– У нас к тебе предложение, Микки, – подает голос Танцор, с досадой посматривая на головоломку.

Тот не реагирует, разве что кривая улыбка становится чуть шире. Танцор повторяет реплику.

– С места в карьер, убогий? – вздыхает фиолетовый. – Ладно, валяй предлагай.

Танцор щелчком выбивает кубик у него из рук. Сидящие за столом замирают. На фоне гремящей музыки слышен глухой ропот бурых за спиной. Я уже приноравливаюсь, чтобы выхватить у ближайшего лучевик из кобуры, но ваятель медленно поднимает взгляд и разряжает напряжение кривой улыбкой:

– Так чего тебе надо, мой друг?

Танцор кивает Гармони, и та кладет на стол небольшую коробочку. Микки вертит ее в руках.

– Подарок? Ах, не стоило… Впрочем, дешевка. До чего же вы, алые, падки на безвкусицу. – Он открывает крышку, заглядывает внутрь – и отшатывается, выкатив глаза в неподдельном ужасе. – Идиоты, мать вашу… Что это?!

– Ты знаешь, – спокойно отвечает Танцор.

Ваятель захлопывает коробочку, подается вперед и шипит, опасливо оглядываясь на своих прихлебателей, которые таращатся с любопытством, ничего не понимая.

– Какого черта ты приволок это сюда? Где ты их взял, придурок? Совсем свихнулся?

– Свихнулся? Ты знаешь, мы все маньяки своего дела, – ухмыляется Танцор. – Поставишь их на место? Это срочно.

– На место? – Ваятель истерически хихикает.

– Ему, – поясняет Танцор, кивая на меня.

– Вон! – орет фиолетовый, обводя бешеным взглядом сидящих за столом. – Все вон, я сказал! Живо отсюда… уроды! – Дождавшись, когда они уйдут, он снова открывает крышку и вытряхивает содержимое на стол.

Золотые крылья, знак высшей касты.

Танцор кивает:

– Мы хотим, чтобы ты сделал этого парня золотым.

– Да вы совсем рехнулись!

– Спасибо, – улыбается Гармони.

– Может, ты оговорился?

– Ты получишь от Ареса больше денег, чем когда-либо держал в руках, – спокойно произносит Танцор, – если сможешь поставить эти знаки нашему юному другу.

– Невозможно. – Микки словно впервые замечает меня. Окидывает взглядом с головы до ног и презрительно кривится. Понятное дело. Это у нас в шахтах я красавец, сильный и мускулистый, а здесь – всего-навсего бледный костлявый юнец, весь в шрамах. Он сплевывает на стол и повторяет: – Невозможно!

Гармони пожимает плечами:

– Такое делали раньше, Микки.

– Кто, скажите, пожалуйста? – злобно вскидывается он. – Нет, меня вам не провести.

– Так, один гений, – язвит она.

– Не-воз-мож-но! – Ваятель снова подается вперед, на узком гладком лице ни морщинки. – Знак сочетается с ДНК – вы хоть представляете, что это такое? А вам известно, что у всех золотых подкожные метки на черепе? Да откуда вам знать… Кристаллосхемы идентификации вживляются в кору головного мозга – синаптическая связь, молекулярное взаимодействие! Приборы не обманешь, а травма нарушит ассоциативное мышление… В бюро стандартов тоже не дураки сидят. И потом, даже если мы и справимся с физиологией, как сделать его умнее? Из мыши никогда не получится лев!

– Из него получится, – спокойно заверяет Танцор. – Так или иначе, Арес хочет, чтобы ты это сделал.

– Арес, Арес… твердишь как попугай. Мало ли что хочет Арес! Он ни черта не смыслит в науках. И по физическим, и по интеллектуальным параметрам твой парень годится разве что в посудомойки! Он просто-напросто принадлежит к другому виду. Он ржавый!

– Я проходчик из Ликоса! – вставляю я.

Ваятель поднимает брови:

– Ого! Проходчик? Тушите свет! – Выражение на лице издевательское, но в прищуренных фиалковых глазах мелькает искорка узнавания. Ну да, запись порки шла по всем каналам, многие видели. Узнают ли меня потом, если все удастся? Да я сам себя небось не узнаю. – Будь я проклят! – пораженно восклицает он.

– Узнал, стало быть.

Он вынимает планшет, находит запись и гоняет туда-сюда, поглядывая на меня.

– Разве вас с подружкой не повесили?

– С женой!

У ваятеля на скулах играют желваки.

– Мессию готовите? Ах вы, сукины дети! – Он злобно тычет пальцем в Танцора. – Решил сваять себе спасителя на досуге?

