же мне появиться тут, чтобы не проморгать люкс-

клиентов?

— А уж об этом спроси у коменданта города, —

посоветовал полицай и заржал.

— Ну да! — Яша покачал головой сокрушенно и

поднял короб. — Наверное, и вправду придется идти к

коменданту...

Домой он не шел, а почти бежал, хотя ему и

мешал короб. Новость, которую он узнал, надо немедленно

сообщить в катакомбы. Люкс-поезд... Генералы из

Берлина и Бухареста... Правительство Транснистрии, графы

и бароны.

Прибывает люкс-поезд, видно, скоро. Завтра или

послезавтра. Но не сегодня. Во-первых, уже вечереет. Скоро

комендантский час. Улицы пустеют. Жизнь в городе

замирает. А в безлюдье, тем более ночью, тайком такие

«гости» вряд ли станут въезжать. Не солидно! Все-таки

генералы, бароны, черт бы их побрал! Во-вторых, будь

приезд этих кровопийц тайным, на вокзале не велись бы

приготовления. Наверняка городской голова господин

Пынтя распорядится согнать на привокзальную площадь

«верноподданное» население и обставит все с помпой.

И духовой оркестр будет, и хлеб-соль на вышитых

рушниках... Стало быть, вечер и ночь отпадают — слишком

неподходящее для такого случая время. Исключается и

послезавтрашний день. Лозунги — уж это он хорошо

приметил! — написаны на бумаге. А сейчас ноябрь, день

на день не приходится. Сегодня — солнце, завтра —

слякоть. Двое суток лозунги не провисят, раскиснут от

дождя, ветер их в клочья истреплет. Значит, завтра.

А вдруг — не завтра, а послезавтра? К дяде Володе

надо идти с точными данными.

«Полицай, — размышлял он, — брякнул, что данные

о прибытии люкс-поезда знает комендант. Что верно, то

верно...»

Яша замедлил шаги, сам еще не зная зачем, сделал

порядочный крюк и очутился на улице Бебеля.

* Транснистрии — территория Заднестровья,

объявленная фашистами губернаторством «Великой Румынии».

42

Он прошел мимо комендатуры, скользнул глазами по

окнам второго этажа. Вон они, угловые — раз, два,

три —окна коменданта. Четвертое окно, с балконной

дверью, находится за углом со двора. Во дворе, в двух

шагах от стены, почти ствол к стволу, растут

наперегонки два больших дерева — каштан и дикая груша. Под

этим шатром они, мальчишки, не раз прятались в

сильный ливень.

Несколько толстых веток, как руки, легли на перила

балкона. По бугристому стволу груши, а затем по

веткам-рукам ничего не стоит забраться на балкон.

Яша пересек улицу, зашел за дерево и, сняв короб,

остановился. Тут же, словно из-под земли, перед ним

появился Саша Чиков.

— А ты здесь зачем? — спросил он.

— Тебя пришел проведать, — ответил Яша. — Что

нового?

— Недавно у коменданта проходило какое-то

совещание. Надымили так, что генерал даже балконную

дверь открыл. Глянь!

Действительно, балконная дверь была приоткрыта.

«Эх, шапку-невидимку бы сейчас да через эту дверь

к коменданту в гости», — подумал Яша, вздохнув.

— Минут десять как совещание закончилось, —

продолжал Саша. — Машин было — тьма...

— А комендант что, у себя?

— Нет, погрузился в свой «оппель» и укатил

куда-то.

— Значит, там — никого?

— Кажется...

Яша метнул взгляд на балкон. Что, если? Он

почувствовал, как бешено заколотилось сердце и в висках

застучала кровь. «Поспешность и необдуманность в

нашем деле...» — вспомнились ему вдруг слова

Владимира Александровича. Но тут же эту мысль вытеснила

другая: «Бывают ситуации, когда успех дела могут

решить только быстрота и натиск...»

— Граната с тобой? — спросил Яша.

— Со мной, — ответил Чиков, еще не догадываясь,

что задумал его товарищ и командир.

— Держи короб. А я — туда. — Яша скосил глаза

в сторону балкона.

— Туда? Сейчас? Ты сошел с ума!

