайтесь в кресло, и начнем.

– Я вас не отвлекаю, Бус Ратиборович? – уточнил я.

– Нисколько, – покачал он головой. – Я, видите ли, больше практик, нежели теоретик, в отличие от моих коллег. И необходимость в моем участии на данном этапе исследований не так велика, как мне бы того хотелось. Начнем, пожалуй. Виталий Родионович, скажите, вы слышали об «оградниках»? Да? Замечательно. Так вот, основные типы защит от чужих воздействий на разум строятся по тому же принципу лабиринта. Например, вот такая схема может послужить хорошей основой при возведении щита…

Бус развернул перед моим мысленным взором картинку, часть которой находилась в постоянном движении, ее линии словно перетекали из одной в другую, образуя все новые и новые узоры. Это действительно походило на лабиринт… живой лабиринт.

– Пусть вас не пугает кажущаяся сложность этой схемы, – правильно понял мой недоумевающий взгляд Бус. – Нет совершенно никакой необходимости запоминать все эти линии, углы, пересечения и прочее. Как только начнете работать над собственной защитой, сами поймете. А теперь давайте попробуем построить нечто подобное.

И опять медитации…

К обеду я был в состоянии, которое легче всего охарактеризовать одним словом: «заблудился». Перед моим внутренним взором то и дело мелькали самые разные части растущего под присмотром Буса мысленного лабиринта, а в голове поселился пульсирующий гул, с каждым ударом которого этот лабиринт как-то неуловимо менялся. Ощущения, словно мне голову песком набили…

– Виталий Родионович, как вы себя чувствуете? – Голос исследователя вернул меня в реальность. Я тряхнул головой и уставился на Буса.

– Скажите, а этот вот… лабиринт, он теперь так и будет у меня в голове болтаться? Не очень-то комфортные ощущения, знаете ли.

– О, не волнуйтесь, господин Старицкий, – чуть улыбнулся Бус. – Не могу сказать, что эта тяжесть исчезнет через полчаса, но уже к вечеру вы будете чувствовать себя вполне сносно. А за ночь, во время вашего сна, защита уплотнится и к утру станет, так сказать, на «боевой взвод».

– Вы меня утешили, Бус Ратиборович, – вздохнул я. – И что, это действительно такая эффективная защита от чужих воздействий?

– Ну как вам сказать… – Исследователь нахмурился. – Понимаете, Виталий Родионович, идеальной защиты от чужих воздействий не существует… Возьмем, к примеру, вашу «хрустальную сферу». Проломить ее невозможно, вскрыть каким-либо иным способом нереально… Вроде бы вот и идеальная защита? Но нет. Находясь под ее действием, вы сами оказываетесь неспособны работать с менталом. Точно так же и у любой иной защиты имеются свои плюсы и минусы. Вот «лабиринт», строительством которого вы сейчас заняты. Для того чтобы обойти его и проникнуть в защищаемую область, понадобится не меньше полугода времени и как минимум трое-четверо очень сильных манипуляторов.

– А если нанести мощный ментальный удар? – поинтересовался я.

– Ну, Виталий Родионович… – протянул Бус. – Я же упоминал об «оградниках». Принцип тот же. Только оберег призван гасить и возвращать владельцу энергию, выплескиваемую им вовне, а лабиринт действует в обратную сторону, не пропуская воздействия извне. Кроме того, вы же обратили внимание на подвижность защиты? Так вот, пытаться ее пробить – все равно что сечь плеткой море. Круги пойдут, но вода-то от этого не исчезнет… Понимаете?

– Образно. Но вполне понятно, – согласился я. – И все же, Бус Ратиборович, существуют ли еще какие-то способы защиты?

– Разумеется. – Бус вскочил с кресла, в котором сидел во время моей медитации и нашей беседы, и, заложив руки за спину, принялся наворачивать круги по комнате. – Способов защиты великое множество. Есть постоянные, как тот же лабиринт, моментальные, то есть выставляемые непосредственно в момент воздействия, а есть, например, «спящие» – такие щиты объединяют в себе оба предыдущих типа защит.

– Это как?

– Это просто, – пожал плечами Бус. – Скажем так, постоянно действует не сам щит, а лишь его тревожная часть. Стоит только чужому воздействию затронуть ее, как защита реагирует, выстраивая моментальный щит. Понятно?

– Хм, а к чему такие сложности, Бус Ратиборович? – медленно проговорил я. Не то чтобы я этого не понимаю, нет. С логикой я дружу, по крайней мере, иногда, но мне нужно, чтобы Бус увлекся темой и не вздумал увильнуть, когда я попрошу обучить меня и этим способам защиты.

– Ну как же! Ведь воздействия могут быть самые разные, Виталий Родионович, в том числе и не имеющие целью выуживание чужих знаний или идей. Потому не все щиты нацелены на защиту памяти, мыслей или эмоций. Есть и такие, что предназначены для защиты материального тела, здоровья владельца. Отсюда и разнообразие щитов. Скажем, «лабиринт» не спасет, если противник решит отрезать вам «воздушным лезвием» ногу. Зато вовремя выставленная «алмазная сеть», рассеивающая действие многих секущих воздействий, запросто справится с защитой ваших конечностей. И вот тут мы и подходим к смыслу деления защит на постоянные, моментальные и «спящие». Во время долгого боя лучше, конечно, иметь постоянно вывешенную «тяжелую броню», чтобы не отвлекаться на противодействие чужим манипуляциям. А вот в короткой открытой стычке моментальные щиты предпочтительнее, поскольку строятся с учетом конкретных воздействий противника. С другой стороны, постоянно находиться в состоянии готовности к отражению атак невозможно, и здесь очень помогают «спящие» щиты. Они могут быть какой угодно сложности, но обычно достаточно просты и нацелены на предупреждение и отражение самых первых, неожиданных воздействий.