Под таким углом я на это дело не смотрел. По спине бегут мурашки.

– Да, – кивает Танцор.

– А если станет золотым, что дальше?

– Поступит в училище, выйдет в нобили, станет претором, легатом, политиком, квестором… Кем угодно – чем выше, тем лучше. Будет работать на Ареса во имя общего дела.

– Вашу ж мать! – Фиолетовый переводит изумленный взгляд с Танцора на Гармони. – Так вам требуется настоящий аурей, не бронза?

Я уже знаю, что бронзовыми называют второсортных золотых с подпорченной родословной и посредственными способностями.

– Вот именно, – кивает Танцор.

– И не эльф?

– На что нам золоченое отребье, которое шатается по ночным клубам и обжирается икрой? Он будет командовать флотами!

– Флотами?.. И впрямь рехнулись. – Фиалковые глаза впиваются в мое лицо. – Парень, пойми, тебя посылают на верную смерть! Ты не золотой и никогда не сможешь стать таким, как ауреи – убийцы, рожденные повелевать. Красивые и благородные они только с виду, а ты знаешь, что учиняли эти монстры во времена Покорения? – Ваятель криво усмехается, качая головой. – Думаешь, их военное училище – просто школа? Это площадка для выбраковки, где режут друг друга, чтобы выжил сильнейший. Ты. Не. Выживешь!

Электронный кубик откатился на другой конец стола. Не говоря ни слова, подхожу и беру его. Не знаю, как он устроен, но подземные головоломки мне приходилось решать не раз.

– Что ты затеял, мальчик? – жалостливо вздыхает Микки-ваятель. – Это не игрушка.

– Ты в шахте бывал? – спрашиваю. – Приходилось работать пальцами и одновременно считать в уме, чтобы пройти линию разлома под углом двенадцать градусов, удержать восемьдесят процентов мощности вращения и пятьдесят пять процентов усилия подачи и не вскрыть случайно газовый карман, при этом сидя в собственной моче и не забывая о рудничных гадюках, которые так и норовят прогрызть тебе брюхо и отложить яйца в кишках?

– Но это…

Он умолкает, видя скорость моих пальцев, натренированных манипуляторами проходческого агрегата, и отточенность движений рук, вбитую дядькиными уроками танца. Верчу кубик и мычу себе под нос. Пару минут приходится подумать, но потом с модуляцией частот все становится ясно. На следующем уровне добавляются математические задачки, я не до конца понимаю, но общая логика везде одна и та же. Прохожу третий, четвертый, пятый… Игрушка в последний раз меняет форму в моих руках, превращаясь в шар. Глаза у ваятеля лезут на лоб. Как зачарованный, он смотрит на мои пальцы, машинально перебирая своими двенадцатью. Я бросаю игрушку обратно ему.

– Невозможно! – выдыхает Микки.

– Эволюция, – отвечает Гармони.

Танцор самодовольно ухмыляется:

– Ну что, обсудим цену?

Жизнь становится для меня пыткой.

Знаки уже заняли свое место на запястьях. Ваятель удалил старые и нарастил на месте ран новую костную ткань, плоть и кожу. Потом занялся подключением краденой кристаллосхемы к лобной доле головного мозга. Мне сказали, что во время операции остановилось сердце и его пришлось перезапускать. Так я воскрес во второй раз. В коме пролежал две недели, но для меня это было прекрасным сном. Мы были в долине с Эо, она целовала меня в лоб… Но в конце концов пришлось проснуться. Боль вернулась.

Лежу в постели, Микки гоняет меня по тестам. Сортирую цветные шарики по коробкам. Время тянется невыносимо медленно.

– Формируем синапсы, солнышко, – объясняет он.

Подсовывает одну за другой головоломки, потом очередь доходит до кроссвордов, но читаю я плохо, это не математика. Ваятель хихикает:

– Перед поступлением в училище чтение придется подтянуть.

Просыпаться мучительно. В моих снах Эо утешает меня, но после пробуждения остается лишь мимолетным воспоминанием, и пустоту внутри нечем заполнить. Вокруг белые стены, рядом жужжит антибактериальный ионизатор, издалека доносится биение музыки из клуба. Девушки Микки меняют мне подгузники и опорожняют мочеприемник. Та, что с белыми крыльями, моет меня три раза в день. Руки у нее мягкие и нежные, а лицо такое же грустное, как тогда за радужным столиком в подвале. Крылья за спиной подвязаны малиновой лентой. Она всегда молчит и отводит глаза.