– Прочь с моей земли! – батя Лих потряс копьем над головой и двинул к Зилу и ратникам. На ходу он сбросил с себя короб, и целебные грибы, собранные им, рассыпались серо-коричневыми шляпками по белому снегу.

На изрубленном глубокими морщинами лице Лиха застыла решимость убивать, не щадя обидчиков и врагов. Двигался он быстро и уверенно, как бы пританцовывая. Не чистокровный спешил на помощь сыну – хищный зверь жаждал наказать тех, кто посмел прикоснуться к его выкормышу.

Зил не видел еще батю Лиха таким. Батя Лих ведь добрейший человек, мухи не обидит, сколько бы она его ни кусала до крови, а тут – повадки опытного воина.

Как? Откуда это у него?!

– Зил! – Лих стремительно приближался. Проваливаясь в сугробы чуть ли не по пояс, он выбирался из них так ловко, как рыба проходит через запруды водорослей. – Найди Селену! И Даринку! Расскажи все! И пусть она все расскажет!

Леший удивленно вскинул брови. Конечно, раз мать и сестра пропали, нужно их разыскать как можно скорее. Но что такого важного могла рассказать ему мать? Как тесто месить и хлеб в печи выпекать? Так он все это давно знает и умеет.

Остановившись, рабы опустили паланкин.

Ратники, сопровождавшие Мора, натянули луки. Тревожно взвившись в морозный воздух, оперенная стая стрел приземлилась перед отцом, за ним и чуть в стороне, но ни одна стрела его не клюнула.

Сычу и бородавчатому с компанией стало не казни, так что хватка ослабла. А Зил только того и ждал: рванувшись изо всех сил, он сумел высвободить руку и тотчас ребром ладони рубанул по переносице ратнику, не удержавшему его, и, развернувшись, коленом ударил в живот второму, более усердному. Охнув, и тот отпустил пленника. Обретя свободу, леший кувыркнулся вперед – ушел от алебарды, рассекшей над ним пустоту, и вскочил прямо перед своим бородавчатым палачом.

– Я рядом, брат, – Зил врезал ему локтем в и так уже расквашенный нос.

Уронив оружие, ратник схватился за лицо и рухнул на колени. Из-под пальцев потекла кровь.

Не дожидаясь, пока враг придет в себя, по пологой дуге Зил помчался прямо через сектор ловушек. Батя Лих видел, что и как произошло, он наверняка понял, что задумал сын, но шагу не сбавил, не остановился. Он что, лично хотел поприветствовать незваных гостей, пожав им руки? Что он вообще задумал?! Не теряя времени, надо отступить в лесовник, затеряться там. В густых зарослях батя Лих и Зил все-все тропки знают, и знают где валежника слишком много и потому не пройти, где болотце, где колючий кустарник. А пришлые о том ведать не ведают, так что у беглецов будет преимущество. Зато сражаться с ратниками на открытом пространстве, на холме – все равно что добровольно обречь себя на неминуемую погибель.

Над головой пролетела стрела, но Зил не залег, он даже не пригнулся. Где-то прыгая, где-то резко сворачивая в сторону, он петлял меж ловушек, заметенных снегом. На бегу обернулся и увидел, что ратники сломя голову кинулись в погоню.

Очень хорошо, что сломя голову. На то и был расчет.

Грохнул взрыв. Будь княжьи воины чуточку умнее, двинули бы след в след за лешим, но у них, похоже, вместе с языками мозги отняли.

Пристраивая на место оторванную ногу и собирая в брюшину вывалившуюся требуху, в снегу под облаком спор задергался в последних корчах бородавчатый. Двое его подельников, не такие быстрые, а потому живые, замерли, где были в момент взрыва. Эти теперь шагу не сделают вперед, хоть бей их, хоть режь. А вот следопыт не растерялся, смертельное ранение бородавчатого его не смутило. Боевого ящера он направил так, чтобы перехватить Зила до того, как тот достигнет лесовника.

Двигался ящер трехмерными прыжками. Перед каждым следующим прыжком он на миг замирал, высматривая, куда бы приземлиться, чтобы не подорваться на хлопке. Снег ему не мешал, он легко выдирал мощные нижние лапы из самых высоких сугробов. А яд колючей синьки вообще не берет зогов. Так что у Сыча есть все шансы догнать лешего.

Но разве это повод, чтобы остановиться и сдаться?! Сдаться – нет. Остановиться – да.

