— Балда! — радостно зашептал Виктор.
— Я еду к Маше. Ясно?
— К Ма-а-аше?! — сделал большие глаза Ленька, который знал всю романтическую историю
брата. — Что все опять по-новой?
— Не знаю, ничего пока не знаю, — говорил Виктор, — но мне надо что-то с собой отсюда
прихватить. Не могу же я с пустыми руками... А магазины все давно закрыты...
Ленька обвел озабоченным, но уже немного помутневшим взглядом комнату и не очень уверенно
предложил:
— Может быть... возьми... елку?
— Елку?! — переспросил, заморгав, глазами, Виктор. — А может быть еще и тебя впридачу? —
Давай лучше пару бутылок вина и чего-нибудь из закуски. Упакуй все в какой-нибудь чемоданишко и
принеси в прихожую. Я бегу одеваться.
— А елку? — спросил, икнув, Ленька.
— Делай, как я сказал... Елку можешь подарить блондинке...
Виктор долго "голосовал" на Трубной площади, пока ему удалось нанять какую-то машину.
Полянка — знакомый дом — знакомый подъезд. Виктор не был здесь сто лет. . Он вбежал на второй
этаж через две ступеньки, остановился у двери, отдышался и позвонил. Дверь отворили сразу. Он
вошел в полутемный коридор. Перед ним стояла Маша. На ней был знакомый ему розовый
трикотажный костюм, который он когда-то любил видеть на ней, и лаковые туфли-лодочки. Он
поставил Ленькин чемодан на пол и не очень уверенно протянул ей руку. Она взяла его руку
холодными пальцами, подалась ему навстречу и прижала голову к его шинели. В эти минуты Зойка
Кузнецова сидела у Маши одна за столом и маленькими глотками насильно пила из фужера ужасно
кислое вино. Ее бил нервный озноб, а глаза были устремлены в одну точку. Она морщилась от этой
кислятины, но пила, считая, что вино должно ее успокоить. Зойка была приглашена встречать Новый
год к своим друзьям и, выпив с Машей рюмку вина и всплакнув по поводу женской доли, уже
собралась уезжать, но раздался звонок Виктора. Узнав, что он приедет, Зойка захотела обязательно
взглянуть на него, свою давнюю и тайную симпатию, хоть одним глазком.
Когда Маша и Виктор вошли в комнату, у нее предательски зарделись щеки и ёкнуло сердце.
Чтобы скрыть охватившее ее волнение под испытанной маской платонической школьной дружбы,
Зойка "дружески" бросилась ему на шею и покрыла его лицо веселыми товарищескими поцелуями...
Потом они сидели за столом и говорили обо всем и ни о чем. Виктор и Маша, не стесняясь
разглядывали друг друга, а когда их взгляды случайно встречались, улыбались, но глаз друг от друга
не отводили. Зойка понимала, что она лишняя и несколько раз порывалась уйти. Но Маша и Виктор
не отпускали ее, они боялись остаться наедине...
Виктор не решался спросить ее о ребенке. Маша сама пригласила его в соседнюю комнату и
подвела его к детской кроватке. В ней, безмятежно развалясь, спал круголицый рыжий мальчик.
Виктор долго стоял и смотрел на него. — Это Витька, — шепнула ему на ухо Маша, — он называет
меня запросто Машей. — Они на цыпочках вышли в столовую. Зойки в комнате не было. Виктор
вопросительно поглядел на Машу, она слабо улыбнулась и пожала плечами. Тогда он порывисто
обнял ее и начал целовать. Маша бессильно повисла у него на руках. Виктор отнес ее на тахту. . Они
очнулись от голоса маленького Витьки, когда в комнату уже вошло солнечное утро Нового года...
* * *
Виктор пришел домой в полдень. Анна Семеновна еще спала. Он не стал ее будить и тоже
завалился в постель. Он сейчас не хотел ни о чем думать, да и не думалось.
Он проспал целый день. Вечером за чаем спросил:
— Мам, ты не знаешь, куда запропастился наш бархатный мишка?
— Мишка-топтышка, который подарила тебе Катя? — спросила Анна Семеновна.
— Он самый, — кивнул головой Виктор. — Хороший был зверь.
