Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Что парочка явилась на авианосец прямиком из недр Глобального Агентства Безопасности, всесильной Конторы, я не сомневался. Дело не во внешности, не в манере говорить и не в специфических прихватах. Есть у нас и другие учреждения, одна «контра» — флотская контрразведка — чего стоит. Однако Особый Отдел, куда я сдал свои трофеи, принадлежит именно ГАБ.

И ведь как оперативно сработали! Не иначе специальные уполномоченные при флоте «Наотар», или как еще они успели в наши Палестины за полдня?

Короче говоря, я ответил односложно:

— Очень приятно.

— И нам, — товарищ Александра обольстительно заложила ногу за ногу, а товарищ Иванов промолчал, помешивая в стакане крепчайший черный чай.

Мы замолчали. Я разглядывал девушку (в рамках приличия), Иванов никого не разглядывал. Он, как я успел заметить, вообще крайне редко поднимал глаза и не позволял встретиться взглядами.

Пауза затягивалась. Я не выдержал и спросил:

— Еще раз простите, не знаю ваших званий, товарищи, по какому поводу я вам понадобился? Чем могу быть полезен? Вы из Глобального Агентства Безопасности?

— Мы этого не говорили, — сказала Александра, и я понял — точно ГАБисты.

— И все-таки, зачем я здесь?

— Мы изучали ваше личное дело, товарищ Румянцев, и сделали некоторые выводы. За месяц вы умудрились трижды контактировать с представителями инопланетных рас: два раза в бою, и один раз — условно мирно, — проворковала она.

— Игра случая.

— Именно! Статистика говорит, что случай любит с вами играть. И мы хотим в этой игре поучаствовать. — Александра извлекла из кармана наручный переводчик «Сигурд» и положила его передо мной. — Вы будете носить этот прибор…

— Это «Сигурд», у меня такой уже есть, — перебил я.

— Не спешите. Вы будете носить этот прибор, который выглядит как дорогой электронный переводчик. На самом деле в него встроена камера, инфракрасная камера, устройство радиоперехвата, некоторые спецдатчики. По сути, это автономный шпионский комбайн, который вы будете активировать в любых специфических случаях.

— Таких, как сегодня?

— В особенности таких. Отчего-то нам кажется, что случай этот не последний.

— Отчего же?

— Статистика, кадет. Два случая — прихоть судьбы, три случая — закономерность. Я бы вам рекомендовала включать прибор каждый раз, когда идете на вылет или совершаете посадку на чужой планете, или на ином космическом теле. Впрочем, это на ваше усмотрение.

— Вы даже не спросили, согласен ли я.

— А вы не согласны? — подал голос товарищ Иванов, неожиданно взглянув мне в глаза. Взгляд его оказался острым, как бритва, и внимательным, как радар ПКО, я даже стушевался.

— Согласен, — ответил я и добавил:

— Как-никак, мы с вами общее дело делаем.

Иванов потушил взгляд и снова уставился в стакан с чаем. Какой-то он был… неправильный! Худой, нескладный, я бы сказал, изможденный. В Академии таких кадров неизменно величали «Обморок», так как постоянно ждешь, а не хлопнется ли он сейчас?

— Ну вот и хорошо, — заключила Александра и добавила, подталкивая ко мне планшет:

— А сейчас подпишите эти бумаги.

Я пробежал глазами некий документ, пламенеющий недоброй официальной синевой фона. Все ясно — очередная подписка о неразглашении. У меня их так много за последнее время, что еще одна погоды не поменяет.

«… Не распространять и не способствовать распространению информации… не участвовать… пресекать слухи… о контакте на поверхности Наотара с представителем расы К. Ответственность… предупрежден… нарушении… Румянцев А. К.»

«Раса К? Ах да! Условное наименование любой технологически развитой ксенорасы, которая открыта недавно и еще не получила устойчивого общепризнанного названия».

Я мазнул подписью по экрану и прижал большой палец к сенсорному окошку.

— Разрешите спросить, вам известно, с кем мы столкнулись на Титане?

— Нет, не известно. Мы работаем в этом направлении.

— Свободны, кадет, — сказал товарищ Иванов. До чего же неприятный тип!

— До свидания, Андрей, — сказала Александра, видимо, чтобы сгладить резкость начальства, и я решил, что она, напротив, весьма приятный человек.

