Настаивая на том, чтобы американская корпорация, размещала новые производственные предприятия, например, в каком-нибудь слаборазвитом государстве, известном благоприятным налоговым климатом и запасом дешевого труда, нынешние уолл-стритовские финансовые дома следующим образом утешают североамериканцев, которым грозит потеря работы в результате такого выбора: «Если вы хотите не допустить, чтобы ваша работа „улетела“ на рынок дешевого труда, следует лишь снизить свои требования относительно ожидаемой заработной платы до уровня, который мог бы противостоять зарубежной конкуренции». Подобным же образом, на экономических кафедрах университетов доктора-жонглеры[2] будут уговаривать всех, кто достаточно глуп, чтобы согласиться, что более дешевый импорт из зарубежных источников является благом для американских потребителей, а, следовательно, для американской экономики в целом.
Импортные товары являются действительным благом для американской экономики, например, при иных обстоятельствах, чем те, на которые ссылаются такие академические доктора-жонглеры. Если технологически развитая экономика сможет освободить свою культурно развитую рабочую силу от низкоквалифицированной занятости, переместив ее в производство технологически более совершенных видов продукции и с более высокой производительностью, то общая эффективность американской экономики, в том числе на душу населения, возрастет во благо всех и каждого. Таким образом, если мы передадим малоквалифицированные формы производства предметов рыночной корзины странам, где рабочая сила еще не достигла общего уровня квалификации рабочей силы США, мы поможем обеим странам, оптимизируя использование рабочей силы в менее развитой стране и максимально повышая ее производительность в относительно более развитой стране.
Прямо противоположный результат получим в том случае, если переведем часть занятой американской рабочей силы в статус безработных или переместим ее на менее квалифицированную, ниже оплачиваемую работу, или же отлучим ее от производства реальных товаров и переведем в сферу услуг. В первом из описанных выше случаев американская экономика будет иметь дополнительную продукцию и доходы, которые нужны для того, чтобы стать рынком для продукции развивающихся стран, во втором случае покупательная способность американских домохозяйств снизится, в результате чего сократится американский рынок в целом.
В условиях той реальности, которая складывается вопреки горлопанству идеологов свободной торговли, эффект «дезертирующего цеха» в сегодняшней постиндустриальной политике сократит процент общей американской рабочей силы, занятой в производстве полезных реальных товаров. Лишенные места трудящиеся из этих «дезертирующих» индустриальных предприятий становятся либо безработными, либо занятыми на относительно периферийных, по существу, даже почти бесполезных участках работы. Индустриальные закупки у американских поставщиков, особенно средних и мелких производителей и ремонтных служб, резко сокращаются. Разрушается также, в большей или меньшей степени, основа налоговых поступлений от пострадавших городов и регионов.
«Сокращение масштабов»[3] производства у основных американских агроиндустриальных производителей на душу населения и снижение величины доли (еще раз — «сокращение масштабов») всей американской рабочей силы, занятой в производстве реальных товаров, свидетельствует о крушении достигнутой американской экономикой реальной покупательной способности и падении ее физического объема ниже черты безубыточности (см. Рис. 4).
В результате этой и иной политики, порождаемой абсурдными, хотя и широко рекламируемыми средствами массовой информации соображениями, получаем следующую картину реальной американской экономики.
В течение 1965–1970 гг. темпы чистого роста американской реальной экономики практически опустились до нулевого значения по народному хозяйству в целом (по оценкам роста физического объема выпуска в расчете на душу населения, на домохозяйство и на квадратный километр). Дальнейший спад был спровоцирован «сокращением масштабов» высокостимулятивной послеспутниковой авиакосмической «срочной программы» и других программ, которые предусматривали инвестиционную налоговую скидку, и от которых почти полностью зависело выздоровление экономики после спада 1957-60 гг. Это «сокращение масштабов» усугубилось под совокупным воздействием таких постмодернистских безумств, как «Тройная революция» Роберта Теобальда, безумный «системный анализ» Роберта Макнамары, ультралевизна Герберта Маркузе и различные «постиндустриальные» утопии.
В международном масштабе эти и подобные им политические акции привели в результате к ноябрьскому (1967 г.) крушению британского фунта стерлингов при премьер-министре Гарольде Вильсоне и вызвали первый раунд последовательных стремительных падений доллара США в течение февраля и начала марта 1968 г.
В течение 1970-71 гг. в США чистые расходы на основную производственную инфраструктуру (отношение нового строительства и работ по реконструкции к масштабам износа и старения) вступили в фазу негативного роста, который не просто продолжался, но и ускорялся по мере снижения темпов и не остановился вплоть до сегодняшнего дня. Вызванные этим необходимые (но не осуществленные) затраты на ремонт систем водного хозяйства, транспорта, энергосистем, всеобщей санитарии и городской инфраструктуры при постоянных долларовых ценах достигли уже нескольких триллионов долларов.
Кризис фирм «Крайслер» и «Пенн Сентрал», вместе взятых, весной 1970 г. сигнализировал о начале следующего раунда крушения доллара США, ведущего к гибели Бреттон-Вудской золоторезервной монетарной системы, начиная с марта и до 15 августа 1971 г.
Вслед за дальнейшим сокращением масштабов американского производственного сектора, вызванным последовательно так называемыми «фазой 1» и «фазой 2» никсоновской администрации, удивительно депрессивное воздействие на экономику произвел подготовленный госсекретарем Генри Киссинджером трюк с ценами на нефть в ОПЕК к выгоде базирующихся в Лондоне транснациональных нефтяных фирм, получивших в то время широкую известность как «семь сестер». Это разрушительное направление американской внутренней и внешней экономической и другой политики и само поведение США было ускоренно реализовано принятием того пакета политических решений, спонсорами которых были Трехсторонняя комиссия Дэвида Рокфеллера и «Проект 1980-х» нью-йоркского Совета по международным отношениям (СМО). Эти направления включали меры по «шоковой терапии», преподнесенные в октябре 1979 г. Паулем Волькером, которого президент Картер только что назначил председателем Федерального резерва. Мошенничество, совершенное Волькером при помощи высоких процентных ставок, которое было предложено впервые в «Проекте 1980-х» СМО и поддерживалось лоббистами из Трехсторонней комиссии, оказало незамедлительное катастрофическое воздействие на американскую экономику. Таким образом, в течение всего периода 1970-х гг. в целом, американская экономика испытывала коллапс во всех производственных секторах, за исключением некоторых электронных и связанных с ними побочных результатов авиакосмической программы Кеннеди. Темпы свертывания американской и мировой экономики в 1980-е гг., вызванного англо-американской политикой 1985–1992 гг., особенно той, которую задействовали Маргарет Тэтчер и Джордж Буш, фактически трансформировались в почти неизлечимый процесс коллапсирования.
«Сокращение масштабов» стало иррациональным, фанатическим культом. Этот популярный в настоящее время миф содержит обман, будто погружение 85% населения планеты в задавленное мором варварство в течение одного столетия, позволило бы остальным 15% жить в относительной безопасности и стабильности. Этот обман тесно связан с фальшивыми аксиоматическими допущениями, лежащими в основе широко распространенного заблуждения, известного как «относительное преимущество низких налогов и дешевого труда».
