шиши все голодные были, в харчевню ввалились

Даньку в угол посадили и столом задвинули. И, пока

им еду да питье припасали, стали у девки допыты-

ваться, кто в Городце незаконные пряники печет. Не

испугалась Данька и смело Старому Ярыге такое вы-

палила: «Да, чай, сама не маленькая. Чай, сама пек-

ла!» Но хитрый старик не унимался: «А где та изба

да печка, что на всю Русь озорные непотребные пря-

ники печет?» Данька и тут не сробела и так Ярыге

ответила: «На родине моей родной матушки, в род-

ном селе, за синим лесом, под синим небом, у чиста

поля, у Синя камня. Утром выйдешь, к ночи добре-

дешь!»

Пока прянишница ярыгам зубы заговаривала,

Лука да Фока с хозяйкой харчевни словом переки-

нулись, с хозяином перешепнулись. Потом к ярыгам

подсели и сказали, что эта девка с пряниками и вправ-

ду откуда-то из-за леса появляется. Тут царским лю-

дям на стол уху подали, и осетрину, и вино зеленое,

и брагу-сусло ядреную. Когда все наелись да напи-

лись, Старый Ярыга приказал лошадей в повозки за-

прягать, чтобы всем скакать туда, где девка пряники

печет. А Лука Гром да Фока Каленый глиняную бу-

тыль в прутяной корзине из харчевни вынесли и в

повозку Старому Ярыге поставили, на тот случай, ес-

ли в дороге жажда доймет.

И поскакали царские люди за синий лес, туда, где,

по слухам, пряничное заведение было. Даньку на пе-

реднюю повозку рядом со Старым Ярыгой посадили,

чтобы дорогу показывала. На сороковой версте лес-

ной дороги захмелевшим ярыжкам из глиняной по-

судины испить захотелось, быстро ее опорожнили и,

проехавши деревню да поле, в еловый лес уперлись.

Среди седых елей большой Синий камень лежал, а во-

круг далеко мелкие камни россыпью поразбросаны.

Тут Данька-прянишница из повозки выпрыгнула, под-

вела ярыжек к тому Синему камню величиной с ба-

ню и такое молвила: «Вот здесь из песочка да гли-

ны пряники мешу, в солнышке на камне пеку, а тег

что неудачами получаются, кругом по лесу да по по-

лю раскидываю». И на камни-голыши рукой показы-

вает. Нахмурился Старый Ярыга и грозно сказал:

«Ты, девка, нам головы не морочь, а указывай заве-

дение, в коем пряники пекут. А ино как заголим са-

рафан, да растянем на камне, да почнем лозой па-

рить!..»

Данька в ответ на Синий камень скакнула, баш-

маком притопнула и прикрикнула: «Да вот тут! Вот

здесь, на этом камне, пряники пеку!» И начала она

на том камне плясать да припевать. Так заплясала,

закружилась, что сарафан на ней колоколом стал, от

ее круженья у царевых холуев в глазах зарябило и в

голове помутилось. Старому Ярыге подумалось: «Что-

то неладное со мной деется... Выпил лишнего а ли

девка эта пляской своей околдовывает?»

Хотел приказать Ярыга, чтобы Даньку схватили и

связали, да не успел, от круженья в голове на четве-

реньки упал, и язык отнялся. Каждый раз, как Дань-

ка башмаком притопывала, из-под каблука искры

летели, а камень в землю оседал. Все ниже и ниже

прятался камень, а искры не переставали сыпаться.

Ярыги и шиши от того все больше жмурились, в гла-

зах у них земля вдруг к небу пошла, и все они один

за другим у Синего камня на луговину повалились.

А Данька еще раз, последний, притопнула, приухну-

ла и, видя, что ярыжки валяются как убитые, быстро

разулась, башмаки в руки взяла, сарафан подобрала

да и побежала в родной Городец.

