- Не то, чтобы поверил... Звучит слишком фантастично. Однако ваша уверенность... А на сумасшедшего вы действительно не очень похожи. Но если взять за основу вашу гипотезу, то напрашиваются новые вопросы.

   - Спрашивайте, - я отпустил руки и откинулся на спинку стула.

   - Например, где вы собираетесь жить? Как существовать? Будете ли работать? И кем? В наше время без денег никуда. Альтруистов мало.

   - Что, и вы мне выставите счет за приют и одежду?

   - Ну, зачем так? Человеческие отношения остались. В быту. А вот во всем остальном... Как говорится, звериный оскал капитализма, - Никольский усмехнулся.

   Да, Александр Сергеевич обозначил нешуточную проблему, и я пока не знал, как ее решить.

   - Наверно, где-нибудь устроюсь, - осторожно сказал я. - Кое-какой опыт имеется.

   - И документы об образовании - тоже? А как насчет простого удостоверения личности?

   С документами у меня была напряженка. С любыми. Видимо, в этом времени словам уже не доверяли.

   - Надеюсь, паспорта у вас еще без фотографий делают, - буркнул я.

   Никольский широко раскрыл глаза и встопорщил бородку.

   - Интересная идея! Но да, вы правы, без фотографий. Кстати, надо будет предложить на ближайшем заседании Госсовета внести дополнения в закон.

   - А еще ставить на фотографию печать несмываемой краской, - я не сдержал сарказма.

   - Прелестно! Так и сделаем. Паспорт для внутреннего учета. Даже перепись проводить не придется - все сами придут за новыми документами. Тут-то мы их и запишем! - Александр Сергеевич довольно потер ладони.

   - А если потеряют - штраф. И пусть платят за новое оформление. В паспорте можно много страничек сделать - про семейное положение писать, про детей, про место жительства, про воинскую обязанность, - изгалялся я, - и бумагу с водяными знаками использовать, чтоб подделок не было. Менять же паспорт раза два придется. Потому как человек стареет, и лицо у него меняется. Ну, и за все обмены платить, конечно.

   Никольский внимал, будто я ему глаза открыл на смысл жизни.

   - Вам премия полагается, Константин Владимирович. Если, конечно, новый закон о паспортизации пройдет. А он пройдет, не сомневайтесь, еще в первом чтении: у нас давно назрела необходимость в четком учете трудовых ресурсов... Да с этим наводнением непонятно, когда очередное заседание Петросовета назначат. Наверняка будут насущными делами заниматься - ликвидацией последствий. А это, сами понимаете, много средств, усилий и проблем. Но как только со стихией разберемся, сразу займемся вашим вопросом.

   - Александр Сергеевич, - мне показалось, что Никольский стал как-то больше ко мне расположен, и решил воспользоваться настроением хозяина, - не возражаете, если я вам несколько вопросов задам?

   - Почему нет? Спрашивайте всенепременно!

   - Не обрисуете политическую ситуацию? Внутреннюю. Ну, и внешнюю. Для понимания того, в каком мире я нахожусь. С историческими отступлениями. А?

   Никольский выглянул в окно.

   - Вроде, не поднимается уже. Максимум. Скоро спадать начнет. Пока, действительно, можно и на отвлеченные темы поговорить. Не конкретизируете ваши вопросы, Константин Владимирович?

   - Кто сейчас у власти? И как к ней пришел? Что произошло за последние пятьдесят лет?Александр Сергеевич потеребил бородку.

   - Ну, батенька, вы меня озадачили... История - не мой конек. Разве что основные вехи... Вас устроит?

   - Конечно, устроит, - я заволновался. В груди образовалась пустота, и хотелось сильно вдохнуть, чтобы ее заполнить, но никак не получалось.

   - Значит, так. Что у нас в семьдесят четвертом-то было?.. Вроде, ничего интересного. А вот в следующем, семьдесят пятом, отстранили последнего российского царя от власти. Стали мы республикой, так сказать. И почти сразу русско-турецкая война началась, за Болгарию. Ну, турок мы разбили, а потом какая-то котовасия с мирным договором случилась, и мы обратно в Болгарию войска ввели - для защиты славян. После чего Болгария к нам присоединилась на правах автономии. Ну, наподобие Финляндии. Что еще? Можно вспомнить, например, неурожай девяносто первого. Прокатилась волна выступлений, но своевременная помощь зерном из центра предотвратила гибель людей. Заодно и кое-какие законы приняли, социальной направленности. Опять же рабочее время уменьшили - до десяти часов. Да! И второй Интернационал! Мы там ведущую роль играли.