Она, вспоминая, подняла глаза к потолку.
— Кажется, я видела это забавное существо в чулане. Посмотри там. Но зачем тебе?
— Да так, воспоминание... детства.
И Виктор направился в чулан. Вернулся он оттуда весь в пыли, держа в руках большого
плюшевого мишку с любознательными глазками-пуговками и курносым носом с черными кожаными
треугольничками ноздрей. Из мишки была выбита многолетняя пыль и Виктор водворил его на
прежнее место — старый пуфик в углу столовой, напротив своего дивана. Он повеселел и потрепал
мишке лохматое ухо:
— Восседай, как и раньше на своем законном месте, а то без тебя стало что-то скучновато.
Виктору вдруг показалось, что Мишка хитро улыбнулся и понимающе подмигнул ему правым
глазом. Несколько мгновений удивленный Виктор глядел на Мишку. Потом улыбнулся, приложил
палец к губам, подмигнул ему в ответ и стал допивать чай с Анной Семеновной.
* * *
На фронте бывали минуты, когда Виктор Дружинин мысленно пытался представить себе, каким
будет день Победы. И что он будет делать в тот великий День. Такие праздные мысли обычно
приходили к нему в долгие и томительные недели фронтового затишья. Он придумал несколько таких
сказочных дней. Один из них представлялся ему так. Наши войска подошли к Берлину. Начался
последний штурм. Его батарея ведет огонь на близких подступах к городу. Неожиданно на передний
край прибывает маршал Жуков. Проходя передними траншеями, маршал случайно попадает на НП
его батареи. Виктор докладывает ему обстановку, маршал хвалит за меткость огня и наблюдает за
ходом боя. Когда наконец над полуразрушенным Берлином поднимается белый флаг капитуляции,
Жуков достает из своего планшета большой блокнот и пишет донесение Верховному
Главнокомандующему о взятии фашистской столицы и о Победе. Потом он вручает это донесение
Виктору и приказывает ему лететь на личном самолете маршала в Москву и доставить донесение в
Кремль, самому Верховному. .
Через несколько часов полета гвардии старший лейтенант Дружинин уже вручает донесение
Сталину.
— Молодэц, — говорит ему Верховный со своим грузинским акцентом, — отныне Вы уже не
старший лейтенант, а майор. — И с этими словами он собственноручно прикрепляет к гимнастерке
Виктора орден Боевого Красного Знамени, самый любимый орден всех солдат и офицеров.
Счастливый и гордый гвардии майор Дружинин выбегает на Красную площадь. Весь город бурно
празднует Победу. Через Москворецкий мост молодой майор бежит к себе на Большую Ордынку.
Здесь тоже толпы ликующих людей танцуют и поют. Все уже знают, что он вестник Победы и
приветствуют его радостными возгласами и цветами. Из толпы выбегает счастливая Маша. Она
бросается ему на шею, он ведет ее к себе домой. Восторженная встреча дома. Виктор и Маша говорят
растроганным родителям о своем решении. Родители их обнимают и поздравляют. Начинается пир на
весь мир...
Правда, в этот сценарий Виктор, после последнего Машиного письма, внес существенную
поправку. Теперь из толпы выбегала уже не Маша, а какая-то пока неизвестная еще белокурая
красавица. Но всё остальное оставалось без изменений.
* * *
Весть о Победе ожидали давно. Но когда торжественно ликующий голос Юрия Левитана о ней
возвестил, зачитав приказ Верховного Главнокомандующего о безоговорочной капитуляции
фашистской Германии и о победном завершении Великой Отечественной войны, весть все-таки
ошеломила. В квартире Дружининых не смолкал телефон. Звонили родные, знакомые, соседи... Гулко
хлопали двери квартир, на лестничных площадках и в подъездах собирались жильцы. Они
целовались, смеялись, плакали. Радио уже разносило по улице, Москве, стране звуки праздничных
маршей и песен. На фасадах домов заалели красные флаги. Из некоторых раскрытых окон их дома
запели патефоны. Виктор подбежал к Анне Семеновне, обнял ее за талию и стал кружить, она
целовала его и смеялась, но в конце концов попросила пощады. Усадив ее на диван, Виктор от
