— Если они поднимут руку на гостей, это будет великим позором, — сказал тот, — страшнее только не сдержать обещание и позабыть обиду…
— Ну вот, видишь, — победно заявила Джина, — или мы едем вдвоём, или не едем вовсе.
Принц мрачно поглядел на Ансельма.
— Хорошо. Мы поедем вместе…
Замок содрогнулся от очередного взрыва. Дёрнувшееся перо оставило на листе жирную кляксу. В окно потянуло серой. Родгар отложил бумагу и, перегнувшись через подоконник, выглянул во двор. Из двери подвала, кашляя, выбралась окутанная дымом Смиона, одетая в кожаные алхимические фартук, капор и перчатки. Её лицо покрывала густая жирная копоть.
— Опять? — вздохнул Родгар.
— Уже лучше! — несмотря на копоть и опалённые брови лицо алхимика сияло, — эта смесь детонирует от малейшей искры. Просто потрясающе!
— Точно подмечено. Прошлый раз от этого потрясения у меня разбилась чернильница…
— Я почти смогла добиться требуемой стабильности, — увлечённо продолжала Смиона, — ещё несколько экспериментов, и я буду в состоянии точно определять потребную величину заряда!
Не дожидаясь ответа, алхимик снова нырнула в подвал.
Родгар вернулся за стол, и удручённо посмотрел на безнадёжно испорченное письмо.
В целом всё шло нормально. В замковых подвалах, как и ожидалось, нашлось достаточно бронзы, чтобы Укен и Сим смогли начать работу. Остальное головорезы Лудольфа подвозили по ходу дела. Крестьяне, правда, боязливо косились, на растущие во дворе груды подсвечников и кружек. Всем известно, бронза — металл колдунов, и от неё стоит держаться подальше.
Но успешный штурм и речи Роба вселили в крестьян веру в собственные силы, и его армия медленно, но безостановочно росла. Главное, не дать им охладеть. А для этого нужны успехи и наступление. Увы, механик и волшебница отставали от графика. Хорошо ещё, она пока хотя бы отложила свою идею с портретом… Паренёк, кстати, действительно неплохо рисует. Но сейчас у него другая задача. И Сим тоже нужно не позировать, а поддерживать нужную температуру в горнах.
К тому же, высланные Сигибером войска подошли почти что к самым стенам замка. Родгара больше всего пугала возможность того, что в ситуацию вмешается какой-нибудь из рыцарских орденов. Несмотря на уверенность Роба, он прекрасно знал, что с рыцарями-палатинами их восстание не справится. По крайней мере сейчас… К счастью на подавление отправили какую-то ополченческую колонну из предгорий. Победа над дворянским отрядом была бы более эффектной, но и пехота тоже неплохо.
В дверь постучали.
— Да?
Появилось лицо вестового.
— Они встали лагерем у дальнего ольшаника.
— Превосходно, — Родгар отодвинул запачканный чернилами листок в сторону, радуясь поводу отложить написание отчёта на потом, — распорядись закрыть ворота, усилить караулы и позови ко мне Симахтаб… что?
Выражение лица стоявшего у двери вестового было слишком уж растерянным.
— Говори?
— Ну… это… госпожа волшебница, Сихамтаб, значит. Она того…
— Что того?
— Ну, этого…
Родгар угрожающе выпрямился над столом во весь рост.
— Только не говори, что её нет в замке.
— Нет. Да. То есть она пошла…
— Куда она ещё могла пойти? Она никого не знает за пределами стен. И она не алхимик, чтобы разыскивать травы… Или… Я ведь запретил Смионе выходить наружу и кого-нибудь посылать за ингредиентами?!
— Нет. Она ни при чём. Госпожа волшебница сказала, что знает одного волхва в округе, а нам был нужен лекарь, ну она и…
— О, священные предки, с кем только приходится иметь дело… Самонадеянная девчонка. Нет, чтобы меня попросить… Надеюсь, к ней хотя бы приставили надёжную охрану?
Вестовой потупился.
— Что-то мне подсказывает, что нет, — вздохнул Родгар.
— Она сказала, что должна сама… одна… уговорить его сотрудничать…
— Уж что-что, а многочисленная охрана — как раз таки превосходный способ уговорить сотрудничать кого угодно. Ладно. Где живёт этот волхв? Или вы и этого у неё не спросили? Да? Вас что, специально таких тупых подбирали!?
Солдат разогнал ножнами плававшие на чёрной поверхности жёлтые листья и зачерпнул воды. Затем поднял котелок к лицу и внимательно изучил его содержимое на предмет тины, песка или пиявок.
