Он медленно кивнул:

— Достаточно честно.

Когда они закончили делать покупки, уже вечерело. Должно быть, ее родители, как обычно, упаковывают рождественские подарки, и она знала, что должна забрать Коула. Но им с Райаном хотелось есть, и Коул мог подождать. Все равно ему веселее с родителями.

Они купили пиццы по дороге домой и отвезли ее к Эшли. Райан бросил свою куртку на стул, войдя в комнату, и присвистнул:

— Очень мило.

Эшли положила пиццу на стол и вернулась в гостиную. Когда они вошли в ее дом, что-то между ними изменилось. Глядя на Райана, который ходит по комнате и рассматривает ее картины, она поняла, что случилось.

Исчезла непринужденность. Она уступила место чему-то, о чем им некогда было думать.

Он оторвался от картин, и его взгляд был полон восхищения.

— Это все твои работы?

— Да, — она не могла удержаться от улыбки. — Все мои.

— Эшли, это потрясающе, — Райан обратил внимание на одно из ее произведений. Ее сердце растаяло. Это была ее любимая работа — пейзаж на закате, с высокой травой, которая качалась на ветру, и старым амбаром на заднем плане. Райан посмотрел на нее через плечо:

— Это должно висеть в музее.

Она никогда не хвасталась своими работами. Ее родители никогда не одобряли ее желания стать художницей. Обычно ей казалось, что проще рисовать для себя. Когда ее родители приходили к ней в гости, обычно они делали замечания о картинах разве что мимоходом. Что-то вроде: «Мило, Эшли» или «Тебе, наверное, пришлось над этим поработать».

Коул был единственным, кто искренне восхищался ее картинами.

До сих пор.

Райан кивнул в сторону заката:

— Какая история стоит за этой работой?

Впервые кто-то попросил у нее объяснить значение картины, и она была польщена этим невероятно.

— Она напоминает мне о доме, — ее голос был мягким. — Так я видела его, когда была ребенком.

Следующие двадцать минут она объясняла ему историю создания своих полотен. Он считает, я всем это рассказываю, думала она. Но эти истории были отражением ее души, и она ни перед кем ее не открывала.

Во всяком случае, в Блумингтоне.

Райан и Эшли пошли на кухню, чтобы поесть пиццы, а после еды он потянулся:

— Мне надо идти.

Она ухмыльнулась:

— К тете Эдит?

Надвигалась ночь, и Эшли хотелось задержать его еще на несколько часов.

— Да. Самолет прилетает в девять.

Эшли постаралась выглядеть равнодушной.

— Ей понравятся конфеты. Но вот голова манекена — это был бы действительно чудесный подарок.

Они оба смеялись, когда шли к двери, и Райан обнял ее за шею, привлек к себе в знакомом объятии. Когда объятие закончилось, его рука, однако, осталась на месте. Он привлек ее так близко, чтобы видеть ее лицо.

— Мне было хорошо сегодня, Эшли.

Она опять засмущалась, такое случалось с ней только несколько раз за всю жизнь — а сегодня дважды за один день.

— Мне тоже.

Атмосфера изменилась, она вдруг наполнилась таким сильным влечением, что Эшли стало трудно дышать. Улыбка Райана угасла, он продолжал ее обнимать. В его глазах светились настойчивые непроизнесенные вопросы, и, не успели они сказать друг другу ни слова, как все преграды между ними исчезли. Райан медленно и нежно приблизил свое лицо к ее лицу и поцеловал.

Это не был страстный поцелуй мужчины, который хотел ею воспользоваться. Напротив, это был поцелуй, который намекал на возможность. Он поцеловал ее во второй раз, и тут Эшли почувствовала напряжение в его теле.

Он отстранился, переводя дыхание, и взял ее за плечи.

— Эшли, — он покачал головой, — я не должен был этого делать.

Она почувствовала себя так, словно ее окунули в воду. Слова Райана не имели смысла. Разве не он предложил вместе пообедать? Разве не он весь день толкал ее локтем, обнимал, обхватывал руками? Дрожь пробежала у нее по спине, и она отступила назад. Что бы ни говорил Райан, он не мог отрицать, что его влекло к ней, после того, как они провели вместе сегодняшний день.

