Одновременно со мной, в мае 1941 года, он окончил Гомельское пулеметное
училище и стал служить командиром взвода в одном из укрепрайонов на западной
границе. Когда началась война, дот лейтенанта Печалина отбивал бешеные атаки
фашистов. Враги окружили дот. Били по нему из полевых орудий. У бойцов Печалина
кончились патроны, и он приказал прекратить огонь. От страшных ударов по
перекрытиям люди глохли. Стальная пыль сыпалась на них. Печалин сказал своим
бойцам: «Пусть потешатся, сволочи. Мы помолчим. Авось посчитают наш дот
подавленным и уйдут».
Расчет командира оправдался. В сумерки стрельба [173] утихла. Выглянули из
амбразуры. Везде полыхали пожары, но фашистов поблизости вроде не было. Печалин
со своими бойцами шагнул в темноту тревожной июньской ночи...
С тяжелыми пулеметами на плечах они шли по ночам на восток. Днем нередко
вступали в схватки с фашистами. За счет трофеев пополнялись вооружением, а главное,
боеприпасами. Но однажды из-за оплошности пулеметчики попали в засаду. Один за
другим выходили из строя бойцы. Ранило самого Печалина. Два пулемета из трех были
разбиты.
Невдалеке от места боя был небольшой лесок. Глядя на заходящее солнце,
Печалин думал: «Скорее бы стемнело!» «Отходите в лес! — крикнул он бойцам. —
Раненых не бросать!» И вновь припал к пулемету, продолжая сдерживать фашистов.
Наконец наступил вечер. Патронов у Печалина оставалось совсем мало. Он вынул из
затвора замок и бросился к лесу.
Там, однако, Печалин никого из своих бойцов не обнаружил. Двое суток скитался
один, на третьи встретился с неизвестными. Это были партизаны.
У партизан Печалин командовал разведчиками. Я поинтересовался: «Возьмешь
меня к себе?» Он ответил: «Знаешь, просто не советую. Ведь весь отряд из местных
жителей. Действуем, можно сказать, пока по мелочам. Нам, военным, надо
помасштабнее отряды искать. А они где-то есть. Сколько можно, скажем, гоняться за
этими паршивыми полицаями? Неужели мы с тобой не способны на большее?!»
Он взглянул на своих товарищей, которые по-прежнему отдыхали под деревьями,
тяжело вздохнул. Вдруг посоветовал:
— Тебе надо за Днепр. Слыхал, что сам секретарь Черниговского обкома там
партизанами командует. Федоров его фамилия. Но сейчас он ушел со своими отрядами
на север. А ведь за Черниговщиной брянские леса начинаются. И там, знаю, партизан
полно. Словом, земляк, есть где приложить свои силы. Идем к командиру!
Тот меня не задерживал. Согласился с Печалиным:
— Что ж, за Днепр так за Днепр. Володя, перевезешь своего хлопца на ту сторону.
И дай земляку на дорогу продуктов, чтоб меньше бывать в деревнях. Ну, прощай,
парень. Желаю быстрее встать в боевой строй! [174]
Я уходил за Днепр, вовсе не думая о том, что в скором времени вновь возвращусь
в здешние места. Уже в новом качестве — одним из командиров партизанской
артиллерии. И опять, уже на партизанских путях-дорогах, повстречаю своих
мимолетных друзей — Надийку и ту добрую женщину из села Симоновичи. Вновь
увижу я и Володю Печалина.
...С ним я прощался вечером у большой рыбацкой лодки, на которой мой земляк
перевез меня на левый берег Днепра. Мы обнялись, и он сказал на прощанье:
— Удачных дорог тебе, Николай. Авось еще встретимся. Чего на войне не бывает!
Володя долго еще махал мне рукой, сидя в лодке, плывущей к другому берегу...
Примечания
{1}Этот документ, написанный от руки простым карандашом на листке обычной
газетной бумаги, сорок лет спустя после описываемых событий займет как бесценный
экспонат свое место в Украинском государственном музее истории Великой
Отечественной войны. (Примеч. автора.)
Document Outline
Уходила юность в 41-й...
Как все это было...
Где-то в глубинке...
Время призвало нас
1
2
3
Действуем по обстановке
1
2
3
4
5
6
На израненных перепутьях
1
2
3
4
Ударом на удар
1
2
3
4
Перед суровыми испытаниями
1
2
3
В огненных тисках
1
2
3
До последнего снаряда
1
2
3
В роще Шумейково
1
2
3
Сильнее смерти
1
2
3
Иду к партизанам
1
2
3
4
5
Примечания