   - А еще какие войны были?

   - Войны? - Никольский нахмурился. - Японо-китайская девятьсот четвертого... Мы там китайцам очень хорошо помогли. Потом - Балканская, девятьсот двенадцатого и германо-французская четырнадцатого. Потом, правда, они всю Европу в войну втянули - и Великобританию, и Австро-Венгрию, и Италию, и мелкие страны. А мы нейтралитета придерживались. Очень нам это помогло. Экономический подъем был. Хотя, я считаю, не только из-за неучастия в войне.

   - Да? - я был ошарашен.

   - Да, представьте! - Александр Сергеевич внезапно воодушевился. - Всё дело в правлении! В пятом году появилась новая форма самоуправления - Советы народных депутатов. Власть, считай, непосредственно к народу отошла. К самым передовым его представителям! О, как! Вам, наверно, такое и присниться не могло!

   - Так у вас коммунизм теперь?

   - Почему коммунизм? В каком смысле?

   - Строй - коммунистический?

   Своим вопросом я поверг Никольского в тяжкие раздумья. Он явно силился понять, что я имел в виду, но никак не получалось. Наконец, морщины на лбу Александра Сергеевича разгладились, бородка перестала топорщиться, и он уточнил:

   - Это то, что предлагал Карл Маркс? Обобществление средств производства?

   Я кивнул:

   - А еще есть такой известный лозунг: "Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны". Как у вас с электричеством?

   - С электричеством у нас неплохо. Даже весьма. И власть действительно советская. Но коммунизм?! И вообще я этот лозунг в первый раз слышу.

   - Может, у вас и Ленина не было? И Октябрьской революции? И гражданской войны?! - я возвысил голос, обвиняя этот мир в отсутствии ужасов, которые пришлось перенести нашему миру и людям, которые бессмысленно сгинули в угоду личных амбиций большевиков.Никольский даже отшатнулся.

   - Нет, не было... - он растерянно теребил бородку.

   - Извините, - буркнул я, - это - личное. Так как у вас жизнь сейчас? Ну, за исключением наводнения, конечно, - я показал подбородком в окно, всё еще дребезжащее под порывами ветра.

   - Я считаю - неплохо. Даже по сравнению с Северо-Американскими Штатами. Дали людям, наконец, возможность на себя работать. В деревнях Сельские Комитеты существуют, а на фабриках и заводах - Собрания Уполномоченных.

   - И чем же они занимаются?

   Никольский подобрался.

   - Основа системы советов - делегирование - мандат, который выдается делегату собранием трудового коллектива или сельской общины. Делегат Совета подотчетен, прежде всего, избравшему его суверенному общему собранию и обязан действовать в жестких рамках наказа общего собрания, которое его может отозвать в любой момент, в случае невыполнения наказа.

   Александр Сергеевич, видимо, процитировал какую-то статью, но получилось у него легко и свободно, без запинки. Скорей всего, он действительно знал, о чем говорил, и воспринимал, как норму жизни.

   - Неужели никакие партии в этом участия не принимают? Не проталкивают в Советы своих представителей?

   - Бывает, - Никольский пожал плечами. - Только партийная принадлежность - личное дело каждого отдельного делегата. Он избирается на основе заслуг перед обществом, никак иначе.

   - И что - совсем недовольных не осталось?

   - Как же без недовольных? - Никольский хищно усмехнулся. - Недовольные обязательно имеются. Но это, сами понимаете, те, кто не хочет трудиться. Уголовники всякие, люмпены. К ним мы беспощадны.

   Стекла в окнах дребезжали всё реже - ветер стихал. Я успокаивался. На первый взгляд, мир, в который я попал, представлялся донельзя благожелательным к простому человеку - рабочему или крестьянину. К трудящемуся.