Когда с вещами было покончено, лорд Пресинваль жестом указал на дверь. Вздернув подбородок, я прошла мимо него… и вдруг поняла, что злить его мне нравится! Очень нравится!

Жаль, из Академии делать это будет проблематично…

– Идем, я познакомлю тебя кое с кем, – отчим взял меня под руку, и мы начали спускаться по лестнице.

Обида на всех и вся казалась такой сильной, что мне совсем не было интересно, кто прибыл в карете.

– Кстати, ты уже знаешь, что Лекси приняла предложение? Через полгода свадьба.

– Врешь!

Я пропустила ступеньку и, если бы не поддержка Маркуса, имела бы все шансы кубарем выкатиться навстречу гостю.

– Больше никаких развязных вечеринок, – это был удар под дых. А Пресинваль еще и подмигнул!

Привычный для меня мир не просто пошел трещинами, он рухнул.

Но обдумать случившееся времени не хватило, лестница закончилась, и мы оказались в просторном холле, залитом золотистым светом, где нас ожидала гостья. Ею оказалась женщина лет сорока с мышиного цвета волосами, облаченная в дорогой, но старомодный дорожный костюм. Глаза и брови у нее были почти бесцветные, а взгляд цепкий, неприятный.

В общем, я сразу сообразила, что в этой их Академии мне не понравится.

– Мили, это Таис Шель, она отвечает за воспитание студенток Академии, – начал представление отчим. – Мы с ней давно знакомы, как и с ректором, так что в случае чего всегда можешь обратиться к кому-то из них за помощью или советом.

Решив для себя конкретно от этой особы держаться подальше, я кивнула.

– А это и есть моя воспитанница, Милиан Бладерс, – сказал Маркус уже Таис. – Позаботьтесь там о ней.

– Сделаем, – женщина натянуто улыбнулась и ловко перехватила у Маркуса мой локоток. – Поверь, дорогой, через три месяца ты не узнаешь свою девочку!

Прозвучало многообещающе. Что-то мне нехорошо стало…

– А что будет через три месяца? – уточнила опасливо. От них же всего можно ожидать!

– Две недели каникул, – просветила меня противная тетка. – Каждые три месяца Академия делает двухнедельный перерыв между занятиями.

Значит, я попаду на свадьбу Лекси? Если меня вообще пригласят…

От прощания с опекуном я уклонилась, набросила плащ и выскочила из дома. Мы ведь не настолько близки, чтобы обниматься, правда?

Накрапывал мелкий дождик, а холодный пронырливый ветер так и норовил пробраться за шиворот и облизать чувствительную кожу, заставив ее покрыться пупырышками. Несмотря на это, я минут пять простояла, запрокинув голову к черному, беззвездному небу. Прощалась с домом. Еще с нянюшкой надо было бы, но вернуться внутрь не хватило сил.

Вернуться в реальность заставило тихое пофыркивание. Я отогнала мрачные мысли прочь, долго киснуть вообще было не в моем характере, и оглянулась. Карета. Ну да, естественно. Простая, черная, неприметная и не слишком большая. Наверняка внутри неудобно и всю душу вытрясет на колдобинах. Поборов желание скривиться, я обошла транспортное средство вокруг и заметила на дверце полустертый герб. Кажется, там был силуэт дамы в старомодном платье с каким-то мелким зверьком повышенной пушистости в руках.

Решив, что все это не стоит моего внимания, я остановилась возле лошадей и осторожно погладила ближайшую по черной морде. Красавица… Коренастое животное с расчесанным хвостом и большими влажными глазами одобрительно фыркнуло в ответ. Вторая тоже потянулась за лаской.

Ну хоть лошади у них там дружелюбные…

– Обижает вас эта мышь, да? – моя ладонь стерла мелкие дождевые капельки с лошадиного бока. – Заставила под дождем тащиться в такую даль. Как только добрались за два часа?

Ответить лошадь, конечно, не могла.

Поэтому, когда прямо над ухом прозвучал въедливый голос, я натурально подпрыгнула:

– Леди Бладерс, в нашей Академии не принято обсуждать воспитателей с лошадьми, – просветила меня неприятная особа. – Если вы закончили любезничать с животными, садитесь в карету, пора двигаться.

Вот как-то даже не сомневаюсь, что мы не поладим.

