— Да, — кивнул головой Алекс, — есть несколько деталей. Но я еще ничего не могу о них сказать. Пока я хотел бы воздержаться от высказываний. У меня есть одна теория…

— И у меня есть одна теория, — кивнул головой Паркер. — Хочешь ли ты этим сказать, что начинаешь подозревать в убийстве Иэна кого-то конкретно?

— Да. Но, понимаешь, я же этих людей как-то уже успел узнать. Быть может, мной руководит предубеждение? Я почти ничего не понимаю. Моя теория зависит от того, что мы еще здесь услышим. Ведь осталось еще два человека.

— Да. Пожалуй, теперь надо допросить мистера Филиппа Дэвиса. Как ты думаешь?

— Не считайся со мной, Бен. Я всего лишь ухо, и ничего больше.

— Ладно, — кивнул головой Паркер. — Смотри. Слушай. Это дело очень туманное. Мы уже отбросили двух убийц, которые вызвались добровольцами. А мистер Филипп Дэвис имеет у нас по крайней мере столько же шансов, что и они. Джонс!

— Да, шеф?

— Пригласи сюда мистера Филиппа Дэвиса!

— Слушаюсь!

Паркер разгладил платок на скальпеле и кулоне, а затем вложил в папку фотографию отпечатков пальцев.

— Как ты думаешь, они общаются друг с другом там, наверху? — Бен показал пальцем на потолок.

Алекс пожал плечами.

— Не знаю. Я думаю, что убийца был один. Сара, Дэвис и Спарроу оставили отпечатки пальцев. Их сообщниками могли быть только Люси и Гастингс. Но это неправдоподобная комбинация. Впрочем, на данный момент алиби Гастингса подтверждает лишь Спарроу. А Люси не убивала бы своим скальпелем и не роняла бы тут своих нерасстегнутых кулонов. Да. Убийца только один.

— Думаю, ты прав…

Дверь открылась.

— Мистер Дэвис, шеф!

— Пригласи его сюда…

Филипп Дэвис, в отличие от Гарольда Спарроу, был одет в чистую рубашку, но и он был в темном костюме. «Вероятно, счел, что смерть работодателя следует как-то акцентировать, хотя бы из уважения к нему…» — подумал Алекс.

— Садитесь, — сердечно сказал Паркер, — и расскажите нам, пожалуйста, зачем вам так срочно понадобилась столь большая сумма денег… — он указал на пачку банкнотов, которая лежала на столе.

— Что? — Филипп Дэвис покраснел. Он стоял, опершись рукой на подлокотник кресла, в которое уже собирался сесть, и смотрел на стол. Потом медленно перевел взгляд на пустое кресло и растекшееся под ним темное, липкое пятно. Румянец уступил место бледности.

Паркер улыбнулся, взял его за плечо и усадил в кресло.

— Говорите правду и только правду, и тогда мистер Алекс, быть может, даже простит вам тот удар, которым вы его угостили сегодня ровно в час ночи.

— О Господи… — прошептал Филипп. — Вы из Скотленд-Ярда, правда?

— Да, я инспектор этого, известного вам по детективным романам учреждения, и фамилия моя — Паркер. Именно поэтому я и советую вам сразу же говорить всю правду. Поверьте, независимо от того, что вы скажете, я узнаю ее еще прежде, чем сегодня зайдет солнце. — Бен заговорил серьезно. — В настоящую минуту вы подозреваетесь в убийстве вашего кормильца, профессора Иэна Драммонда. Что вы можете сказать по этому делу?

— Я его не убивал… Я… все скажу.

— Вот и правильно. Так будет лучше всего. — Паркер уселся поудобнее. — Мы вас слушаем. Мистер Алекс является моим ближайшим сотрудником… по этому делу. Говорите, пожалуйста.

— Я… я вообще-то даже не знаю, с чего начать.

— С того, как вам первый раз позвонили по телефону из Лондона вчера во время ужина.

— Вы и об этом знаете…

— Знаю. И об этом, и о многом другом, как видите. Продолжайте.

— Мне звонила моя сестра. Она… — он заколебался. — Но это дело, которое, по-моему, совершенно не касается полиции… Я… я отказываюсь отвечать.

— Я бы вам этого не советовал в данной ситуации. А кроме того, могу вас заверить: что бы вы мне ни рассказали, я не воспользуюсь этой информацией, если она непосредственно не связана с убийством Иэна Драммонда.

— Вы обещаете?.. — Дэвис колебался.

— Я ведь уже пообещал! — Паркер нетерпеливо махнул рукой. — Или вы полагаете, что людей, которые занимаются поимкой убийц, не следует считать джентльменами? Мое слово для меня столь же ценно, как ваше для вас, и я хотел бы, чтобы после этого разговора, оно стало еще ценнее. Говорите.

