«У тебя нет ни одного астронавигационного прибора, следовательно, путешествие, которое ты задумал, не состоится. – В голову Дививвидива пришла новая мысль. – Я понимаю, ты действительно веришь, что твой дед долетел на одном из этих кораблей до другой планеты, но без точного знания скорости судна и…»

– Он делал расчеты. – Гигант уколол его кончиком меча, который, видимо, носил для того, чтобы компенсировать свою умственную недостаточность. – Да и ты мне поможешь. Для тебя ведь это раз плюнуть, а, серая морда? Ты же всю дорогу твердил о своем неизмеримом превосходстве во всех областях наук.

«Я по-прежнему настаиваю, что риск крайне велик. Твой так называемый космический корабль может сломаться прямо посреди…» – Дививвидив оставил мысль незаконченной, потому что внезапно в разговор вступил второй варвар.

– Простите, сэр, что вмешиваюсь. – Его обеспокоенный взгляд был прикован к лицу гиганта. – Я тут подумал…

– О чем же, Бэйтен?

Дививвидив считал, что знает, о чем собирается сказать примитив, и был несколько разочарован, обнаружив, что беспокойство Стинамирта имеет отношение не к настоящему положению дел, а к тому космологическому обзору, который был им получен несколько минут назад. Тем не менее его вмешательство отвлекло страшную умственную энергию гиганта от Дививвидива и дало дуссаррианцу прекрасную возможность реально оценить ситуацию.

«Что случилось, Возлюбленный Создатель? – мгновенно прорвался в мозг Дививвидива голос Кса. – Я справился с повреждением, но мое тело все еще немножко побаливает. Жаль, что я не обладаю органами чувств, которые позволили бы мне видеть и слышать все, что происходит на станции. Примитивы с тобой?»

«Это не твое дело».

«Но, Возлюбленный Создатель, между вами шел разговор о тросах! Это ты его начал? Ты способен изъясняться словами, которые не соответствуют действительности?»

«Ни одно нравственное существо на это не способно, – раздраженно ответил Дививвидив. – Успокойся!»

«А ты нравственное существо, Возлюбленный Создатель?»

«Говорю тебе, оставь меня в покое!» – Дививвидив перекрыл все каналы низшего мозга, чтобы положить конец нытью Кса.

– Этот лысый поведал нам о чудовищном взрыве, сэр, – сказал Стинамирт великану. – Вспомните его слова. Целые галактики будут аннигилированы! А значит, если верить ему, Верхний Мир и Мир вскоре сгинут в одной огромной вспышке!

– Бэйтен, как ты можешь отвлекать меня всякой болтовней о галактиках и взрывах в такой момент?

Омерзительные черты маленького примитива тревожно исказились.

– Но он сказал, что это случится очень скоро, сэр.

– Скоро? И насколько скоро?

– Вот это-то нам и следует выяснить.

«Возлюбленный Создатель! – Дививвидив с удивлением отметил, что Кса практически без труда пробился сквозь все его заслоны. – Ты сказал примитивам, что я буду убит через каких-то шесть дней?»

Этот вопрос открыл Дививвидиву глаза. Где-то в защите станции образовалась брешь, и теперь Кса улавливал отрывки ментальных взаимодействий, что было строго-настрого запрещено. Узнай Дививвидив об этом в более подходящее время, он бы немедленно занялся ремонтом, но сейчас эта новость вызвала у него лишь очередной приступ гнева и тревоги.

«Я приказываю тебе! – протранслировал он Кса изо всех сил. – Возвращайся в состояние общего покоя и оставайся в нем, пока я сам тебя не вызову».

– …К тебе обращаюсь, серая морда, – орал гигант. – Когда эта волна, о которой ты столько трепался, доберется до моей планеты?

«Точно сказать не могу – но, кажется, лет через двести по вашему исчислению».

– Двести лет. – Гигант глянул на своего компаньона. – Для планеты это не срок, но для меня – в данный момент – это все равно что вечность. Нам предстоит многое сделать, Бэйтен, и мы должны действовать быстро.