— А правду говорят, что у этих мятежников чернокнижница есть? — поинтересовался его напарник, стоявший рядом, оперевшись на упёртую в землю алебарду, — и она-то в замок их и провела?
— Можт и есть… — судя по выражению лица солдата, осмотр набранной воды инородных тел не выявил.
— А нам-то боевого мага не дали…
— Не дали…
— А чернокнижницы они ведь такие. Опасные. А ещё, говорят, здесь волхвы есть, перекинувшиеся.
— Куда перекинувшиеся? — первый солдат взял другой котелок, и занялся повторением водозаборной процедуры.
— На сторону зла, — с чувством продекламировал алебардщик.
— Да они вообще мутные, волхвы-то, кто их там разберёт… Вот в наших местах их отродясь почти не было. И хорошо.
— А эти совсем жуткие, которые перекинувшиеся, — поделился знаниями скучавший алебардщик, — идёшь ты себе по лесу и вдруг раз, на тебя медведь выскакивает…
— А волхвы тут причём? — первый солдат достал кинжал и стал остриём вылавливать из котелка зачерпнувшийся сучок.
— А они-то медведя и напустили. А ещё, бывает, прикинутся девкой, красивой такой. Ты к ней подойдёшь значит, ничего не подозревая, а она как в дерево оборотится и тебя, значит, на куски-то и разорвёт!
— В дерево? — первый солдат оторвал взгляд от плававшего в котелке сучка и удивлённо посмотрел на собеседника.
— Ага. Ну не совсем в дерево. А в такую тварь — наполовину баба, наполовину дерево…
— Постой-ка.
Первый солдат медленно опустил котелок, не сводя взгляда с чего-то за спиной алебардщика.
— Чо?
— Не дёргайся…
Солдат немного подался вперёд и прищурился.
Алебардщик с исключительной осторожностью повернулся, словно боясь что-то разбить.
— Смотри-ка. Девка какая-то, — шёпотом констатировал он.
— Тсс. Не спугни. Она нас не видит.
— Сейчас увидит. Вот я только подойду поближе…
— Ты чо, дурак?
— А чо?
— Ты глаза-то разуй.
Алебардщик присмотрелся.
— Ой-ёй… кажись чернокнижница.
— Похоже…
Они опустились на колени и, укрывшись за кустом, присматривались.
— Думает о чём-то. Козни строит…
— Чего?
— Ну, злоумышляет…
— Ты с умными словами то заканчивай. А то голова перегреется. Однако нас пока не заметила. Видать колдовство затеяла. Обдумывает.
— Если б заметила, давно б в дерево обратилась. В ходячее…
— Подай-ка арбалет. Сейчас я её подстрелю.
— Держи. В голову не целься. Кость — она крепкая. Мало ли что. А колдунов надо наверняка… Кстати, ты знаешь, что некоторые чернокнижники накладывают на себя чары, чтобы любого, кто их убьёт до седьмого колена проклинало?
— Э? Правда? Слушай, ты ведь лучше меня стреляешь? На, держи арбалет…
— А чо сразу я. Ты первый её увидел, ты и стреляй…
— А ну не пререкаться, я тя старше.
— И чо? Ты мне не командир.
— Ща как дам в ухо…
— Я те сам дам…
— Тс. Она нас заметила.
— Фу-у… пронесло, кажется. Отвернулась. Не заметила. Показалось…
— Значит так, ты её покарауль, а я в лагерь, к фельдфебелю. Пусть он решает, что делать.
— Точно, а ежли его до седьмого колена, так я не обижусь, только это… лучше ты сам покарауль, а я …
— Щас в ухо…
— Ну ладно, но давай быстро, а то она тварюгой какой обернётся, только её и видели…
Сим рассеянно ковыряла веточкой опавшую листву. Возвращаться в замок не хотелось. За последние годы волхв Дунстан из Рощицы Гребня был единственным, кроме Смионы, человеком, с которым ей было о чём поговорить, и при этом не нужно было следить за каждым своим шагом, твёрдо зная, что любое неосторожное слово может быть, да и обязательно будет, использовано против тебя. Жрецы-чародеи исходили из того, что если будущий волшебник не умеет контролировать собственную речь, то это уже проблема. А самый простой способ устранения проблем, это устранение их носителей. Политика верховного совета колдунов-чернокнижников сводилась к тому, что конкуренция — абсолютное благо, и только через жесточайший отбор можно воспитать настоящего мага-жреца. А эффективный отбор должен предполагать эффективные наказания… И вообще — лучший способ научить человека плавать, это, как известно, бросить его в воду. Ну и что, что там крокодилы?
