– Так каковы гарантии, что они не потеряют деньги?

Мы с менеджером Светой переглянулись. Консультант явно не понял ни одного моего слова. Я продолжила объяснения. Повторив то же самое, только еще более простыми словами, я добавила:

– Всегда можно ускорить продажу объекта, слегка снизив цену. У нас есть возможность маневра за счет уменьшения доплаты.

– Так все же, каковы гарантии, что мои клиенты не потеряют деньги? – спросил советник, выслушав мое выступление.

Менеджер Света начинала тихо закипать. Обсуждение условий сделки шло уже около трех часов. Бланк договора был давно заполнен, оставалось только его подписать и внести деньги в кассу. Я начала объяснять снова. Закончив, я услышала этот же вопрос в четвертый раз. Повторяться было бессмысленно. Надо было менять тактику.

– Нет никаких гарантий, Иван Сергеевич, – сказала я. – И не будет. Не существует страховых компаний, страхующих исход сделки. Добро пожаловать на рынок недвижимости! – А потом обратилась к Саше и Маше: – Или вы идете на риск, или остаетесь жить в своих квартирах. Принимайте решение.

Глаза Маши бегали. Сталинку очень хотелось купить. Но рисковать совсем не хотелось. Она не могла принять решение и пыталась оттянуть время.

– Давайте внесем аванс завтра, – предложила она. – Я должна посоветоваться.

– Завтра я у вас аванс не приму, – категорично заявила менеджер Света. – Если вы хотите купить квартиру, вносите деньги сегодня.

– С кем ты собираешься советоваться? – спросила я.

– С Николашей, – пролепетала Маша. Это был абсурд. Все разваливалось на глазах. Менеджер Света была настроена решительно, мы могли остаться без сталинки.

Я встала и начала говорить. Очень громко, четко выговаривая каждое слово. На меня оборачивались проходящие мимо агенты. Что именно я говорила, уже не помню. Да и слова в этой речи никакого значения не имели. Логика была бессильна, изменить ситуацию могли только эмоции. Помню только, что моя речь была полна неподдельной страсти. Когда через десять минут я закончила говорить, Маша взяла ручку и молча подписала договор. Мы открыли сделку.

Через десять дней нашелся покупатель на квартиру в Озерках. На нас вышел конец цепи из трех квартир. Нам дали месяц на решение всех остальных вопросов. Еще через две недели внесли аванс за квартиру Саши. Это тоже была цепь, но уже из пяти объектов. Ольга подобрала варианты встречных покупок для расселения сталинки, и тоже не прямые продажи.

Сделка росла, разбухала, в ней было уже двенадцать объектов. Как грозовая туча, она меняла оттенки, наливалась чернотой, в ней погромыхивали молнии. У продавцов квартир не выдерживали нервы. Звонили агенты, срывающимися от напряжения голосами сообщали об очередных проблемах с документами. Кто-то не мог пройти РОНО, у кого-то зависала приватизация. День нотариата неотвратимо приближался.

Во второй цепи, замыкавшейся на Сашину квартиру, через три дня заканчивался договор с головным покупателем. Он устал ждать и предупредил, что договор продлевать не будет.

Первая ветвь цепи не успевала подготовить документы. Им не хватало двух дней.

Мы с Ольгой обсуждали ситуацию. Нотариат надо было разрывать. Это означало, что Саша должен будет продать свою квартиру, купив половину сталинки, а через два дня квартиру должны продать Маша с Николашей, купив на имя ребенка вторую половину.

Я объяснила ситуацию Саше. Она ему не понравилась. Мне она не нравилась еще больше, но деваться было некуда. Долго и подробно я объясняла Саше, что происходит по сделке и почему мы не можем провести общий нотариат в один день. Он согласился. Выбора у нас не было. День нотариата был назначен. Агенты бегом собирали последние справки, несли копии документов нотариусу на проверку, клиенты отпрашивались с работы, менеджеры меняли свои рабочие графики, вписывая в них сделку.

За день до нотариата, в три часа дня, мне позвонил Саша и сообщил, что он отказывается продавать свою квартиру.

– Почему? – ошеломленно спросила я.

– Ты что, не понимаешь, что я фактически меняю свою трехкомнатную квартиру на две комнаты в коммуналке?

Я понимала. Именно это мы обсуждали с ним несколько дней без перерыва.

– Через два дня ты купишь вторую половину и получишь квартиру целиком.

– А если Татьяна откажется продавать свои две комнаты?

– Саша, Татьяна едет в двухкомнатную квартиру. Она работала несколько лет, чтобы получить деньги на доплату. Квартира ей подобрана. С какой стати ей отказываться?

