Отпраздновав в узкой и тёплой, по причине наличия на столе многочисленных бутылок с жидкой отравой, компании день рождения и зафиксировав для памяти в дневнике, что за четверть века он так и не лишился девственности, Ромушка взбунтовался. На следующее утро, воспользовавшись субботой и связанным с ней отсутствием необходимости идти на службу, он сверился с припрятанным от родителей газетным клочком с адресом и, захватив определённое количество дензнаков, направился к автобусной остановке, полностью игнорируя призывы здравомыслящих журналистов не попадаться на удочку мошенников и прочих неквалифицированных экстрасенсов, но доверяться лишь магам международно лицензированным. От чего от чего, а уж от здравомыслия Роман был надёжно застрахован всей своей не выдающейся жизнью.
Недипломированная колдунья обитала в крепком кирпичном доме на окраине с крупным номером 66 и неопределённым пятном на месте полустёршейся третьей цифры. Из сеней вырастал хвостик небольшой очереди, что, впрочем, было не хорошо и не плохо, а так – привычно. Видимо, Ждущему не очень понравилась идея Романа, потому что по мере пешего прохождения последних трёх кварталов до местопребывания ведьмы монстр стал чудовищно активен, а под конец – почти назойлив, дыша ужасом практически из-за каждого замшелого угла, коих вокруг было множество. Знала старуха, где поселиться, дабы произвести должное впечатление на потенциальных и кинетических клиентов. Облившись потом и придерживая левую – более отчётливо дрожащую – руку правой, Роман всё героически преодолел, чтобы ещё полтора часа маяться в компании таких же бессчастных поруганных жизнью личностей на неудобной скамейке в одну доску перед обитой потёртой кожей дверью, страдая от отсутствия в пределах видимости мест общего санитарного пользования. Но и слабость физиологии он победил мощным волевым усилием и предстал-таки пред очи хозяйки заведения.
Старуха оказалась дамой лет тридцати-тридцати двух, одетой не добротно, а – напротив – легко и модно и весьма даже ничего себе, причём крашена была отнюдь не в ожидаемую по подобным адресам брюнетку, а в рыжую-бесстыжую. Хотя, может, и не крашена – кто проверял? Никаких хрустальных шаров, потрёпанных карточных колод и прочих атрибутов шаманизма вокруг не наблюдалось. Мебель – за исключением мощного дубового стола, за которым и принимала посетителей колдунья, – составляла комплект и, похоже, была знакома Роману по телерекламе.
– Зачем беспокоите одинокую женщину, незнакомый юноша? – сексапильно потянувшись, осведомилась (да, именно осведомилась, а не спросила, ибо всякому действию приличествует адекватное словесное отражение) труженица мантии и палочки, которых, впрочем, поблизости не наблюдалось.
– Мне надобна… тьфу, то есть нужна… то есть совершенно необходима помощь специалиста, – не воспользовался приглашением чуток пофлиртовать Рома и, местами запинаясь, продекламировал заранее заготовленный спич. Его монолог продолжался минут десять, но опытная в общении с не вполне нормальными визитёрами хозяйка вынесла всё, не перебивая, а лишь изымая из шкафов и вновь возвращая на полки мензурки, склянки, бутылочки и запылённые вязанки иссушённых представителей флоры. Наконец, судя по всему, отыскала требуемое, ибо, повеселев, вернулась к столу и опять уселась напротив пациента. В руке у неё обнаружилось специфическое изогнутое зеркальце, отчасти параболической формы, с прихотливо искривлёнными краями.
– Вот то, что вам нужно, сударь. Персонаж ваш хорошо известен в мире магии под именем Ожидающего-За-Углом, или Преследователя. В обычных условиях относительно безвреден и легко удаляется при незначительных по времени контактах. Однако в данном случае проблемы неизбежны. Больше срок – выше цена.
– Я принёс с собой деньги, – торопливо сказал Рома.
– Не в этом дело. Тот, кто сопровождает человека столь долго, неизбежно похищает некую долю его сущности. Готовы ли вы утратить навеки неотъемлемую часть собственной личности, Роман Владимирович?
– Я уже на всё согласен, лишь бы от Него отделаться? Вот он у меня уже где! Режьте, отрубайте или что там у вас полагается!
– О нет, удалять Преследователя – сугубо интимный момент. Это вы сделаете сами, – скучным голосом сказала колдунья. – Вот вам амулет. Почувствуете Его присутствие – зайдите за ближайший угол (но не тот, где ощущаете Его), быстренько обернитесь да и взгляните в зеркальце. Там вы и увидите Ожидающего – в первый раз и на прощание, после чего Он покинет вас навеки. Не пожалейте только потом. Хотя… После этого вы вряд ли будете о чём-либо жалеть. Не передумали?
