евши, говорили, что есть с такой ложки очень спод-

ручно и вкусно. Потом пробовали есть ложками вое-

вод, атаманов и боярских сынков, а попробовавши,

находили, что с кленовой ложки кушать еще ловчее.

Понравились иноземцам деревянные ложки еще тем,

что при еде не обжигали губы, как серебряные, а пос-

ле еды не зеленели, как медные.

Наевшись каши, царские бойцы-молодцы начина-

ли веселье. Лихие музыканты на ложках играли, а

плясуны пели и плясали. Побежденный народ ино-

земный глядел и любовался на русских воинов и за-

видовал житью под грозным царем. Чужеземцы так

думали, что русские люди у себя дома только то и

делали, что у котлов с кашей сидели, на ложках му-

зыку играли, песни пели да плясали.

И прошла великая слава о деревянных ложках по

всем странам, с которыми грозный царь воевал, —

по Крыму, по Туретчине и Ливонии. Дело дошло до

того, что там простой народ бунтовать начал: «Не хо-

тим войны с народом, который умеет делать такие чу-

десные ложки! Подайте нам ложки, которыми можно,

не обжигаясь, любую пищу хлебать и, не отходя от

котлов, музыку играть, чтобы петь и плясать!» Что

дальше, то больше бунтовал народ во всех трех сто-

ронах. Напугались народного гнева ханы, султаны,

рыцари и бароны и послали грозному царю послов

насчет мира договариваться. Те послы перед царем

явились и сказали, что их правители согласны на

скорый мир, все занятые города и земли за ним ос-

тавить, если он, грозный царь, на деревянные ложки

не поскупится.

Обрадовался царь, что скоро и выгодно закончить

войну удалось, подписал грамоту о замирении, а пос-

лам насулил приписать ежегодно деревянных ложек,

сколь их правителям надо. Довольные послы домой

поспешили, правителей обрадовать и народ успокоить,

а грозный царь в тот же день к себе Скирлибека вы-

звал. Когда опричник явился, повелел ему царь не-

медля за Волгу отправляться к тому Семену-Ложка-

рю, что для войск так скоро ложек наделал. «Пусть

тот Семен-Ложкарь к концу каждой зимы припасет

ложек кленовых и березовых в сто раз больше, чем

для мово войска сделал. За то дело награжу его так,

как никого в своем царстве не жаловал!»

Вышел Скирлибек на царский двор, свистнул сво-

их стремянных да дружка Ваську Басмана, оседла-

ли они борзых коней и поскакали ватагой по Влади-

мирской дороге. Не один день, не одну ночь мчались

опричники от царской столицы на восход солнышка

сквозь леса муромские. Через Волгу у града Новгоро-

да Нижнего переправившись, еще ночь ехали и добра-

лись наконец до края сосново-березового, где жил

Семен-Ложкарь.

Встречать незваных гостей хозяин опять сам-тре-

тий из избы вышел, оба с женой приветливые, а доч-

ка Авдотка за год повыросла и стала еще пригожее»

Прочитал Скирлибек ложкарю царскую грамоту, а

от себя прибавил, что если Семен то дело не исполнит

и ложек, сколь надо царю, к сроку не припасет, то

его самого за Каменный пояс угонят свинец и медь

из земли добывать, а бабу с дочкой самому злому ба-

сурману в неволю отдадут либо на самое непотребное

дело определят.

Задумался Семен-Ложкарь, бороду в кулак ухва-

тив, жена Катерина поскучнела, а дочка Авдотка

утешает: «Не кручиньтесь, родные, хватило бы во-

круг берез да кленов — наделаем царю ложек, сколь

ему надо!»

И засел Семен всей семьей за работу. А Скирли-

бек, пока стремянные коней вываживали да кормили,

к Авдотке подсел и, глядя на то, как ловко она лож-

ки ножичком зачищала, начал ее в царскую столицу

сманивать — жить в тереме, наряжаться в парчу и

шелка, носить шубку из соболей сибирских. На такие

хитрости и посулы Авдотка ответила: «С родным от-

цом да матушкой мне и в курной избе неплохо, а

одежду себе сама припасу: ленку напряду, холстин-

ки натку, сама рубашку сошью — не хуже и шелка

будет!»