Оказавшись за дверью Особого Отдела, ваш покорный слуга уставился на запястье, где красовался шпионский суперкомбайн. Не самое приятное ощущение, можете мне поверить, когда на руке болтается нечто, могущее запечатлеть и передать любую информацию вокруг вас. Да и чего уж там — о вас.

Кто же такие эти двое? Вот ведь принесло на мою голову! Будто без них забот мало!

Авианосец «Три Святителя» — огромная махина. Почти полтора километра. Пока добирался от особистов до жилой палубы, насмотрелся по дороге на всякое.

Сразу ясно: корабль побывал в бою. Факт, казалось бы, прозрачный, но что я видел, кроме ангарной палубы и каюты? Ничего. Да и положение к прогулкам не располагало. Теперь же я вынужденно совершил моцион от штабных помещений, которые традиционно располагаются на юте, до бака, где находится жилая зона пилотов.

По коридорам сновали угрюмые военфлотцы. То и дело я натыкался на задраенные люки с красными надписями на табло: «Отсек разгерметизирован! Ведутся ремонтные работы».

Приходилось идти в обход.

В седьмом отсеке все стены и подволок были заляпаны пеной-пирофагом напополам с сажей — здесь был пожар. Группа служивых под руководством саблезубого боцмана вытаскивала уцелевшую матчасть — ящики с продовольствием. Джипсы препарировали провиантский склад, так что нас ждали голодные дни.

— Чего уставился? Или помогай, или проваливай! — рявкнул на меня боцман, а потом на своих подопечных: — Шевелись, каракатицы! Вот вернемся домой, вы у меня тут все языками вылизывать будете!

Возле ангара торпедоносцев меня отловил вахтенный офицер и устроил головомойку за перемещение по кораблю без ПДУ.

— Где твой дышарик?! Да-да! Твой! А ну, сми-и-ирна! Ты почему без дышарика? А если снова в бой, и техники атмосферу стравят?! Фамилия, звание?! Я сейчас на тебя рапорт…

ПДУ-то я взять не успел. Особисты так неожиданно выдернули меня из ангара, где я диктовал формуляр полетного отчета и ведомость на расход двадцати четырех ракет «Овод», что ПДУ я просто не нашел. Мы же пилоты и с самого начала военных действий практически не вылезали из скафандров. Теперь же я разоблачился, а дыхательное устройство не прихватил, из-за чего офицер сейчас наябедничает. Вполне справедливо, надо сказать.

— Румянцев, кадет СВКА, временно приписан к эскадрилье И-03! — пролаял я и вытянулся в струнку.

Вахтенный поднял взгляд от планшета, куда приготовился заносить мою подноготную.

— А… так ты из этих… салаг летающих. — Голос его неожиданно потеплел. — Ладно, на первый раз живи. Вот народ, а? Кадетов в бой пускать?! Я тебя в комбезе не признал… Всё, вольно, кругом, марш отсюда. Да, а дышарик-то получи, а то сам знаешь — не пустая формальность. Прямо сейчас зарули в ангар к торпедоносцам, там мичман Хоменко распоряжается. Скажи, что Яхнин послал — это я.

То, что меня приняли за строевого офицера лестно, но не удивительно. Мы все тут красуемся если не в легких скафандрах «Саламандра», то в форме № 3 — комбинезон без знаков отличия. К клапану нагрудного кармана на липучке приделана планка с именем и званием. К правому карману — часть приписки. И все. С пяти метров капитана от мичмана не отличить.

Добрый вахтенный, например, нес на себе надписи: «КПТ-3 ЯХНИН», «19 ОАКР КЭТ-1». Море информации: капитан третьего ранга Яхнин, комэск первой эскадрильи торпедоносцев девятнадцатого отдельного авиакрыла.

Я возвращался из ангара с ПДУ на поясе. Маска с кислородным баллоном не очень-то поможет, если отсек разгерметизируется. Зато при боевой замене атмосферы или при пожаре есть шансы добежать до рундука с гермокостюмами «Саламандра».

Словом, мичман Хоменко привел меня в уставную норму, и я бодро пошагал к жилой палубе, прикидывая, что врать в ответ на расспросы о моих похождениях. Возле лифтовой площадки послышались подозрительные, совершенно не военные звуки — всхлипывания какие-то. Плач? Да, именно так.

14
{"b":"269711","o":1}