— Звонила моя сестра… — продолжал Филипп, — она сказала, что… — он снова умолк. — У меня есть брат. Младший. Ему двадцать четыре года. Из нас троих мать всегда любила его больше всех. Может, потому, что он самый младший… и сильно избалован. Наша семья не очень обеспечена, и многого у нас не хватало, но Кристоф всегда все имел. Это не очень хорошо. Два года назад он устроился на работу в большом универмаге. Он не хотел учиться, и ничего другого ему не оставалось… А потом оказалось, что в его отделе недостача. Вечером в ту субботу он пришел и расплакался. К счастью, мать этого не слышала. У нее больное сердце. Я не знаю, что там случилось, и не хочу об этом думать. В комнате были только я и наша сестра Агнесс. Оказалось, что Кристоф должен был сдать субботнюю кассу в понедельник, потому что внезапно заболел кассир. А Кристоф… в общем, он пошел на скачки и все проиграл. Триста фунтов. Я как раз получил деньги за корректуру книги мистера Драммонда. Тогда мы только начали сотрудничать. У меня было двести фунтов, и сто добавила Агнесс. Я даже не знаю, откуда она их взяла. В понедельник он отнес эти деньги в кассу и поклялся нам, что это никогда не повторится. Мы подумали, что он все понял, и поверили ему. Иногда Агнесс мне писала, что видела его на улице в компании вызывающе одетых молодых людей и девушек, которых он наверняка не хотел бы представить нашей матушке. Но, в конце концов, он уже взрослый мужчина, и я не видел поводов вмешиваться… Мы с ним очень разные. Его интересует совсем другое… И вот вчера Агнесс позвонила и сказала, что та история снова повторилась один к одному. Но, наверно, теперь Кристоф пошел на повышение, потому что в этот раз он проиграл уже тысячу чужих фунтов…

Дэвис умолк, словно это известие еще раз его поразило.

— И что же? — спросил Паркер. — Сестра позвонила, чтобы попросить вашей помощи?

— Да. Но откуда мне взять такую сумму? Я… я бы даже согласился на то, чтобы он отправился в тюрьму… Хотя, быть может, я говорю это в гневе. Но мама… Если бы мама узнала, что он попал в тюрьму за то, что проиграл чужие деньги, она бы этого не вынесла. У нее было два инфаркта за последние два года. Это бы ее добило.

— Я понимаю… — Паркер сочувственно покивал головой. — У вас не было выбора, надо было доставать деньги.

— Да. Через час Кристоф сам позвонил. Он был испуган и плакал в трубку. Он понял, что это плохо кончится. Я сказал ему, что у меня нет денег, но я сделаю все что смогу — для матери, не для него. Он собирался приехать сюда. Я запретил ему, потому что не хочу его видеть, и сказал, чтобы приехала Агнесс. Вечерним поездом в Мэлсборо. Мне нужно было больше времени.

— И что вы сделали потом?

— Потом я подумал, что, быть может, профессор Спарроу одолжит мне эти деньги. Я любой ценой не хотел брать их у профессора Драммонда. Он мой работодатель, он и так платит мне. Это было бы нарушением наших с ним отношений. Я подумал, что сделаю это только в самом крайнем случае.

— А каким образом вы планировали вернуть столь значительную сумму?

— У меня есть клочок земли в графстве Кент, который оставил мне дедушка, когда я был маленьким, а Кристофа еще не было на свете. Я хотел сохранить эту землю до моей возможной женитьбы. Агнесс заканчивает курс стоматологии. Мы думали, что за часть денег, вырученных от продажи этой земли, купим оборудование для стоматологического кабинета. Эта земля стоит почти пятнадцать тысяч. Но я решил продать землю немедленно и вернуть долг. Но не сразу, потому что сама процедура продажи земли занимает некоторое время.

— Понимаю. И что же было дальше?

— После ужина я отправился в парк, потому что мистер Спарроу сказал, что выйдет туда на прогулку, а мне обязательно надо было с ним поговорить. Вы ведь были при этом, правда? — обратился он к Алексу, который подтвердил кивком головы. — Я ждал, и тут появился профессор Гастингс. Он начал со мной разговор о перспективах жизни в Америке. Это было уже не впервые, но на этот раз я подумал, что хотя работа с мистером Драммондом и мистером Спарроу меня очень увлекает, потому что мы работали над… — Филипп Дэвис на секунду умолк. — Но это не имеет никакого отношения к делу, — закончил он, и Алекс увидел в глазах Паркера искорку одобрения. — В общем, я подумал, что, может, стоит мне туда поехать, чтобы немного заработать. Видите ли, сотрудничество с таким ученым, как профессор Драммонд, открывает перед молодым химиком огромные возможности. Его имя и авторитет в мире науки — лучшая для меня рекомендация. Но я знал, что не имею права даже начинать такой разговор, прежде чем не побеседую с профессором Драммондом. И в то же время я навязчиво думал об этой тысяче фунтов, которые мне необходимо достать до полудня завтрашнего дня. Профессор Гастингс когда-то, в одном из прошлых разговоров, обронил, что он готов дать мне серьезный безвозвратный аванс для ликвидации моих дел в Англии. И назвал при этом значительную сумму. Причем он готов был дать ее сразу! Разумеется, я тогда не дал профессору Гастингсу никакого ответа, а сейчас постарался уклониться от разговора и попрощался с ним. Я очень волновался, а когда профессор Спарроу не появился в парке, у меня даже начали дрожать руки. По крайней мере, мне так казалось. Я вернулся в дом и постучался в его комнату. Было ровно десять часов. Никто не ответил. Тогда я подумал, что он может быть в комнате своей жены. И хотя время было позднее, отчаяние придало мне мужества, и я постучал. Но миссис Спарроу была одна в комнате. Я хотел уйти, но она, видно, заметила, что со мной что-то не в порядке, потому что пригласила войти и спросила, встретился ли я уже с ее мужем. Она слышала, что я просил его о встрече, когда мы вставали от стола после ужина. Он тогда сказал мне, что сейчас проведет супругу наверх и спустится в парк. Я ответил ей, что нет. Тогда она спросила, очень ли это важное дело, потому что я выглядел так, будто оно очень важное. Тогда… Видите ли… Я знаю, что у нее большое и доброе сердце. Это одна из лучших женщин, которых я знаю. Я слышал о ее самоотверженности по отношению к больным, и достаточно лишь увидеть, как она заботится о муже. Она одновременно гордая и мягкая, и…