В жизни не солгал… во сне.
Так что — только на денек
Ухожу я, куманек!»
И поверил Мордарыло,
Отпустил весельчака,
Хоть намял ему бока, —
От кошмарного сурка
Заорала б и горилла!
А Пэкале — хоть бы хны:
Встал и подтянул штаны,
И сказал:
«Дружок, лежи,
О Пэкале не тужи.
Коль меня ты отпустил,
Коль на вольной воле я,
Не дыши по мере сил
Ты как можно долее!
Вплоть до умопомрачения
Для удачности лечения!
Если утомишься — пой.
Жди меня, болван тупой!
Жди меня, мой друг, мой свет,
Много дней и много лет.
Если ж я нарушу слово
И случайно не вернусь —
Все равно, дружок, не трусь,
Жди, как друга дорогого,
Жди меня в последнем сне,
Ты дороже черта мне,
Больно ты, любезный, прост
Соли мне насыпь на хвост…»
Вверх полезли оба друга.
Скоро стала вся округа
С черной высоты видна,
Снова, снова грудь полна
Самым чистым, животворным
Воздухом высокогорным!
Воздух радует, пьянит,
На траву прилечь манит,
Полежать часок, вздремнуть
И опять пуститься в путь.
А внизу стоит и ждет
Жалкий-жалкий обормот…
И Пэкала плюнул: «Пусть
Я вернусь к нему, когда
Станет розой лебеда
Или пасху справит лошадь…
Жаждешь, милый, укокошить
Андриеша и меня?
Предстоит тебе возня,
Что-то, милый, мне сдается,
Долго ждать тебе придется!
Жди, лежи и вой уныло —
Стату-Палма-Морда-Рыло!»
Заалели небеса,
Пала на цветы роса,
И воспрянули друзья
От дневного забытья,
Отдохнувши
понемногу,
Снова двинулись в дорогу.
Так идут они лесочком
По кустарникам, по кочкам,
Вот уже пересекли
Поле ароматное
И… увидели вдали
Что-то непонятное.
Говорит Пэкала другу:
«Эх, теперь бы нам кольчугу
Иль мечей волшебных груду,
Чую — быть сегодня худу.
Так что, парень, разумей
Смысл сегодняшней невзгоды:
Нас четыре ждет подводы,
В каждой — трехголовый змей!
Это Вихрь сегодня Черный
Встретил ратью нас отборной!
Заграждают змеи путь —
Хорошо бы их надуть.
Впрочем, друг любезный мой,
Не вернуться ль нам домой?
Их не обойти никак,
Нет, чтоб спрятаться, ухаба…
«Нет, Пэкала, я — не рак,
Да и ты, видать, не баба».
«Ну-ка, ну-ка, Андриеш!
Друга ловкостью потешь!
Впрямь сдаваться не пристало».
«Поступлю, как ты, Пэкала!»
«Ну, давай, давай, давай,
Не зевай да поспевай,
Осторожней только, малый!»
«Ничего! Учен Пэкалой!»
Андриешу хватит хитрости
Из злодеев душу вытрясти,
Только мысли все — вразброс,
Ибо слышен скрип колес…
Вот подъехали подводы.
Змеи, жуткие уроды,
Каждой пастью жарко пышут,
И смолой, и серой дышат.
Над землей повисла тишь.
Держит каждый змей бердыш,
Всё, что может, сокрушает,
Убежать не разрешает,
Зелень зноем иссушает.
«Кто тут главный?» — вопрошает.
Вот один пред пастушком
Ставит свой вопрос несложный:
«Отвечай, червяк ничтожный,
С Андриешем ты знаком?»
«Господин мой, я взволнован:
Был он здесь лишь час назад!»
«Ну, презренный, и каков он?»
«Волосат и бородат,
Злобен и в лохмотьях весь…»
«Ну, и где он?»
«Здесь он, здесь!»
«Я не вижу, пёсий сын!»
«Ты увидишь, господин!
