– Я хотел бы представить вам свою дочь Аннализу.

Дон Фернандо отступил назад, и хорошо знакомое чувство снова посетило Начо, когда он осторожно пожал наманикюренные пальчики девушки.

Он слышал, что дон Фернандо испытывал финансовые затруднения, так что председатель был далеко не первым отцом, пытавшимся свести Начо со своей дочерью. Все знали, что Начо твердой рукой управляет семейным состоянием, хотя они вряд ли подозревали, что он мог причинить немало страданий тем, о ком заботился.

Внезапно его взгляд привлекла незнакомая девушка со светлыми длинными волосами. Он посмотрел в дальний конец зала, пытаясь понять, видел ли он ее раньше. Его интуиция подсказывала, что да, хотя он не мог быть полностью уверенным, поскольку видел девушку только со спины.

– Я вас задерживаю, сеньор Акоста? – улыбнулась Аннализа Гонсалес, в ее взгляде было понимание.

Начо отметил, что ее отец удалился, давая им возможность познакомиться поближе.

– Прошу прощения. – Начо заставил себя сосредоточиться на ее красивом лице.

– Вы действительно настолько ужасны, как о вас говорят? – спросила Аннализа, словно надеялась, что это действительно так.

– Еще хуже, – заверил он.

Они замолчали, услышав собачий лай, и обернулись в поисках источника шума. Аннализа, смеясь, сказала:

– Если бы я знала, что сюда можно с собаками, я бы взяла своего чихуа-хуа Манки.

– И он бы стал прекрасной закуской для моего ирландского волкодава Кормака, – добавил он. – Простите, сеньорита Гонсалес, мне кажется, конферансье собирается пригласить нас за столики.

Грейс села за столик. Ее соседкой оказалась женщина, которая сразу же представилась. Элиас, работодатель и наставник Грейс, сидел по правую руку от нее, но он почти сразу пошел поприветствовать старых друзей и коллег, и Грейс стремилась доказать самой себе, что справится со всем самостоятельно.

Ежегодный съезд виноделов был первым крупным мероприятием для Грейс с тех пор, как ослепла. Это был первый большой выход и для Бадди, ее собаки-поводыря, и Грейс волновалась и за себя, и за него. Она надеялась, что они допустят не слишком много оплошностей в течение этого вечера.

Непринужденно болтая со своей соседкой, Грейс старалась незаметно составить представление о том, что ее окружало. Целый батальон бокалов словно ждал быть сметенным со стола, и салфетку ей пришлось разворачивать очень осторожно, стараясь ничего попутно не задеть. На столе было много тарелок разного размера, не говоря уже о солонках, перечницах и сахарницах. Перспектива посолить кофе и добавить сахара в суп уже ясно маячила перед Грейс.

– Вот перец, если хотите, – предложила леди, сидящая слева от Грейс. – Я перчу все подряд, – добавила она, – но вы, наверное, хотите сначала попробовать. Может, вы захотите подсолить.

Грейс почувствовала, как женщина подвинула солонку достаточно близко, чтобы она смогла взять ее. Она ощутила прилив искренней благодарности к этой незнакомой женщине за ее доброту. Такая малость теперь значила для нее очень много.

Элиас был прав. Все, что ей нужно, – собрать все свое мужество и каждое утро выходить из дому с Бадди на поводке. Иногда легче было сказать, чем сделать, но это помогло ей понять, что на свете есть действительно хорошие люди.

– Вы работаете с одним из величайших людей в нашем бизнесе, – сказала Грейс ее доброжелательная соседка, когда та объяснила, что Элиас учит ее на сомелье.

– Думаю, Элиас для меня – самый близкий человек после отца, – призналась Грейс. И все равно этого было недостаточно, чтобы описать, как много для нее сделал этот человек.

– Вы потеряли отца? – мягко спросила женщина.

– Да, – пробормотала вмиг помрачневшая Грейс.

Соседка положила руку на сжавшиеся в кулак тонкие пальцы Грейс:

– Я потеряла отца в очень юном возрасте. Вам повезло, что рядом с вами есть Элиас. Он хороший, добрый человек, а это такая редкость в наши дни. Я уверена, что вы обязательно встретите прекрасного мужчину и выйдете за него замуж.