Сжать кулаки и, хорошенько зажмурившись, увидеть тонкие бледно-зеленые нити, много-много нитей. От каждого растения на холме они протянулись к Зилу, ко всем его частям тела. Выбрать нужные совсем просто. Но хватит ли у него дара, чтобы попросить все нужные растения сразу, как бы дернув за их нити? Зил-то ведь уже воспользовался даром перед тем, как его пленили. А просить после столь короткого перерыва ему еще не доводилось. Но ведь он – потомственный леший, а это что-то да и значит. Он решил подорвать все хлопки рядом с ящером.

Мир вокруг завращался.

Лешего будто подхватил смерч. Только швырнуло его не вверх – засосало огромной воронкой куда-то глубоко-глубоко, где была одна лишь непроглядная тьма…

Он едва не свалился без сознания.

Нельзя пользоваться даром слишком часто! Тело должно отдохнуть. Он часто-часто задышал, борясь с тошнотой. По самые волосы в череп насыпали раскаленных углей, а кишки в брюхе завязали десятком узлов да еще проткнули вилами и провернули – такое вот было ощущение.

– Сынок, беги! – раздалось рядом.

Пока Зил боролся со слабостью, батя Лих прикрывал его от стрел, ловко отбивая их на подлете голыми руками. Похожее мастерство Зил видел на Арене Моса, когда выступали лучшие воины. Но чтобы такое умел делать батя?!..

– Зил! – рык отца вновь ударил по ушам, заставил лешего встрепенуться. Отбив все выпущенные стрелы, Лих выставил перед собой копье, приготовившись достойно встретить врага. – Найди Селену и Даринку! Спаси их! Прошу! Умоляю! А теперь беги! Беги, Зил!..

И что-то такое было в его голосе и взгляде…

Сказать бы твердо, мол, батя, я уже не мальчик, я мужчина, воин, и потому должен остаться с тобой, должен принять бой, и ничего, что мы не победим, нам никак не победить, зато мы умрем вместе, плечом к плечу!.. Все эти слова клокотали в глотке Зила, но наружу не смогли бы вырваться и под пытками. Невозможно отказать отцу. Ну никак! Ведь мама и сестра… Батя Лих прав: кто-то должен позаботиться о женщинах. И старший в семье решил, что должен именно он – Зил.

– Отец, обещаю: я их найду. Я спасу их! – пошатываясь и прихрамывая из-за стрелы, до сих пор торчавшей в ноге, Зил побежал к лесовнику.

С каждым шагом густые заросли – зеленые в любую погоду, хоть зимой, хоть летом – становились ближе, вот-вот примут Зила в свои ласковые объятья. Лесовник ждал лешего и радовался грядущей встрече…

Будто шипом кедровицы в сердце кольнули.

Почуяв неладное, Зил остановился и медленно обернулся.

Парочка ратников застряла посреди сектора ловушек. Зил мысленно пожелал им приятно провести время. А вот остальные княжьи воины с волчарками, обрывающими поводки, спешили в обход. Плохо. Если спустят псин, даже в лесовнике лешему несдобровать…

Следопыт на зоге добрался до отца!

Щелкая слюнявыми клыками и когтя воздух короткими передними лапами, боевой ящер навис над Лихом, который ловко уклонялся от его выпадов. Прыгая по сугробам, батя Лих поднял целую снежную бурю. Он не только защищался, но и атаковал. Ящер зашел слева, чтобы наезднику-следопыту было сподручней рубануть секирой, но Лих разгадал маневр и, тут же оказавшись на пути у зверя, ткнул его копьем. Жаль, не достал – повинуясь следопыту, дернувшему за повод, зог отпрянул. При этом он чудом не наступил на закладку хлопков. Ну почему ящер не поставил лапу дальше всего-то на треть меры?!.. Метнувшись вперед, Лих достал-таки ящера копьем. Кончик-шип вонзился в складки кожи на длинной шее, застрял в них и сломался, когда зог дернул массивным черепом.

Целую вечность – всего миг! – Зилу казалось, что укол не причинил зогу ни малейшего вреда. Но нет, ящер застыл вдруг на месте, будто все его суставы разом заклинило, а мышцы свело. Жалобно заверещав, он рухнул на снег. И только его тучный бок подмял сугробы, как все тело стали сотрясать судороги, хвост беспорядочно задергался, начисто срывая снег и дерн под ним.