– А просто так. Вот передумает, и все.

Эмоции били через край. Саша меня не слышал.

– Ты дома? – спросила я.

– Мы все дома, – мрачно ответил Саша.

– Ждите. Я сейчас приеду.

Через полчаса я была в Купчино, где меня ждала вся семья. Мы проговорили четыре часа без перерыва. Когда я вернулась домой, от усталости у меня дрожали руки.

На следующий день прошел первый нотариат, через два дня – второй. Мы купили сталинку. Все сделки были зарегистрированы в ГБР,[1] клиенты переехали в новые квартиры, прописались на новой жилплощади. Я закрыла свою вторую сделку. Была середина сентября.

Семь лет я не была в отпуске. Каждый день от переутомления болела голова. Я была простужена, непрекращающийся кашель мешал спать. В Петербурге шли дожди. Надвигалась бесконечная зима. Получив комиссионные, я купила горящую путевку и улетела в Тунис.

С тех пор прошло десять с лишним лет. На свою часть денег Николаша сам, без агентства купил у дальних родственников отличную однокомнатную квартиру. Цена была очень низкой, потому что по квартире шел судебный спор. Николаша рассудил, что за такие деньги квартиру такого качества ему никогда не купить, и решил рискнуть. Он проиграл – суд отдал квартиру другим собственникам. Деньги вернуть не удалось – родственники отказались их отдавать. С тех пор Николаша живет вместе с новой женой в десятиметровой комнате в квартире своих родителей.

Саша и Маша до сих пор звонят мне время от времени, приглашают в гости. Я благодарю и неизменно отказываюсь. У меня идут новые сделки.

Октябрь 1997 – май 1998 года

На следующий день после возвращения из Туниса я пришла в агентство. Коллеги, курившие на лестнице, встретили меня радостно. Я тоже была рада их видеть.

Ответив на вопросы об отпуске, я поинтересовалась новостями на рынке недвижимости.

– «Интер-Оксидентал» рухнул, – сказала мне менеджер Татьяна.

– Александрийский столп еще стоит? – поддержала шутку я.

Агентство «Интер-Оксидентал» было одним из самых старых и самых больших в городе. Его учредитель и владелец, гражданин США Ден Коркоран, риелтор из Калифорнии, впервые применил американский опыт на российском рынке, создав процветающую фирму с безупречной репутацией. Ее надежность не вызывала сомнений.

Но Татьяна не шутила. «Интер-Оксидентал» действительно рухнул. Коркоран скрылся вместе с 1,5 миллиона долларов, принадлежавших его клиентам.

Как такое стало возможным? Взаиморасчеты по сделкам проводились в то время через агентства. Пока документы находились на регистрации в ГБР, вся сумма, равная стоимости квартиры, лежала в банковском сейфе агентства и выдавалась продавцу после государственной регистрации сделки, выписки из квартиры и передачи квартиры покупателю. Кроме того, по сделкам, в которых еще только шла подготовка к нотариату, в агентствах лежали авансы, равные в то время 10 % от стоимости квартиры. В больших агентствах параллельно проводилось множество сделок, и в сейфах скапливались колоссальные суммы. Соблазн был велик. Коркоран не устоял.

Рынок вздрогнул.

Клиенты других агентств, потрясенные пропажей денег в «Интер-Оксидентале», потребовали подтверждения сохранности их средств. Новые сделки стали проводиться с использованием индивидуальных ячеек в банках. Этот процесс не был мгновенным. Он растянулся на несколько месяцев, в течение которых выяснилось, что владельцы некоторых агентств активно оборачивали средства клиентов – деньги вкладывались в срочный выкуп выгодных объектов недвижимости, в долевое строительство, в голубые фишки на фондовом рынке, а иногда и просто – в дорогие иномарки. При этом цели присвоить деньги никто не ставил – они просто использовались, прибыль от оборота отсекалась, деньги возвращались клиентам. Это было возможно, пока остаток средств в сейфах агентств подпитывался ежедневными поступлениями от новых сделок. Как только приток, перенаправленный в индивидуальные банковские ячейки, стал иссякать, вложенные деньги пришлось изымать. Это не всегда можно было сделать быстро. Задерживались выплаты клиентам за проданные квартиры, агентам с опозданием выдавались комиссионные за уже закрытые сделки, десятки агентств балансировали на грани банкротства. В декабре 1997 года рухнул гигант – агентство «Дом Плюс». По разным оценкам, количество денег, которое потеряли клиенты, колебалось от 3 до 6 миллионов долларов.