раздумье допевать. А усталая Данька в углу на кут-

нике свернулась и под стряпухину песню заснула.

Утром протопоп Аввакум на мастерство Ерофеихи

удивился. На лавочках и залавочках лежали-нежи-

лись теплые пряники, как загорелые кирпичики, брон-

зой отливали, и все картинки и слова на них отпе-

чатались такие четкие да ясные, что слепые могли

разобрать. Оглядел Аввакум пряники с двух сторон,

на вкус попробовал и молвил, ухмыляясь в бороду:

«Что лицо, что нутро — пряники истинно царские!»

Это были самые первые городецкие пряники и по ви-

ду и по вкусу. Тут звонариха большую городецкую

корзину внесла, льняную городецкую скатерть-само-

бранку в нее раскинула и все пряники ловко уложи-

ла и завернула. И помчался протопоп на ямских ло-

шадях в столицу, царя с царскими чадами и домочад-

цами расписными городецкими пряниками угощать.

А звонарю с просвирней наказал таких пряников

больше печь и ему на Москву посылать.

Как-то сумел Аввакум корзину с пряниками к

царскому столу доставить. На том праздничном пиру

у царя, кроме родни, все знатные князья, бояре и

попы с Никоном сидели. После щей, каши да осетри-

ны на стол блюдо с городецкими пряниками подали.

Тут царь и гости на них навалились и не вдруг раз-

глядели, что на них нарисовано и написано, а кто и

разглядел да смолчал: говорить некогда было.

Как ни хороши были пряники, всей корзины гос-

ти не осилили, сколько-то пряников осталось. После

сытной трапезы царь с царицей и все гости спать за-

валились, а царские сыновья Петька с Ванькой ос-

татки пряников делить начали, чтобы из них, как из

кирпичиков, на полу крепости строить. Пряники по-

ровну никак не делились, и стали озорники громко

спорить. Проснулся царь от шума и слышит, как сын-

ки перекоряются: «Дай мне одного черта Никона!» —

«А ты дашь мне царя в котле?» — «Давай поменяем

кукиш на каракулю!»

Встал царь с постели, к сыновьям пришел: «Что

вы тут раскричались, матушке-царице спать не дае-

те?» — «Да вот, батюшка, пряники пополам никак

не поделим. С рогатым Никоном пять штук, а с ца-

рем в котле — три. Кукишей да каракулей тоже не-

чет!»

Забрал царь у сынков пряники, стал у окна раз-

глядывать. Батюшки светы, что он увидел! Каждый

пряник с разных сторон был расписан да разрисован.

Вот патриарх Никон с хвостом и рогами. И слова для

ясности: «Собака Никон бедных грызет!» Вот сам

царь в аду сидит, в котле кипит. И подпись внизу:

«Царю Алексею в аду сидеть, в котле кипеть!» Вот

кукиш на прянике и слова для понятности: «Не крес-

тись кукишем!» И на каждом прянике разные кар-

тинки непотребные и слова безбожные, богохульные.

Больше всего разгневался царь на пряники с изобра-

жением самого себя. В короне и с державой в руке он

сидел в котле под охраной двух рогатых чертей. В тот

же день собрал царь всех попов, и стали они судить да

рядить, что с еретиком и богохульником Аввакумом

делать. Вызвали протопопа и стали его всячески стра-

щать. Но на все их пугания Аввакум отвечал, что

придет время, когда не в аду, а наяву бедный будет

из богатого сок выжимать, достанется тогда и кня-

зьям и боярам, а паче всех отступнику Никону. Тут

царь и все церковники еще пуще разошлись, по-

велели схватить Аввакума и в далекую Сибирь

угнать.