– О нет! – воскликнула Грейс. – Я никогда не смогу этого сделать.

– Почему же нет? – спросила ее собеседница.

– Я не хочу быть обузой, – пояснила Грейс.

– Обузой? – переспросила новая знакомая. – Кто вам вбил это в голову?

Грейс предпочла бы пробежать несколько миль, чем быть кому-то в тягость. Грейс чувствовала то же самое, когда ее мать после смерти отца снова полюбила и собиралась выйти замуж за вдовца с детьми. Грейс не хотела вставать на пути счастья матери и покинула родительский дом. Потом, когда ее зрение ухудшилось, она снова была полна решимости никому не создавать неудобств. Но она не собиралась портить этот вечер мрачными мыслями.

– Мне еще многому нужно научиться, – легко сказала Грейс, – поэтому сначала мне стоит разобраться в себе, прежде чем отправляться на поиски любви. Пусть лучше любовь сама меня найдет. – Она замерла, почувствовав, как теплая ладонь новой знакомой накрыла ее руку, лежащую на столе.

– Вы храбрая девушка, Грейс, и достойны только самого лучшего. Никогда не соглашайтесь на меньшее.

Начо все больше и больше приходил в нетерпение. Хотя когда Аннализа пожала плечами и ушла, он был вынужден спросить себя: как можно было столь бессмысленно упустить шанс получить этот роскошный подарок в такой привлекательной упаковке?

Прошлое сделало его жестким и циничным. Большинство женщин, с которыми он общался, были такими предсказуемыми пустышками, и все они хотели примерно одного: чтобы кто-нибудь заботился о них в финансовом и эмоциональном плане. И, потратив свою юность и раннюю молодость на воспитание братьев и сестры, он обнаружил, что опустошен.

Его женатые братья часто говорили ему, как им повезло встретить свои половинки. Но сам он не верил ни в судьбу, ни в удачу. Он тяжело работал, и это приносило результаты. У него не было времени, чтобы тратить его на поиски женщины. Единственная женщина, которая смогла бы сместить его приоритеты, должна быть сильной и независимой.

Непроизвольно он снова окинул взглядом зал в поисках блондинки, но она, кажется, ушла. По дороге в свой лондонский пентхаус он не мог избавиться от ощущения, что во время званого обеда произошло что-то важное, и это от него ускользало.

Работать на огромном винном складе стало для Грейс намного легче, когда ее стал сопровождать Бадди. Большой золотистый ретривер мог легко провести ее через весь Лондон, так что ставший хорошо знакомым лабиринт склада стал для него сущим пустяком. Грейс очень удивилась, когда он вдруг зарычал.

– В чем дело, дружище? – спросила она, нагнувшись к псу и погладив его по холке. Странное дело, но она тоже что-то почувствовала. У нее было такое же предчувствие, как перед грозой.

С тех пор как Грейс перестала видеть, она стала полагаться на остальные свои чувства, и скоро они обострились. Но сейчас она не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.

– Нам осталось проверить всего одну секцию, – сказала она своему псу. – Отведи меня к Аргентине, Бадди.

Услышав одно из командных слов, Бадди безошибочно привел Грейс к той секции склада, где хранились аргентинские вина. Если бы Грейс назвала Испанию, или Францию, или Новый Свет, ее высококвалифицированная собака-поводырь точно знала бы, куда привести хозяйку. Для полной уверенности каждая секция была помечена шрифтом Брайля наравне с обычным печатным шрифтом.

Грейс пришлось узнать много нового после потери зрения из-за редкого вируса. Поначалу она замкнулась в себе и заперлась дома, но потом ее деятельная натура потребовала действий. Она поняла, что не хочет провести остаток жизни запершись в четырех стенах, роняя вещи. Грейс решила, что ей придется научиться доверять ненавистной трости.

Трость валялась в дальнем углу спальни Грейс с момента ее возвращения из больницы. Терапевт в недвусмысленных выражениях сказал, что, если она не будет пользоваться тростью, чтобы выйти из дому, она проведет всю жизнь во тьме.