Покосился опричник на розовые плечики и рука-

ва Авдоткиной рубашки, на ее проворные и ловкие

руки и снова манит с собой, сулит обуть в сафьяно-

вые сапожки, а на голову — дорогую кичку, золотом

расшитую, алмазами осыпанную. Но и на эти по-

сулы Авдотка умный ответ нашла: «По родной земле

не худо и в лапотках ходить — всей ножке теплоу

пальчикам просторно, а головушку самотканым пла-

точком принакрою».

Скосил глаза Скирлибек на русую головку Авдот-

ки и ни слова больше не молвил.

В тот же день уехали опричники в обратный путь,

царю обо всем доносить, награду за службу просить,

а Семен-Ложкарь с женой и дочкой еще сердитее за

работу принялись и под конец зимы выполнили цар-

ский урок по кленовым и березовым ложкам.

Но клена и березняка вокруг осталось совсем ма-

ло, на месте березовых лесов появились пустоши с

пеньками, а по краям сосняк вековой да ельник дре-

мучий. Приехали царские обозники, пересчитали лож-

ки, погрузили на сани и в царскую столицу увезли, а

Семен, не отдохнувши, опять за ложки принялся. Ра-

ботал без отдыха, похудел мужик, обтрепался, обно-

сились оба с бабой, только Авдотка, как всегда, цве-

точком выглядела. Льна и жита Семену посеять ста-

ло некогда, хорошо, что народ из соседних лесных

поселений помогал, иначе пропала бы с голоду вся

Семенова семья. Наказал Семен обозникам и дьяку

сказать царю, что он на царской работе с голоду и

надсады умирает, но, когда те в столицу вернулись,

грозного царя уже в живых не было. Поиграл он как-

то на масленице с одним боярином в шахматы и про-

игрался. Расстроился царь и со зла да обиды со сту-

ла мертвым упал. Все бояре и опричники большой

толпой, как мыши кота, грозного царя хоронили.

Так вот поработал Семен-Ложкарь еще лето да

зиму, все березы и клены далеко кругом дочиста на

ложки срубил, а царский урок не выполнил — де-

рева не хватило.

Перед весной опять приехали царские обозникиг

погрузили на подводы что было наделано ложек и в

обратный путь тронулись. Семен не посоветовал им

впредь за ложками приезжать, потому что березняка

вокруг совсем не стало.

4

Но весной, как только снег растаял, лиходей Скир-

либек явился опять с дружком Васькой Басманом и

стражниками. Под видом царской немилости Скирли-

бековы стражники заковали в железы Семена-Ложка-

ря и погнали в гиблые места из-под земли свинец и

медь добывать.

А Скирлибек с дружком Басманом тут остались.

И Семенову избу сожгли, а Катерину с Авдоткой с

собой повели. Мать с дочкой впереди шли, кони им в

затылки горячим дыхом дышали, копытами на пят-

ки наступали, а дружки-опричники, сидя в седлах,

своему злому делу радовались. Вот улучила Катери-

на минутку, когда опричники зубоскалили да по сто-

ронам глазели, и шепнула Авдотке: «Беги, дочка, хо-

ронись, у тебя ножки резвые, только лапотки сбрось.

А я их задержу, разбойников!»

Смекнула это дело Авдотка и стала сначала на

одну ножку припадать, потом на обе и, обернувшись

к злодеям, сказала: «Не могу идти, ноги натерла,

позвольте лапоточки снять!» Села девчоночка на до-

рогу, разулась быстренько, вспорхнула и полетела,

как пичужка, редким лесом сосновым да еловым. А

Катерина опричниковых коней за уздечки схватила,

поводья перепутала, а опричникам в глаза песком

швырнула, и никак они не могли от нее отцепиться.

Авдотка тем часом что было силы лесом бежала,

только розовая рубашка между деревьями мелькала.

Когда устала да запыхалась, у старой дуплистой ели