Я старалась держаться. Одарила ее взглядом из серии «я стану твоим кошмаром, дорогуша» и полезла в карету. Та почти сразу тронулась с места. Я только удивилась про себя, куда они запихнули все мои сумки. Наверное, здесь какая-то магия.

Когда мы отъезжали, опекун стоял на крыльце, тонко улыбался и даже махнул разок на прощание.

Внутри оказалось не так уж плохо: мягкие сиденья, обитые темной, немного потертой тканью, запах персиков и тепло. Таис сразу же показала, где лежит фляга с водой и бутерброды, после чего откинулась на спинку и прикрыла глаза. Видимо, дорогу до Академии она намеревалась проспать.

– Долго нам ехать? – поторопилась спросить я, пока она не отключилась. – Академия же далеко…

– Мы пойдем через цепь порталов, – нехотя поделилась информацией женщина. – Когда окажемся в Северо-Западном округе, останется чуть меньше пары часов пути.

Вот и ответ на вопрос, как ей удалось прибыть за мной так быстро.

Больше мы не разговаривали. Воспитательница тихо сопела, а я смотрела в темное окно, вслушивалась в стук кареты и редкие выкрики кучера и думала, как жить дальше. То есть это как раз решили за меня, не спросясь. Самостоятельности и свободы лишили, наследство отобрали, о праве выбора даже не заикнулся никто. Зачем мне та Академия? Я – светская дама, наследница, я не хочу становиться магиней!

Что же делать, что делать?!

Бежать прямо сейчас – глупо. Куда я денусь одна в лесу?

А иных вариантов и нет…

Хотя… Очень к месту мне вспомнилось, что лорд Пресинваль – не единственный мой родственник. А значит, не единственный возможный опекун.

Точно! Есть еще тетушка Виола, папина сестра.

Почти в каждой семье есть что-то, о чем не говорят. Так вот у семейства Бладерс запретной темой были Виола и давний скандал. Все это было еще до моего рождения, и подробностей я не знаю, но мама, а потом и Эли рассказывали, будто ей просто не повезло. Не повезло родиться в семье влиятельных магов без малейших зачатков дара. Отец ее почти возненавидел за такую «подлость» и только и искал, к чему бы придраться.

Нашел, когда Виоле исполнилось шестнадцать. Она влюбилась в купеческого сына, не ровню, и когда отказалась разорвать отношения, ее просто выставили из дома и вычеркнули из семьи. Лишили наследства и приданого, передав все единственному сыну, моему отцу. И даже драгоценности, передававшиеся по женской линии, старый Бладерс собственноручно отдал моей маме. Вроде бы даже заставил подписать какую-то бумажку, что его неблагодарная дочь не получит ничего.

Впрочем, все это – дела давно минувших дней. К моменту, когда я появилась на свет, деда уже не было среди живых. Единственная память о нем – большой портрет в каминном зале. Там изображен иссохший старик с желтоватой кожей и пронзительным взглядом серых глаз. Признаюсь, в детстве я до смерти боялась его портрета и старалась даже не заглядывать в тот зал. А нянюшка смеялась и говорила, что, будь старик жив, души бы во мне не чаял, потому что дар у меня почти такой же сильный, как у него, еще и двойной.

Виолу я видела всего дважды. Когда была совсем маленькой, они приходила к отцу. Долго стояла у ворот и в конце концов добилась, чтобы ее пустили. Эли мне шепотом сказала, что эта простоволосая женщина в некрасивом платье – моя тетка. Но тогда меня это совершенно не интересовало.

И второй, когда встал вопрос об опекунстве. Я просто не узнала элегантную даму в модном костюме и шляпке с небольшим перышком. А она, кажется, даже судилась с Пресинвалем за опеку надо мной. Но корона была на его стороне, так что у Виолы не осталось шансов.

Но теперь я взрослая! И если меня не устраивает опекун, вправе потребовать себе другого. Наверное.

Решено, надо написать Виоле и попросить о помощи. Если она согласится, я снова смогу жить дома, а магия… с магией всегда можно что-нибудь придумать.

Но как ее найти, если я знаю только имя? Ни фамилии по мужу, ни адреса…

А все равно наличие хоть какого-то плана подбодрило. Я уже не чувствовала себя такой беспомощной. Пусть Пресинваль наслаждается своей властью, недолго ему осталось жить в моем доме. Я вернусь, обязательно вернусь…