определил, что машина германской марки “Бэ-Эм-Вэ”. В сумеречном свете она казалась черной. Легковая
остановилась почти рядом с Яном. Он сам шагнул ей навстречу, прижимая к боку футляр со скрипкой.
Неожиданно открылась задняя дверца. Из машины вышел незнакомый мужчина в драповом пальто без
головного убора, коротко бросил:
— Садитесь!
Ян пригнулся, собираясь сесть в машину, но, увидев на заднем сиденье еще одного незнакомца,
инстинктивно отшатнулся. В тот же миг почувствовал толчок. Его цепко схватили за руку, втолкнули внутрь.
— В чем де… — хотел было крикнуть Ян. Но тут же рот ему сдавила мокрая тряпка. Футляр у него
вырвали. Он лихорадочно вдыхал воздух, ощущая какой-то одурманивающий запах. Еще услышал, как
хлопнула дверца. Ощутил, как вдавило в сиденье сипну, когда машина резко рванула вперед. Как на руках его
повисли тяжкие гири. Как стала кружиться голова… и все кануло в сладкую тьму забытья.
Тьма рассеивалась долго и болезненно. Все вокруг было каким-то теплым, расплывчатым. Постепенно до
него стали доноситься голоса. Они произносили фразы, но смысла их Ян понять не мог. Ему чудилось, что
разговаривают в соседней комнате, за стенкой. И, хотя звуки слышны, смысл сказанного неясен. Потом ощутил,
как под нос тыкают в чем-то смоченной ваткой. Наконец сознание стало проясняться. Было похоже, что
начинает высвечиваться темный до этого экран.
Сперва Ян увидел беленый потолок, такие же стены. Затем, словно на фотографической бумаге,
положенной в проявитель, стало явственнее обозначаться человеческое лицо. Ян глянул на него и закрыл глаза.
Он был еще слишком слаб, чтобы зрительно воспринимать действительность.
Наконец сознание заработало активно, четко. “Ну вот, — сказал себе Ян, — судя по всему, началось. Тебя
похитили. И, конечно, не Коблиц. Зачем ему это? Скорее всего, похитили агенты СД или гестапо. Ведь и
автомашина была немецкая. Впрочем, какое это имеет значение — марка автомашины? Даже если бы тебя
увезли на индейской пироге, это еще не значило бы, что ты попал в плен к ирокезам. В общем, веселенькое
дельце. Не успел и пальцем пошевелить в борьбе с врагом, как тебя спеленали, и вряд ли ты из этих пеленочек
выберешься сухим или даже мокрым… Пока закрыты глаза, надо подумать, что отвечать на вопросы. Они,
конечно, сейчас посыплются. И не только вопросы…”
— Ну-ну, пан Крункель, приходите в себя, не бойтесь, — донесся насмешливый голос. — Вас же не
отравили, а всего лишь усыпили. Это не смертельно.
Ян открыл глаза. Стоявший над ним человек сунул ему в руку ватку и отошел в сторону. Неподалеку от
Яна находился канцелярский стол: в одном углу возвышался черный телефонный аппарат на высокой
металлической подставке; на кончике стола сидел поручик Губаньский; только теперь он был в мундире с
погонами и тусклым аксельбантом на правом плече; на скрещенных ногах победно сверкали начищенные
сапоги.
— Странный способ приглашать в гости, — хриплым, чужим голосом пробормотал Ян, пытаясь размять
затекшие ноги.
Губаньский кольнул его насмешливым взглядом.
— А как быть, пан Крункель, если вы на нормальные приглашения не отзываетесь?
— Но зачем похищать? Я же не враг.
— Чтобы вас не похитили другие, — ухмыльнулся поручик.
“Значит, они постарались опередить Коблица, — мелькнула мысль. — А я, как слепой котенок, потянулся
к первой же миске на запах молока. И вовсе неизвестно, чем это для меня кончится.
То, что я нахожусь в “родной” дефензиве у поляков, еще не означает, что мне повезло”.
— А что касается вашей фразы “Я не враг”, пан Крункель, нам еще предстоит выяснить ее
справедливость, — продолжал Губаньский.
Он поднялся, обошел стол и достал откуда-то снизу знакомый футляр.
— Вы, оказывается, большой любитель музыки, пан Крункель.
— Как видите.
— Для кого же вы играете?
— Только для близких.
— Нельзя ли конкретнее?