— Целовать меня — не преступление, Райан, — она без колебаний, прямо посмотрела на него, вынуждая признать свои чувства. — Мне уже не двенадцать лет.

Райан застонал и посмотрел на паркетный пол. Когда он поднял глаза, она увидела в них невероятную боль.

— Ты чудесная, Эшли. Ты заставляешь меня смеяться, и, когда я рядом с тобой, я чувствую себя лучше, оптимистичнее смотрю на жизнь, — он уронил голову и потер шею.

Она сделала шаг вперед. Если его надо убедить, она была готова сделать это.

— Мы знаем друг друга уже вечность, — она положила руку ему на плечо. — Что бы ни произошло сегодня, мы оба чувствуем это, — ее голос превратился в шепот. — Разве я не права?

Райан посмотрел вверх, и на лице у него была тоска.

— Ты имеешь в виду, что меня к тебе влечет? Да, это так, — он убрал ее руку со своего плеча и взял в свои ладони. — Но с моей стороны было нечестно тебя целовать, заставлять тебя думать, что я могу быть с тобой в таком качестве.

Быть им отвергнутой было мучительнее, чем что бы то ни было, с тех пор, как она вернулась домой из Парижа. Слезы навернулись ей на глаза, и она освободила руку. Она сдерживалась, но говорила гневно, когда она, наконец, заговорила:

— Это все Кэри, да? Ты боишься влюбиться в меня из-за нее, да?

— Нет, я не боюсь, — он оперся о дверной проем. — Кэри любит своего мужа, и так должно быть. Мои отношения с ней закончились.

Эшли провела рукой по волосам:

— Я не понимаю, Райан. Тогда что?

Он ничего не ответил, и Эшли вдруг поняла. Хотя Райан никогда больше не увидит Кэри, сердце его не свободно. Она отступила на два шага назад и решительно скрестила руки на груди. Она знала только один способ спастись от холода, который вдруг проник в комнату.

— Еще слишком рано, да? — она закусила губу, чтобы она не дрожала, и у нее вырвался медленный печальный вздох. — И сколько времени ты будешь любить ее?

Она затаила дыхание, ожидая его ответа. Райан потянулся за своими ключами, его глаза были влажными. Потом он сделал шаг к двери и произнес только одно слово:

— Вечно.

* * *

Уезжая из дома Эшли, Райан скрипел зубами и изо всех сил сжимал руль. О чем он только думал? Он покачал головой, потянулся, чтобы выключить радио, и понял ответ. Он вообще не думал с того момента, как пригласил Эшли на обед. Что произошло на заправке, отчего он сошел с ума?

Он знал ответ и на этот вопрос. Она смеялась, дразнила его, льстила ему и так была похожа на Кэри, что болело сердце. Как мог он сопротивляться? Почему бы не провести день с прекрасной одинокой женщиной, которую он знает большую часть своей жизни? Конечно же, Кэри не возражала бы, если бы они провели денек вместе.

Райан не замечал времени и радовался жизни больше, чем мог себе представить еще совсем недавно. Поход за покупками напомнил ему о другой поездке. Они с Кэри после смерти его отца поехали в магазины. В тот день он впервые признался ей в своих чувствах.

Но только когда он поцеловал Эшли в дверях ее дома, он полностью отдал себе отчет в своих побуждениях.

Как бы ужасно это ни выглядело, то, что он был сегодня с Эшли, было способом обмануть свое сердце, ослабить боль от новой утраты Кэри. Эшли и Кэри были так похожи, что он почти убедил себя, что это и есть Кэри.

Но, хотя внешне Эшли была почти отражением старшей сестры, на этом сходство между ними кончалось.

Кэри была доброй и полной сострадания, преданной почти до безумия. Эшли была свободной, артистичной, упрямой и независимой, ее утомляли условности. И, как он обнаружил, удивительно уязвимой и жаждущей внимания. Было нечестно целовать ее, неправильно заставлять ее думать, будто у него есть серьезные намерения, когда на самом деле их не было. Его влекло к Эшли, и да, он прекрасно провел с ней время. Но она никогда не будет той женщиной, которая ему нужна. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он не мог не думать о Кэри.