— Не тараторь! Слушай. Завтра прибывает спе-

43

циальный поезд. Генералы из Бухареста, графы и

бароны, правители Транснистрии, сволочь всякая. Усек?

Поэтому, наверное, и проходило совещание у коменданта.

Время прибытия поезда знают немногие. После

совещания на столе у коменданта могли остаться кое-какие

записи. Понял?

Чиков кивнул головой.

— Если понял, незаметно опусти мне в карман

гранату. Она мне может пригодиться. Действуй по

обстановке. Если что — прикрывай, а там останусь — уходи

и сегодня же проберись в катакомбы к нашим.

Сказав это, Яша кинул взгляд на часового. Часовой,

немолодой рослый солдат, в этот момент приблизился к

углу здания комендатуры, напротив которого стояли

друзья, круто, как по команде, повернулся на сто

восемьдесят градусов, зашагал в обратном направлении.

— Больше, кажется, поблизости никого, — сказал

Яша.

— Штиль, — прошептал Чиков, опуская другу в

карман пиджака ребристую лимонку.

Действовал Яша молниеносно. Перебежал через

улицу, шмыгнул в щель между створками ворот и

оказался во дворе под балконом. Еще два-три мгновения —

и он, вскарабкавшись по стволу груши, спрыгнул на

балкон, проскользнул в открытую дверь.

«Раз, два, три, четыре, пять...» — начал

отсчитывать секунды Чиков, наблюдая за улицей. «Сто десять,

сто одиннадцать, сто двенадцать... Что он там делает?

Почему застрял? Сто тринадцать, сто четырнадцать...»

Яша не показывался. «Сто двадцать пять, сто

двадцать шесть, — продолжал считать Саша. — Где же

он? Или схватили? Тогда бы я услышал возню,

выстрелы. Живым им Яков не дастся... Сто двадцать девять,

сто тридцать, сто тридцать один...»

«Наконец-то!» — обрадовался Чиков, глядя на

друга из-под руки.

Часового, видимо, что-то насторожило. Увидев

Сашу, он повел стволом автомата в сторону: не

задерживайся, мол, проходи.

— Мне бы чирк-чирк, — попятился Саша, достав

пачку сигарет.

— Пу! Пу! — наступал часовой, делая страшное

лицо.

— Не надо «пу-пу», ни к чему.

44

Часовой остановился и, выбросив руку вперед,

топнул ногой.

— Вас понял, хорошо понял...

Тем временем Яша спустился вниз и, выскользнув

из ворот, юркнул в проходной двор.

Друзья встретились на Дерибасовской.

— Ну, как экскурсия? Прошла удачно? — спросил

Саша.

— Графы и бароны прибывают послезавтра в

двенадцать часов дня. Расписание движения поездов

лежит на столе.

В ВОРОНКЕ

За город Яша выбрался легко. Выручила кромешная

темень, и помогло то, что раньше изучил чуть ли не

каждый проходной двор. Но главная трудность была

впереди — незаметно проскользнуть мимо засад врага,

оседлавшего все тропы, которые вели в катакомбы.

Каратели, боясь внезапных вылазок партизан, брали с

собой в секреты овчарок-волкодавов.

Яша шел вдоль обрыва, надеясь, что этот путь

самый безопасный. Осень, идут дожди, и здесь часто

бывают оползни и обвалы. «Вряд ли фрицы устроили тут

засаду, — решил он. — А если и устроили, то не у

самого обрыва». Через каждые сто-двести метров он

останавливался, прислушивался к малейшим шорохам и

звукам, припадал к земле и замирал, пристально

всматриваясь в темень. Больше всего он боялся овчарок. Они

могли подкрасться бесшумно и наброситься сзади.

Отбиться от них тогда было бы немыслимо.

Иногда Яше начинало казаться, что четвероногий

враг затаился где-то совсем рядом, и он спешно

отползал к самому краю обрыва. Если падать, то вместе с

овчаркой. В руке он сжимал браунинг и, спружинившись,

ждал, что вот-вот в воздухе мелькнет сильное тело

зверя. Несколько минут проходило в предельном

напряжении. Сердце, как маятник, гулко отсчитывало удары.