Царские холуи, провалявшись полдня, чуть очу-

хались, к ручью напиться приползли да тут опять до-

сыпать свалились. Рано поутру их местные жители

нашли, разбудили, спросили: «Откуда вы?» А у яры-

жек в головах все перемешалось, потому отвечали они

что-то несуразное: «Из-за синя леса, от Чиста поля^

от Синя камня!» Переглянулись люди, лошадей с по-

возками в лесу разыскали, упряжь поправили, по-

могли царевым слугам в телеги забраться и обратную*

дорогу показали. Когда ярыги в приказ вернулись,

родня, сватья да кумовья, их виду удивились: «Где

вы были, бедные?» А ярыжки отвечали как одуре-

лые: «За синим лесом, под синим небом, у Чиста

поля, у Синя камня!»

А на базарах Руси опять появились свежие да

пригожие печатные пряники. И не было для народа

заманчивее лакомства. По велению царя и святых

отцов-церковников сожгли вместе с тюрьмой бесстраш-

ного и грозного узника Аввакума. Его прах вместе с

пеплом по мерзлой тундре ветер развеял, а «грамот-

ки аввакумовы» да расписные пряники городецкие

продолжали нести в народ мятеж и крамолу.

Одна изба в Городце по утрам и вечерам трубой:

дымила, русская печь с широким челом жаром ды-

шала, а перед ней молодая прянишница Данька хло-

потала. А старая мать-звонариха в сторонке сидела,

глядела и радовалась. И тихо напевала свою песню*

раздумье:

Ярый мед, хожалый мед,

Дар лесов и дар полей,

С добрым хлебом яровым

Воедино силы слей!

Чтобы пряник городецкий,

Расписной да озорной,

Гоголем ходил в народе,

Как Бова-силач герой!

Чтобы пряник, наш сударик,

Расходился по рукам,

На потеху добрым людям

И на славу землякам!

Потом и другие умелые люди переняли и перехва-

тили пряничное дело. Еще сильнее запахло над За-

волжьем и всей Русью городецкими мятежными пря-

пиками. Синий камень, на котором Данька-пряниш-

ница плясала, царских ярыжек обморочивая, и сей-

час прячется в заволжских лесах у села Чистого По-

ля. Как втоптала его плясунья, так и лежит, только

макушка из земли видна. Ручей, что мимо Синего

камня бежит, люди исстари речкой Пьяной зовут. А

ъокруг Синего камня, по полям и перелескам, «Дань-

кины неудачи» — мелкие голыши пораскиданы. В

старину на чистополыцине их «городецкими пряни-

ками» звали и, чтобы пахать не мешали, на меже в

кучки собирали.

Это было в пору, ког-

да на заброшенных славянских идолищах истлевали

осиротевшие деревянные боги-истуканы, а на смену

им уже появлялись убогие церковушки на смолистых

столбах с дубовым крестом на островерхом шатре.

Суровый воин Чингис еще не успел проскакать по>

Руси на своем страшном коне, сотрясая землю от края

до края. Северные племена славян пахали и сеяли,

охотились и рыбачили по соседству с племенами морд-

вы и черемис. Тогда-то и родились такие русские при-

меты-пословицы: «С мордвой водиться грех, зато луч-

ше всех!», «У черемис только онучки черные, а со-

весть белая!» Люди разных племен жили по-разному,

имели разные обычаи и молились разным богам, но

старались жить мирно, пока их князьков не одоле-

вала корысть и зависть.

1

Жили между Волгой и Ветлугой труженики-хле-

боробы. Охота, рыболовство да пчелки дикие от их

рук тоже не отбивались. Сами пахали и сеяли, лен

да жито выращивали, сами одежку и обувку масте-

рили. Старый скряга Ширман тем племенем управлял

и всему головой был. Слово его было законом неписа-

ным: как Ширман скажет, так оно и будет. И это не

потому, что он был умнее всех, а своим богатством да

упрямством осиливал.

А у охотника Черкана все богатство по лесу гуля-

ло. Что луком да копьем в лесу добывал, тем и семью

свою кормил, одевал. Жена охотницкая Кокшага да

три дочки по дому хозяйничали — горох да кисель

варили, лен пряли, холстину и онучи ткали да еще