нились не в пользу нашу, такое предположение принимает вид еще

более вероятный, тем более, что вашей светлости уже известно, что

затопленные наши суда не служат преградою для входа на рейд

даже кораблям. Бон, протянутый поперек бухты, при

предварительной обдуманности со стороны неприятеля, также не может служить

серьезным препятствием для движения неприятельского флота

внутрь бухты, ничем в глубине не защищенной и в которой

расположены наши суда, совершенно лишенные возможности оказать

какое бы то ни было сопротивление. В прилагаемой ведомости ваша

светлость изволите усмотреть, что за исключением кораблей «Чесма»

и «Ягудиил^, занимающих определенные позиции в случае

штурма, только три корабля — «Вел. кн. Константин», «Париж» и

«Храбрый» — имеют часть своей артиллерии, остальные же вовсе

не имеют. Приняв во внимание численность команд этих кораблей,

показанную в этой же ведомости, ваша светлость изволит

убедиться, что в настоящем положении эти суда совершенно не

соответствуют своей грозной наружности, а потому я считаю долгом

почтительнейше изложить свое мнение относительно защиты рейда от

покушения неприятеля.

Получив разрешение вашей светлости и дополнив команды

кораблей «Вел. кн. Константин», «Париж» и «Храбрый» до цифр,

показанных в последней графе ведомости, я бы думал расположить их

поперек бухты между батареями Павловскою и № 4.

Решившись прорваться на рейд, неприятель, конечно, не атакует

этих кораблей иначе, как уже пройдя их линию, чтобы не быть под

перекрестным огнем кораблей и батарей; расположив пароходы во

второй линии на высоте Голландии, мы дадим самую ничтожную

помощь атакованным кораблям и только в таком случае, если

против пароходов не поместится сильнейший неприятель. А потому

я считаю необходимым поставить несколько больших орудий на

правом бастионе, которые действовали бы через банк по рейду. Для

пятиорудийной батареи на высоте между Панаитова балкою и Гол-

ландиею, усиленной еще несколькими орудиями, сделать другую

насыпь, за которою в случае нужды, передвинув пушки, можно было

бы обстреливать обширное пространство рейда. Батареи на высотах

Голландии и маяки должны иметь такие же насыпи, чтобы при

надобности сосредоточить весь свой огонь по рейду. Несколько

орудий на правом фланге третьего бастиона и на высоте

адмиралтейства Лазарева отнимут у неприятеля возможность безопасно

хозяйничать в Южной бухте. Высота местности лучше всяких мерлонов

прикроет прислугу и орудия от поражения с неприятельских судов.

Разместив два дивизиона батарейных орудий в доковой части

города, мы будем иметь возможность в случае надобности

действовать с высот и тем облегчить наши усилия на пунктах, наиболее

угрожаемых неприятелем. Другие два дивизиона, помещенные в

Северном укреплении или его окрестностях, еще более послужат

залогом к надежде на успех, в особенности если при каждом из

упомянутых четырех дивизионов будет находиться по одному надежному

офицеру с флота,

Я надеюсь, что при доверии, которого я не раз имел счастие

удостаиваться от вашей светлости, вы не припишете мне убеждения

в безопасности .рейда от принятия этих мер. Кто не поймет

опасность, в которой мы теперь находимся, имея проход на рейд

свободным?

Оканчивая изложение своей мысли, я уверен, что ваша светлость

найдете в ней только искреннее желание быть полезным в деле,

общем каждому русскому и в особенности моряку. Припомните при

этом, ваша светлость, что флаг мой развевается в виду

неприятельского флота, на корабле без пушек и людей, и вы легко найдете

оправдание моей смелости, с которой я решился откровенно

высказать вам свое мнение.

Вице-адмирал Нахимов

В докладной записке от 30 числа за № 5* я имел честь

изложить вашей светлости свое мнение о мерах, которые до принятия

более действительных если не обезопасят Севастополь и флот, то

по крайней мере усилят небольшие средства нашей внутренней

обороны.

Одобрение, которым вы меня удостоили, налагает на меня

обязанность подробно представить вашей светлости положение, в

котором флот наш будет теперь находиться.

Громадные усилия союзников, употребленные против

Севастополя, бесспорно могли быть удерживае*мы до сих пор только при

содействии средств, разрушивших Черноморский флот; первый

период бомбардирования кончается, средства наши наполовину уже

истощились. Тяжкий удар, нанесенный флоту, не тайна для наших

неприятелей; мы находимся в таком положении, что не можем быть

страшны на море по крайней мере в продолжение нескольких лет;

приложение винтового двигателя окончательно решает вопрос о

нашем настоящем ничтожестве на море Черном; итак, нам остается

одно будущее, которое может существовать только с Севастополем;

враги наши знают цену этому пункту и употребляют все усилия,

чтобы завладеть им.

По мнению моему, сни могут достигнуть этого двумя путями:

отбросив армию от сообщений с городом или атакою с рейда.

Расстроить армию на крепких позициях, которыми она владеет,

дело весьма сомнительное и может окончиться совершенным

поражением их собственной; последствия этого поражения угадать не

трудно.

Внимательно следя за каждым нашим движением на рейде, они,

конечно, знают не хуже нашего счет орудий, свезенных нами с

флота и вновь поставленных на три корабля, и потому, чтобы решиться

на атаку с рейда, нужна только уверенность в свободном проходе

чрез затопленные нами корабли. Пятнадцать-двадцать минут под

огнем наших батарей, который за дымом, вероятно, не будет

должным образом направлен; потом ничтожная преграда из трех кораб

лей, не вполне вооруженных, с прислугою, набранною наскоро из

разных команд и не приобученной к действию; вот препятствия, за

вероятным преодолением которых останутся несколько полевых

орудий и три-четыре батареи, раскинутые на огромном пространстве

и не представляющие никакого сосредоточенного действия. Батареи,

расположенные на высотах, если и будут беспокоить неприятеля

в глубине бухты, то, конечно, не настолько, чтобы принудить пре-

кратить действие в тыл наших атакованных бастионов и по не

прикрытому с этой стороны ничем гарнизону. Двадцать-пятнадцать

кораблей и несколько пароходов составят число судов, превышающее

число орудий, на них направленных.

Расстройство, которое при этом понесет гарнизон, даст

неисчислимые выгоды неприятелю при штурме, который, вероятно, затем

последует. Возможна ли при этом надежда на успешное

сопротивление?

Положим даже,, что полный успех увенчает наши усилия, —

потеря неприятеля нисколько не решает участи экспедиции; после

такой почти невероятной для нас удачи положение неприятеля не

сделается нисколько хуже нынешнего, — у него останутся те же

средства для береговых операций, а Черноморский флот

окончательно не будет существовать; корабли, расположенные на позиции,

выдержав, как я уже сказал, самый удачный бой, вероятно, не

будут в состоянии принять участие в нынешней войне до ее

окончания; остальные же затем суда, как совершенно беззащитные, будут

разрушены или сожжены.

Предполагая удачу, естественно надо взять и другую сторону;

если неприятельские корабли утвердятся на рейде, то, кроме того,

что мы потеряем Севастополь и флот, мы лишимся всякой надежды

в будущем; имея Севастополь, мы будем иметь и флот; однажды