вредом остановлен1 в сей день совершение в его предприятии.

В вечеру ж прибыла к Смоленску и 1-я армия; и. как

открылось намерение неприятеля, продолжая нападение на Смо-

ленск, обратить прочие свои силы далее по Московской

дороге, то к предупреждению сего я, гоо соглашено с

военным министром, оставя защищейие Смоленска 1-й армии, от

которой отряжен во ошй б-й корпус под командою генерала

от инфантерии Дохтурова, сам отступил 5-го числа поутру за

12 BiepcT по Дорогобужской дороге, ведущей к Москве, для

прикрытия оной, отправив наперед далее сильные отряды для

вернейшего споэнания о намерениях неприятеля и надеюсь, что

военный (министр, имея пред Смоленском готовую к действию

всю 1-ю армию, удержит Смоленск, а я в случае покушения

неприятеля пройти далее на Московскую дорогу, буду

отражать его, имея беспрерывное сношение с военным министром.

Генерал от инфантерии кн[язь] Багратион.

Почтеннейший отзыв вашего сиятельства от 2 августа чрез

нарочного курьера я получил под Смоленском; чувствитель-

нейше благодарю за сведения, вами мне сообщенные К Я по

содержанию оных скажу, весьма легко случиться может, чго

неприятельские партии от Белоруссии, человек по 10 и до 30,

не для военных действий, но по бродяжничеству, для

грабительства, найдут возможность доходить до пределов

Черниговской губернии, вверенной главному управлению вашего

сиятельства. Но благоразумные ваши распоряжения и меры

по оным принятые, в отзыве вашем изъясненные, конечно,

будут достаточны на преграждение их покушений и дерзкие

могут быть при самом их появлении переловлены, что особенно

в Малороссии возможным предоставляется, где жители и

благородное дворянство, быв преисполнено патриотической

ревности и следуя благоразумным распоряжением вашего

сиятельства, бдительно о собственном своем спокойствии

наблюдать не упустит. Должен вам сказать, что неприятельские

отряды особенно боятся казаков с пиками; с сим то

вооружением и должно встречать бродяжнические партии. Между

тем частые ваши по обстоятельствам сим сношений с генерал-

лейтенантом Эртелем будут не излишни.

О действиях наших армий нужным считаю сообщить

вашему сиятельству, что третьего дни и вчера войсии наши пред

Смоленском имели кровопролитное сражение о неприятелем,

собравшим здесь почти все свои силы и предводительствуемым

самим императором Наполеоном. В сии два дни неприятель

потерял более 20 тысяч и в полон также немало взято, а

наша потеря в сравнении его малозначуща. Относительно

обозов и гуртов, армиям принадлежащих и находящихся

в Рославле, я предписал гш^рял-^штандашу 2-й армии

Ланскому оные чрез нарочных без промедления обратить в

Калугу.

[Князь Багратион.]

Высочайший вашего императорского величества собствен-

норучный рескрипт от 28 июля 1 я имел счастие получить под

Смоленском, в то самое время, когда французский

император Наполеон всеми своими силами производит на Смоленск

атаку.

Всемилостивейший государь! Нет слов и толь сильных

выражений, которыми бы я мог изъяснить благодарность в

таковой мере, в какой преисполнен я за высочайшие милости

и благодеяния. Удостой вниманием твоим неложное

уверение о преданности моей высочайшему твоему престолу и

отечеству. Поистине нет для меня на свете блага, которое

бы я предпочел благу моего отечества. Сими чувствами быв

движим, я все мои дела располагаю согласно им и ничего

не упущу, чтобы оправдать доверенность, каковою угодно

было тебе, всемилостивейший монарх, меня удостоить.

Настоящее поведение мое, д# будет доказательством, что я ни

в какой мере не уклонялся и не уклоняюсь от обязанности

высочайшей твоей службы и никакие личности не произведут

побуждений, противных пользам любезного отечества.

В таковых расположениях моих, всемилостивейший

государь, не могу я как верноподданный сокрыть истинного

моего прискорбия, превышающего меру терпения, что дела

наши не соответствуют желанию твоему, желанию всей

России и ожиданию целой Европы.

Из сношений моих с военным министром, всеподданнейше

от меня представленных вашему императорскому величеству,

-известны сделанные ему от меня предложения о

предупреждении неприятеля в покушениях его пробраться далее

внутрь России, наступательным со стороны нашей противу-

действиям, на которые военный министр не согласился, а

неприятель сим воспользовался и нанес новый вр^д России.

Прости всемилостивейший государь, с сродным тебе

милосердием патриотической ревности, действием которой дерзаю

я открыть тебе то, что чувствую: я не быв введен в круг

познаний политических, неизвестны мне тайны политики, но

находясь на поприще военном, знаю преданность к тебе и

отечеству русских воинов, знаю, с каким желанием они

готовы всякий час в отмщение неприятелю за нанесенное

России беспокойство и вред и потому позволяю себе

заключать, что, действуя наступательно с должною осторожностию

и благоразумием, храбрые русские воины не позволяли бы

иметь неприятелю никакого над собою превосходства, они

доказали уже при многих в настоящую кампанию сражениях,

доказали и при последнем защищении Смоленска 4-го сего

Августа, где 15 тыс. русских воинов вверенной мне армии

держались 24 часа противу всей многочисленной

неприятельской силы и можно сказать оспорили почти поб'еду,

опрокинув наступивших на них, не допустя на две версты к городу

и положив на месте до 10 тыс. человек, на другой же день

угодно было министру защищение города принять на себя,

как из всеподданнейшего донесения моего от 5-го сего

августаг ваше императорское величество видеть изволили,

а я по соглашению с ним отступил на Московскую дорогу

для прикрытия оной и отражения неприятеля в случае

покушения (его к сей стороне. По выгодности позиции и по

укреплениям сего города, нельзя было не считать нужным

удерживать его; я, отступая от города, просил о сем

военного министра и отношением моим и в особенности чрез

нарочно отправленных, но военный министр рассудил

держаться в оном не более 12-ти часов и после вслед за мною

отступил, предоставив город власти неприятеля.

Всемилостивейший государь! В полном уповании на бес-

пределыще .милосердие твое, я приняв решимость открыть

пред тобою всеисходяще [из] моего сердца и чувств, не

могу умолчать о том, что отступление от Смоленска навело

уныние в храбрых твоих воинах, готовых единодушно

защищать свае отечество до последней капли крови. Признаюсь,

всемилостивейший государь, что я и сам в великом

недоумении, не знав ни прямой надежной цели, ни пределов нашему

отступлению. Ежели военный министр ищет выгодной

позиции, то по мнению моему и Смоленск представлял не малую

удобность к затруднению неприятеля на долгое время и

к нанесению ему важного вреда! Я по соображению

обстоятельств и судя, что неприятель в два дня при Смоленске

потерял более 20 тыс., когда со стороны нашей и в

половину не составляет потери, позволяю себе мыслить, что при

удерживании Смоленска еще один или два дня, неприятель

принужден [бы] был ретироваться.

Сколько по патриотической ревности моей, столько и по

званию главнокомандующего, обязанного ответственностью,

я долгом поставил все сие довести до высочайшего