Княжна не дала ему договорить.

— И ему досталось, радо. Еле уполз.

— Улетел. — Хмуро поправил ее Радогор.

— Имя назвал? — Охлябя прямо таки сгорает от любопытства. Да и остальным на месте не усидеть.

— Что имя? Звук… — Радогор припомнил слова чудовища. — Имя его, одна мудрая бабка — ведунья сказала, лучше не говорить вслух. Сразу сила прибавляется. Одно сказать могу, у Рода в первых ходил. А теперь на четырех лапах, и крыльями хлопает. И голова на эту похожа. Он меч на Рода ковал. И людям от него не раз и не два доставалось. Явил я его, а он высмотрел.

На лице Ратимира, в отличие от парней, появился страх. Долго смотрел на Радогора. Долго не решаясь почему — то спросить. Но все же спросил.

— Где он тебя поймал?

— Какое там, поймал! — Радогор через силу засмеялся. Коротко и хрипло. — Сам до него достучался. Искал того волхва с дрягвы — болота, а угодил прямиком до него. Ну, он и приперся. Тут, за несколько десятков верст до города. Отлежится и на месте не усидит. Теперь он знает, где меч искать. Сюда же, в наши земли его пускать нельзя. Неисчислимые беды, о которых люди и помнить забыли, придут вместе с ним. Уж лучше я к нему пойду. А там, посмотрим, чья возьмет.

Говорил спокойно, уверенно. Даже с легкой улыбкой.

— Радогор, возьми меня с собой. — Чуть не с мольбой выдохнул Охлябя, с опаской глядя на Ратимира.

Княжна тут же надула губы.

— А зачем бы ты ему был нужен, Охлябя, подумай сам, если я здесь? — И увидев, как растерялся парень. — То — то же. Я с Радогором иду. Не останусь дома.

— Далеко идти, Радогор? — Спросил Ратимир. И уже без удивления перевел взгляд на княжну.

— На восход. А там спросим. — Отшутился Радогор, поворачиваясь к Владе. — Ты бы распорядилась, Ладушка, чтобы все набольшие и начальные люди собрались.

— Я уже сказала, Радо. И дружина к полудню соберется, кроме тех, кто в объезде и на страже стоит.

И первая поднялась из — за стола.

— Пойдем, Радо. Им отоспаться надо. Дорога была не легкой. Смотреть не на что, а не то что людям показывать. Гребенка вот — вот с лавки свалится под стол.

Радогор с княжной уже были в дверях, когда услышали вопрос Ратимира.

— А что же вы нас не спросите, согласны ли мы? Хомут не малый на шею вешать собрались. Вместе с телегой назад потянуть может.

— Вытянешь! — Уверенно ответил Радогор под тонкую улыбку княжны. — или худых пристяжных я тебе выбрал, Ратимир?

И повеселев, добавил.

— Спрашивай, не спрашивай, а других у меня нет под рукой, друзья мои. Вам же верю, как себе.

Прикрыл двери. Оставив их в крепком раздумьи. И только когда стихли их шаги в переходе Охлябя опомнился.

— А ведь взнуздал он нас, Ратимир. Мы же еще и рты сами пошире открыли, чтобы удила глубже вошли.

— Да, как бы не рядили мы, а Радогор прав. — С обычной рассудительностью, перебил его Неждан. — Столкнут с Верховья и Низам не жить. Затопчут.

— Вы же убегом от Смура ушли. Или забыли, что запретил он вам город покидать? — Нещадно расчесывая затылок, усмехнулся Ратимир. — Аж волосы дыбом встают, до чего озадачил.

Гребенка, по своему обыкновению не проронивший еще ни слова, вдруг расцвел детской улыбкой, распушив короткую, мягкую бородку.

— Я бы с ним пошел, если бы взял он. Бывало все скулы вывернешь не на один раз. Пока у ворот стоишь. А он и пожил всего ни чего, а в городе по сей день ветер гуляет.

Охлябя круто повернулся к нему и, глядя на полусонное, но при этом мечтательное, лицо друга и расхохотался.

— Эко размахнулся ты, гребенка. Ты видел, кто ему в товарищи набивается? Все при всем! А у тебя одна борода и та не уродилась.

А утром за ними прибежал молоденький парнишка.

— Княжна Владислава звать вас велела!

Поплескались наскоро в лохани, сгоняя остатки сна и, прицепив мечи, спустились вниз.

— Пока собираются… — Княжна повела взглядом в сторону накрытого стола. — Боюсь, рано не управимся. Любят поспорить.

Охлябя окинул стол беглым взглядом и заулыбался.