Он украл моих овец,
Я его почти настиг,
Но сквозь землю тот подлец
Провалился в краткий миг!
Прямо в землю, в этот дол,
На три сажени ушел!
Убедитесь, господа!
Вот, со мной работник мой, —
Парень пальцем ткнул в Пакалу, —
Нам вернуться бы домой
Нужно, было бы, пожалуй,
Ведь копать, владыка, нечем —
Только руки покалечим!
Время топать нам назад —
Раз не взяли мы лопат!
Вы бы дали нам подводу,
Здесь часок всего-то ходу,
Мы вернулись бы с кайлом,
Привезли б тяжелый лом,
И лопату, и кирку, —
Всё нетрудно взять с собою.
Вон, в долине, дом с трубою,
Дом с трубою на боку,
Так позвольте ж нам, с эскортом…»
«Лезьте на подводу… С чертом!»
Слуги спрыгнули с подвод,
Застучали топорами,
Стали рыть подземный ход,
Андриеша ищут в яме!
Ищут, не щадя труда:
Где чабанья борода?
А Пэкала, не жалея,
Знай, нахлестывает змея.
Весел и чабан неробкий —
Пусть себе ведут раскопки!
Пусть над ямою поплачут, —
А друзья на змее скачут.
Скачут, скачут без конца, —
Вот на берег озерца
Выезжает змей. Застыл
И залез по брюхо в ил.
Он не знает — лезть ли в воду,
И не бросить ли подводу?
Андриеш промолвил: «Змей!
Не послушаться — посмей!
В тот же миг, дурак понурый,
Проглочу тебя со шкурой!
Стало быть, ступай на дно,
Ждут тебя на нем давно
Слуги верные мои —
Тоже, кстати, две змеи…
Вы лопаты да кирки,
Сверла, метлы и совки
На подводу погрузите
И скорее привозите!»
Змей, не думая, повёз
Прямо в воду тяжкий воз,
Наземь бухнулся Пэкала —
Весело Пэкале стало:
Он лежит на берегу:
«Не могу! Ой, не могу!
Ох, спасите, люди, право!
Браво, чабаненок, браво!
В самой глубине воды
Есть отличные меды,
Змей сейчас их, видно, пьет —
И ему по вкусу мед!..»
Голый, каменный отрог.
Двое встретилось дорог
У подножья этой кручи.
В небе — ласточки и тучи,
В небе — птицы, в небе — свет,
Звезд движенье и планет.
Подошли туда друзья,
Грусть на сердце затая.
Это место — для разлук,
Расстается с другом друг.
Флуер Андриеш достал
И играть тихонько стал,
Чтоб побыть еще немного
С другом — лишь одна дорога
У него отныне есть,
У Пэкалы ж их не счесть,
Он и рад бы с Андриешем
Дальше топать ходом пешим,
Но не может — новый путь
Здесь велит ему свернуть.
Андриеш бы тоже рад
Вновь с Пэкалой, наугад,
Вдаль, куда глаза глядят…
Но, вздыхая, вспомнил вскоре
Об овечках, о Миоре,
О своем великом горе,
И невольная слеза
Набежала на глаза.
«Не грусти! — сказал Пэкала
На прощанье чабану, —
Помни истину одну:
Ждет в пути тебя немало
Испытаний и трудов,
Будь же встретить их готов!
Смех в дороге не помеха,
Крепнет мужество от смеха».
Легких нет путей — дорог
Для того, кто одинок…
Долго брел наш пастушок
По тропе, лесной опушкой,
И, донельзя удивлен,
Странный холм увидел он:
Обращенный вниз верхушкой
И торчащий дыбом склон,
Где, вцепясь корнями, ели
И дубы из каждой щели
Вверх тормашками росли
И сосульками висели,
Достигая до земли.
А навстречу пастуху
Из дремучих дебрей сонных,
Вся в лишайниках, во мху,
В длинных прядях трав зеленых,
Вышла бледная, как смерть,
И худая, словно жердь,