– Да никогда в жизни! По гроб буду обязан, – пробормотал Роман позаимствованные из какого-то деревенского сериала, совершенно не свои слова.
– Ну что ж. Мой долг – предупредить, остальное – ваша прерогатива. Три двести с вас.
Расплатившись и твердя про себя инструкцию, почти совершенно твёрдым шагом Рома двинулся на встречу с монстром.
И всё удалось. Преследователь действительно ушёл. Насовсем, то есть навеки, как, собственно, и обещала ведьма. Роман теперь работает на новом месте, недавно стал главным инженером проекта с перспективой дальнейшего роста. Библиотеку по случаю выгодно продал – всё равно не оставалось времени на книги: дела, дача, междусобойчики с друзьями – такими же ГИПами – и начальством, да и потребность в систематическом чтении с возрастом увяла. Кстати, он женился, на симпатичной, моложе на десять лет. Растит сына. По воскресеньям ездит с ним на рыбалку. При наследнике старается много не пить. Подумывает завести постоянную любовницу, потому что боится за здоровье: СПИД, знаете ли.
Иногда, шаря в ящике стола, он натыкается на странное изогнутое зеркало – явный брак производителя. И, когда он берёт его в руки, странное чувство овладевает Романом Владимировичем: ему хочется бессмысленно бежать куда-то, что-то вспомнить, изменить. Он знает откуда-то, что ничего уже не исправить, да и нечего исправлять, поскольку всё действительное разумно и прелестно. Тогда ему становится нестерпимо скучно и пусто на душе. Чего-то важного не хватает, а вот чего?.. Зеркальце незаметно выпадает из руки, Роман задвигает ящик, так и не наведя в нём порядок и не выбросив всякий хлам, и вновь обо всём забывает. Он почти счастлив. До следующего раза.
Было бы разумно, если бы жена отнесла дурацкую игрушку на помойку. Однако сие невозможно, так как он никому не разрешает лазить в свой ящик. А в гневе он суров.
Первая охота
Дня Посвящения ждут с восторгом и трепетом. Накануне вся семья – да и Клан тоже – бестолково суетится, готовя по древним рецептам особые блюда, дабы праздничное утро запомнилось юному уже не Птенцу, но Охотнику ещё и чем-то вкусненьким, не только тем, что после бессонной ночи голова умудряется быть одновременно пустой и тяжёлой, а под веки будто мыши накакали. Дедушка выволакивает из чулана и в меру сил вычищает самый церемониальный из костюмов, то есть именно тот, который сидит на нём максимально отвратительно, а впавший в маразм посторонний старик репетирует личную версию Танца Победы. Вождь Клана готовит речь (каковую сочиняет, тяжко вздыхая, наиболее образованный из его племянников). Куча троюродных тётушек которые сутки постится, чтобы нанести максимальный урон хозяйскому столу с угощениями. Мама настаивает на травах заветный Напиток для той самой фляжки, глоток коего – можно и не один – необходимо сделать перед главным. А непосредственно юному герою следовало бы проводить последние часы в медитациях, насыщая душу воспоминаниями о деяниях выдающихся предков и не менее славных современников.
Только вот Тер (по метрике Теренций, но полного имени он пока что не заслужил) не испытывал никакого восторга перед предстоящим испытанием. И вообще не ощущал ничего, кроме бессмысленной и непродуктивной обиды на судьбу, соединившую ровно пятнадцать лет плюс сколько-то там полагавшихся по канонам месяцев внутриутробного развития назад его свежеприбывшую на Землю душу с эмбрионом из клана Охотников, а не, скажем, Странников, Скальдов… или хотя бы Торговцев. Конечно, он любил свою семью… однако тогда у него была бы иная семья, и её он тоже, наверное, любил бы. И сейчас сочинял бы оду или готовился в безобидный поход по отдалённым поселениям, а не занимался всякой ерундой – и он ещё более яростно принялся водить лезвием ни в чём не повинного серебряного кинжала по точильному камню. Ну почему против Тех эффективно лишь серебряное оружие?! Вон в доме сколько стальных ножей, и все острые. А эта убийственная игрушка – пусть и с рубинами на рукояти – валялась до нужного момента в маминой шкатулке и, естественно, стала тупой, как несносный фанфарон Авессалом. Ещё бы: второй Говорящий в Совете Клана, правая рука вождя. И его же левая ягодица! А и был-то всего лишь Сол, дальний родственник из самого захудалого ответвления семьи, всеми презираемый за надоедливое хвастовство и вопиющие манеры. Но легко – ещё до трёх утра – упокоил на первой Охоте пятерых и пошёл в гору. Впрочем, манеры никуда не делись, однако ныне числятся причудами.