А среди простого народа молва пошла, что Авва-

кум царя с Никоном пряниками с «кукишем» накор-

мил, за это и в Сибирь отправлен. Мятежный прото-

поп в далекой ссылке от голода и холода погибал, а

пряничное дело в Городце не затухало. Звонариха без

устали пряники пекла и приемыша Даньку своему

искусству научила. А умельцы Лука Гром да Фока

Каленый новые гнезда-формочки и печатные прянич-

ные доски готовили. Пряники городецкие стали еще

вкуснее, рисунки на них задиристее и злее, а слова

такие, что царь, бояре и попы сна лишились. Любо

было людям на картинки поглядеть, как черти бояр

поджаривают, узнать, что попов клеймят грабителя-

ми и распутниками. Потому и раскупались пряники

нарасхват, не столько для еды, сколько для души.

Посоветовался царь с попами да боярами и распо-

рядился торговлю зловредными пряниками запретить,

а народу не дозволять их покупать и есть. Стали цар-

ские шиши да ярыжки по базарам шнырять, у людей

из рук крамольные пряники отнимать, народ в застен-

ки сажать и батожьем бить. Но проще было запре-

тить людям воздухом дышать, чем те городецкие пря-

ники покупать. Как узнали люди, что их любимый

пряник под опалой, стали без удержу его покупать,

а неизвестно кто и где не уставал его выпекать. На-

род все больше волновался и бунтовал. Поневоле при-

шлось царю попа Никона из патриархов прогнать, а

непокорного Аввакума из Сибири вернуть, чтобы про-

стой народ утешить.

Только не на радость себе царь и церковники Ав-

вакума вернули. С возвращением протопопа совсем

запустели церкви в столице, потому что народу бы-

ла желанна и мила не вера, а воля. На церковном

соборе Аввакум паки возмущал народ, церковь пра-

вославную опять бранил вертепом разбойничьим, а

попов прощелыгами и распутниками. За такое буй-

ство Аввакума в цепи заковали, к студеному морю

увезли и в бревенчатую клетку-тюрьму на погибель

бросили.

А на городецких пряниках появились новые злые

картинки и слова против царя, бояр и попов. Царь

опять боярскую думу собрал. И решили не ловить тех

людей, кто пряники покупает да ест, а разыскать ли-

ходеев, что те зловредные пряники пекут. Поначалу

все царские шиши и ярыги по столице рыскали, вы-

нюхивали, откуда пряники привозят. Потом самый

хитрый, Старый Ярыга, с десятком шишей да ярыжек

за Волгу в Городец поехал, чтобы доподлинно разуз-

нать, кто пряниками народ мутит и будоражит.

Городецкий звонарь Ерофеич все в той же избуш-

ке у церковушки жил, когда надо, в колокола звонил.

Ерофеиха неустанно пряники пекла, а Данька ей в

том деле помогала — и на базаре торговала, и через

надежных дружков в столицу отправляла. Пряничное

дело бойко пошло. Мать-звонариха купила Даньке за

раденье новый сарафан цветной, да платок огневой,

да коты-башмаки с подковами. Городецкие умельцы

Фока и Лука не забывали вечерами в избушку зво-

наря заглянуть, Даньке подмигнуть и лишние пря-

ники для отправки забрать.

Вот как-то перед весенним праздником Ерофеиха

с Данькой много пряников напекли. Три корзины для

отправки в столицу сдали, а с остатками Данька на

свой базар вышла. Как раз в тот день по Городцу

царские шиши да ярыги рыскали, узнавали, кто пе-

чет запретные пряники. Вот видят они, что люди от-

куда-то пряники несут, не столь едят, сколь на них

глядят да царя с боярами ругают. Вдруг песенку в

калашном ряду услыхали:

Ой, пряники медовые,

Мягкие, фунтовые,

Не жуй, не глотай,

Только брови поднимай!

Ой, для малых ребятишек,

Для девчонок и парнишек,

Шалунам, озорникам

И беззубым старикам!

Сами печем, отдаем нипочем —

С пылу, с жару, алтын за пару!

Окружили царские ярыги прянишницу, схватили и

в приказ на допрос поволокли. Как нарочно, им на-

встречу Лука да Фока подвернулись, на харчевню

ярыгам кивнули и шепнули, что в том доме уха из

стерлядей и осетрина заливная хороши и дешевы, а

сусло-брагу и совсем задаром можно пить. Ярыжки и