Ян слегка пожал плечами. Он твердо решил молчать о связи с Коблицом.
— А если ваши близкие находятся по ту сторону восточной границы великой Польши? — прищурился
поручик.
“Только этого еще не хватало, — подумал Ян. — Сейчас они начнут делать из меня коммуниста, чтобы
развязать язык”.
— В игре на скрипке я предпочитаю Шопена, — устало сказал Ян.
— Оставим язык символов. Учтите, пап Крункель: у всех разведок методы весьма сходны. Так что не
стройте иллюзий. Короче: на кого вы работаете?!
Ян молчал. Злое лицо поручика нависало над ним. Сейчас он ударит…
Резко зазвонил телефон. Губаньский выпрямился, поправил аксельбант, шагнул к столу, снял трубку.
— Поручик Губаньский слушает. — Он невольно вытянулся, каблуки слегка прищелкнули. — Я. Так
точно, пан полковник. Да. Здесь. Что? Но, пан полковник, я не совсем… Таков был приказ. Так точно, пан
полковник. Нет, это мы не обсуждали. Но я полагал, чем раньше… Вы же сами… Нет, конечно, нет, пан
полковник. Какие шутки, мне не до них… Слушаю, пан полковник. Так. Так. Понял. Есть. Будет исполнено, пан
полковник.
Губаньский отнял от уха трубку, подержал в руке, медленно положил на рычажки, повернулся к Яну.
— Псякрев… какого черта вы сразу не сказали о Коблице? Вам не довелось бы нюхать нашатырь, а мне
— кукиш начальства… Ну и тип же вы, пап Крункель! Я, как только увидел вас, понял, что не оберешься
неприятностей.
— Вы делаете мне комплимент или извиняетесь? — почти весело поинтересовался Ян, который уже
чувствовал себя в относительной безопасности.
— Вы можете идти, — отпустил поручик второго сотрудника.
Едва тот вышел, дверь снова распахнулась, в комнату стремительно шагнул Коблиц и, не глядя на
Губаньского, бросился к Яну.
— Вот дурачье собачье! — воскликнул, пожимая Яну руку. — У меня душа ушла в пятки… Думал —
немцы. Они вас тут не сильно помяли?
— Все в порядке, — улыбнулся Ян, поднимаясь.
Только теперь Коблиц повернулся к поручику. Тот щелкнул каблуками, представился.
— Понимаете, что вы натворили? — начальственным топом обрушился на него Коблиц. — Если бы я не
знал, что вам приказали… вас бы ожидала веселенькая жизнь.
— Надеюсь, вам тоже приходится исполнять приказы, — мрачно огрызнулся Губаньский.
— Я вот о чем думаю, — медленно произнес Коблиц. — Нельзя ли из ошибки извлечь пользу?
— Каким образом? — поинтересовался Ян.
— Вас все равно уже похитили, — задумчиво сказал Коблиц. — Кстати, хорошо, что наши польские
коллеги, а не парни с той стороны… Для чего же вам исчезать дважды?
— Совершенно логично, пан Коблиц! — почти радостно выкрикнул Губаньский.
“Ну, этот, понятно, будет радоваться, — рассудил Ян, — такое развитие событий превращает его просчет
в неожиданную удачу. Вместо выговора от полковника можно заработать поощрение. А вот что касается меня…
впрочем, какая разница? Не сегодня, так завтра. Лучше уж иметь дело с солидной фирмой. А то ведь и какое-
нибудь Монако может утащить. И я вовсе не уверен, что в той разведке встречают с цветами в руках…”
— Исчезать так исчезать, — с комическим отчаянием произнес Ян.
— Я тоже так думаю, пан Янек, — повеселел Коблиц. — Надеюсь, мои польские коллеги сохранят наши
маленькие хитрости в полной тайне. Поскольку это целиком в их интересах…
Последнюю часть фразы можно было воспринять и как скрытую угрозу. Однако правила игры уже стали
иными. Они устраивали поручика Губаньского. Следовало включиться в игру без липших нюансов.
— Если бы наши учреждения сотрудничали с большей согласованностью, вообще не возникало бы
никаких сложностей, — бодро заявил Губаньский.
— Поручик, — отозвался Коблиц, — вы представляете, как было бы смешно и страшно, если бы не
возникало сложностей и ошибок. Меня лично уже давно выгнали бы из оффиса. Просто в нашей работе есть
