30

брошен, тогда, может быть, они оба были спасены.) Все возможное

было употреблено к спасению их; шлюпка хотя с большою

опасностью, но весьма скоро была спущена и уже совсем подгребала к ним,,

как в пяти саженях от шлюпки пошли оба на дно. О, любезный друг,

какой великодушный поступок! Какая готовность жертвовать собой

для пользы ближнего! Жаль, очень жаль, ежели этот поступок не

будет помещен в историю нашего флота, а бедная мать и родные

не будут награждены, которые им только и держались.

В Палерме получили известие, что в Мессине ожидает нас курьер

с депешами от нашего двора, и для того зашли туда на несколько

часов, но противный ветер продержал нас три дня. В Мессине надо

восхищаться природой, больше ничего интересного я не нашел.

Депеши наши заставляли нас, как можно скорее, соединиться с

английским и французским флотами, но так как мы ничего не знали, где они

находятся, то, снявшись из Мессины 25 сентября, адмирал с

эскадрою пошел в Зант — один из Ионических островов,

принадлежащий англичанам, а фрегат «Константин» отправил в Мальту,

чтобы узнать, не там ли стоит английский адмирал, и известить его

о нашем прибытии.

1 октября на меридиане Занта встретили мы английский флот,

состоящий из 3 линейных кораблей, 4 фрегатов, 4 шлюпок и одного

катера, которым командовал вице-адмирал Кодрингтон1. Наш

адмирал сейчас поехал к нему для переговоров, и он объявил ему, что

он нас давно ожидал, что прежде еще нашего прибытия турецкий

и египетский флоты прорвались из Кандии в Морею и стоят в порте

Наварин, что флот их составляют 3 линейных корабля, 5 двух-

дечных фрегатов, 13 больших фрегатов от 60 до 36 орудий, 30

корветов, 19 бригов, 31 транспорт с десантом и провизиею, которые почти

все вооружены (десанта, кроме настоящих корабельных команд, до

пяти тысяч) и 7 брандеров; что он имел переговоры с Ибрагим-

пашею, сыном египетского паши, главнокомандующим сухопутными

и морскими силами; требовал от него от имени трех дворов в силу

Лондонского трактата, чтобы он непременно оставил Наварин и

возвратился обратно в Александрию и что в противном случае дойдет

дело до неприятельских действий. (Лондонский трактат состоит

в том, что три двора — русский, английский и французский —

согласились восстановить Грецию, избегая сколь возможно неприятельских

действий с турками, и для того послали свои флоты к берегам Морей

и в Архипелаг, чтоб только препятствовать и не дозволить туркам

делать нападений на греков). На что тот отвечал, что он сам собою

не может решиться, но пошлет бриг в Константинополь испросить

разрешение и до тех пор, пока оной не возвратится, не будет ни

высаживать войск на берег, не вышлет ни одного судна в море. Что ему

было и дозволено. Но не прошло еще трех дней после того, как

коварный Ибрагим изменил своему слову. Английский адмирал, имея

недостаток в воде, нарочно ночью, чтоб не дать заметить своего

отсутствия, спустился к о. Зант. Но Ибрагим, узнавши, сейчас вышел

с своим флотом из Наварина и полетел в П а т р а с порт Морев„

лежащий от Наварина к северу и занятый турками. Кодрингтон,

будучи извещен чрез своих крейсеров, немедленно вышел из Занта,

догнал его и заставил воротиться обратно в Наварин без всяких

неприятельских действий. Он получил также разные письма от

греческого правительства, в которых они жалуются, что Ибрагим, вы-

садя войска, делает разные неистовства и истребляет все

виноградные и фиговые деревья, находящиеся в окрестностях Наварина. И

потому Кодрингтон предложил, когда придет французский флот,

крейсирующий отсюда недалеко к О, собраться трем адмиралам,

написать к Ибрагиму и требовать от него решительного ответа. Тем

кончилось первое свидание нашего адмирала с английским. С сего

числа мы поступили под команду английского адмирала.

На другой день пришел французский флот, состоящий из 3

линейных кораблей, 2 фрегатов, 1 брига и шхуны, которым командовал

контр-адмирал де-Риньи. Немедленно наш и французский адмиралы

были потребованы для совещания. Они решили послать ноту к

Ибрагиму, в которой упрекали его в вероломном нарушении данного им

слова и требовали, чтоб он немедленно оставил Наварин и

возвратился обратно в Александрию. Но он не принял ноты под предлогом,

будто его самого нет в Наварине, а без него никто не смеет принять

оную. Итак, ты видишь, что турки никаких не хотели иметь

дружественных сношений. Что оставалось делать? Каким образом заставить

их выполнить требование наших дворов? Очевидно, что, блокируя

Наварин в зимние месяцы, они легко могли прорваться и рассадить

свои войска по разным островам, принадлежащим Морей. Оставалось

одно средство: войти в Наваринскую гавань и через грозное

присутствие соединенных эскадр предупредить кровопролитие. Вследствие

чего 7 октября от английского адмирала отдан был следующий

приказ: «Правила, коими должен руководствоваться соединенный флот

при входе в Наварин.

Известно, что те из египетских кораблей, на коих находятся

французские офицеры, стоят более на SO, а потому желание мое есть, чтобы

его превосходительство г. контр-адмирал и кавалер Риньи поставил

эскадру свою противу их кораблей, и как следующий к ним есть

линейный корабль с флагом на грот-брам-стеньге, то я со своим

кораблем «Азия» намерен остановиться против него с кораблями «Генуя»

и «Альбионом». Касательно же Российской эскадры, то мне бы

желательно было, чтобы контр-адмирал граф Гейден поставил оную

последовательно близ английских кораблей. Российские же фрегаты, в

таком случае, могут занять турецкие суда вслед за сим; оставшиеся

английские фрегаты займут те из турецких судов, которые будут

находиться на западной стороне гавани в противоположении

английским кораблям, а французские фрегаты займут те из турецких

фрегатов и прочих судов, которые находиться будут противу

французских кораблей.

Ежели время позволит прежде, нежели какие-либо

неприятельские действия будут сделаны со стороны турецкого флота, судам

стать фертоинг с шпрингами, привязанными к рыму каждого якоря.

Ни одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота

прежде, нежели сделан будет на то сигнал. Разве только в таком

случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из

турецких судов должны быть истреблены немедленно.

Корветы и бриги находятся под командою капитана Ф е л о с,

командира фрегата «Дартмут», для отводу брандеров на такое

расстояние, чтобы они не могли вредить которому-либо из судов

соединенного флота.

В случае же настоящего сражения и могущего случиться какого-

либо беспорядка советую привести себе на память слова Нельсона:

«Чем ближе к неприятелю, тем лучше» х,

Я нарочно здесь поместил приказ. Он покажет тебе все

распоряжения насчет атаки. Посылаю также и план сражения, из которого

ты все яснее можешь видеть. Мы должны были ожидать, что

Ибрагим нас примет не совсем ласково, и потому вход в Наварин

казался многим даже сумасбродством. Представь себе вход шириною

менее мили; по обеим сторонам оного были устроены крепости,

которые имели 125 больших орудий. 30 из оных действовали в центр

губы, а остальные обращены на вход; войдя же, ты должен

сражаться с гораздо многочисленнейшим флотом, лежащим фертоинг с шприн-

гами, в виде полумесяца, совершенно готовым принять неприятеля.

Но было решено итти, и 8; октября в час пополудни с

английского адмиральского корабля был сделан сигнал спуститься в две

колонны в Наварин и приготовиться атаковать неприятеля.