— А ты, Ратимир, еще сомневался оставаться нам или нет.

— Смур… Или ты забыл про него?

— Смур, дядя с головой. Полютует и успокоится. А подумав, так еще и спасибо скажет. Верховье и к его граду дорогу держит. — Беззаботно откликнулся Охлябя, подбираясь к порезанной гусинной тушке. — В голову взять не могу, как ты от всего этого уходишь? Год — другой и брюхо за ремень не полезет.

С застольем закончили быстро. Как не старалась княжна, но взгляд ее подстегивал скорее слов. Против обыкновения, в палате думной на лавках вдоль стен места порожнего нет. Здесь и дружина набольшая. И все при мечах, заметил Ратимир. К тому же и боевые ножи на поясах. Здесь и старосты со всех концов. И старшины, сотские, десятские. Глазами пришлецов жгут.

Не повернув головы, княжна прошла мимо собравшихся к высокому месту со стоящим на нем резным креслом и села, выпрямив спину. И гордо вскинув подбородок. Повинуясь ее взгляду, Радогор занял место по правую от нее руку, а Ратимир по левую. Охлябя, Неждан и Гребенка встали позади них, беззастенчиво разглядывая начальный городской люд.

Княжна была немного бледна, но держалась спокойно и уверенно. Остановила на собравшихся строгий взгляд и заговорила негромко, но внятно, не запинаясь и не путаясь в словах.

— Дружина набольшая, и вы начальные люди Верховья. — Повернулась в сторону Ратимира и взглядом приказала выступить вперед. — Вот вам новый князь Верхних земель и всего порубежья, именем Ратимир.

Радогор бросил на нее удивленный взгляд.

— Охлябя, Неждан, гребенка! Покажитесь и вы…

И снова обратилась к людям, которых слова ее поразили на смерть. Или на столько, что от изумления слова сказать не могли.

— Это его начальные люди, сотники Охлябя, Неждан и Гребенка. Остальное же сам князь Ратимир приговорит.

Известие громом обрушилось на головы собравшихся. И, судя по всему, скользом задела и Ратимира с друзьями, который и думать не думал, что события развернутся именно так и не иначе. Чуть повернул взгляд к Радогору и натолкнулся на его улыбку. И подвинулся ближе к креслу княжны.

— А что себе оставляешь, Княжна?

— Много больше того, что было, Ратимир. Радогора. — Так же тихо, одними губами, ответила она. И заговорила в полный голос. — Ему на суд отдаю вас за то, что батюшку моего, с руки которого кормились, не уберегли, поддавшись на подлую измену. За то, что матушку Свищу и Клыку отдали и уморить не помешали. О себе и не говорю. Жива пока еще. Я же ухожу от вас!

Чуть слышный ропот долетел до них от дверей. Потом голоса стали громче, отчетливей. И Радогор повел взглядом вдоль лавок, пытаясь угадать зачинщика шума.

Оно и понятно. Как не шуметь?

Свищ хоть и подлая душа, но свой. Воеводский сын. И у князя покойного вместо сына жил. И Клык не один год меч у пояса протаскал, пока в воеводы выбрался. Но чтобы пришлец князем сел? Голосят даже те, кто руку княжны держал. По умишку дитя дитем. И пусть бы себе с молодцем этим тешилась, пока не прискучило, а думками бы их жила. А там, глядишь. И попривыкла бы.

Радогор улыбку с лица согнал. И рев разъяренного бэра взлетел, оглушив уши, под потолок. И почти сразу еще один рев ворвался в избу через открытые двери. Ягодка цапнул когтистой лапой по дверям, сунул голову в дверной проем и орал, почуяв неладное, во всю бэрью мощь.

Все сразу притихли. А ну, как начнут рвать и ломать всех, без разбору. Только и сказал Клыку…»Ну, и подавись!» И подавился Клык. Только ноги сбрякали с лавки.

Княжна с улыбкой смотрит на их, разопревшие от криков, лица. Но улыбка не добрая. Злая улыбка.

— Видишь, Ратимир? Мне ли, девке глупой, с ними управиться? А ты верить не хотел.

И слов таких не было. Но возражать не стал. Говорит, значит знает для чего. А она перевела строгий взгляд на сидящих перед ней.

— Или не согласен кто со мной? Тогда пусть меч рассудит. Витязь Радогор, постоишь ли за меня?

Радогор без слов шагнул вперед, спустился на ступеньку и потянулся рукой к рукояти меча. Но по глазам увидел, охотников нет. На памяти еще Свищева нелепая смерть И Клык перед глазами.