«Уж куда быстрее, чем ты думаешь», – добавил Дививвидив, окружив эту мысль всеми возможными защитами высшего мозга, чтобы даже Кса не смог уловить, что сейчас творится у него в уме. Чувство вины, которое мучило его каждый раз, когда он вспоминал о судьбе, уготовленной его сородичами обитателям двойных миров, бесследно испарилось – во всяком случае, пока. Оно сменилось презрением, отвращением и страхом, пробужденными в Дививвидиве его гигантским захватчиком.

«Всего лишь через десять дней, Толлер Маракайн, – подумал он, – твой домишко перестанет существовать».

Вынырнув из духоты дворца, Кассилл Маракайн с облегчением вдохнул полной грудью. Не обращая внимания на нарушение этикета, навязанного ему высоким положением в обществе, он немедленно стащил с себя официальный камзол и расстегнул ворот блузы, охлаждая разгоряченное тело. Он еще раз глубоко вдохнул свежий утренний воздух и огляделся в поисках Бартана Драмме.

– Ты похож на вареного рака, – весело сказал тот, выныривая из-за постамента гигантской статуи короля Чаккела, которая господствовала над просторами двора, как когда-то сам Чаккел господствовал над целой планетой.

– Там как в печке. – Кассилл промокнул платком пот. – Дасина убивает себя, закрывшись в такой парилке, но каждый раз, когда я советую ей впустить немножко свежего воздуха…

– А какой из тебя правитель, если ты не способен своим указом подчинить смерть?

– Не смешно, – упрекнул его Кассилл. – Боюсь, у Дасины осталось совсем немного времени – этот поразительный барьер плюс беспокойство о благополучии графини Вантары только ухудшают положение дел.

– Ты бы лучше побеспокоился о Толлере. Существуют ли весы, на которых можно было бы взвесить подобные чувства? Чья чаша перевешивает – твоя или Дасины?

– Толлер способен сам позаботиться о себе.

– Да, но все-таки он – не дед, – кивнул Бартан.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты представь, что за генеалогическое дерево получилось бы, будь мой отец и мой сын одним и тем же человеком! – с раздражением отозвался Кассилл.

– Извини, старина. Я люблю Толлера почти так же, как… – Бартан обреченно пожал плечами, признавая, что сейчас им лучше поговорить о другом. – Может, найдем какую-нибудь скамейку поудобнее?

– Хорошо, только смотри не засни на ней.

Мужчины, вымученными насмешками демонстрируя друг другу, что дружба их ничуть не пострадала, направились в сторону реки Лейн. У моста магистра Гло они свернули на восток и вскоре наткнулись на пустую мраморную скамейку. В воздухе разливалась та утренняя тишина, которая типична для административных районов всех столиц. Над рекой плыли шары птерты, сияя, словно стеклянные, и забавно прыгали над поверхностью взбудораженной легким ветерком воды. Бартан выждал несколько секунд, затем спросил:

– Ну, каков был вердикт?

– Она хочет послать флот.

– Ты сказал ей, что кораблей нет?

– Она и слышать ничего не хочет о всяких мелочах. – Кассилл хмуро усмехнулся. – Тоже мне мелочи!

– И что ты будешь делать?

– Я пообещал подробно выяснить, сколько кораблей пригодно к полету – в крайнем случае разорю суда, стоящие на ремонте, – а потом доложить ей. Вообще-то большинство машин нужно либо чинить, либо вообще заменять, но парусины для баллонов нет и в ближайшем будущем не предвидится. Пройдет не меньше двадцати дней, прежде чем мы сможем послать кого-нибудь наверх, а к тому времени… – Кассилл замолчал и начал крутить золотое кольцо на шестом пальце левой руки.

– Ты надеешься, что Толлер тогда уже вернется, – сочувствующе заметил Бартан. – Скорей всего вернется… с графиней, болтающейся у него на шее… Этого юношу ох как нелегко сбить с избранного курса.

– Сегодня утром мне доставили свежие данные, и, насколько я понимаю, ширина барьера уже достигла сотни миль. Это означает, что теперь его невозможно обогнуть.

– Ну вот! – бодро сказал Бартан. – Значит, Толлеру придется скоро вернуться.

– Ты хороший друг, – ответил Кассилл, пытаясь улыбнуться. – Я люблю тебя, Бартан, и любил бы еще больше, если бы ты объяснил мне, откуда эта голубая планета взялась в нашей системе и зачем она возвела хрустальную стену между нами и нашей прародиной.