Я улыбнулся Ире. Она тоже улыбнулась.

- Слушай, поедем в воскресенье в Зеленое на лыжах. Там есть такой

карьер - одно удовольствие, - выпалил я.

- Поедем, - согласилась Ира. - Я очень люблю кататься с гор.

- Я тоже. И Семку с собой прихватим. Семка - отличный парень.

- Мне Семка нравится. Он очень добрый.

- До-го-во-ри-лись, - я размахивал руками и бегал по комнате.

- А теперь займемся физикой, - Ира была неумолима.

Мои руки еще продолжали барахтаться в воздухе, но их движение стало

замедленным. Знаете, как пропеллер останавливается.

Я сел за стол:

- Займемся.

Ира снова раскрыла учебник физики. Я слушал, что она говорила, и

смотрел на нее. И все никак не мог понять, как это мне не удалось от нее

избавиться. Только потом мне пришло в голову, что я, наверно, не очень хотел

от нее избавиться. Мне даже было приятно, что такая девчонка со мной

занимается.

А о маме говорить нечего. Когда она увидела меня, склоненного над

книгой, и не над какими-нибудь "Тремя мушкетерами", а над солидным учебником

физики, мама просто расчувствовалась. Она угощала Иру всякими

печеньями-вареньями и приговаривала, чтобы та приходила почаще, что она

хорошо влияет на меня, шалопая.

ВОТ ТАК ВСТРЕЧА!

Один раз, когда мы кончили заниматься и моя голова гудела от формул и

задачек, Ира предложила:

- Хочешь послушать, как я играю?

- Хочу, - не очень весело ответил я. - Ты изо всех сил побарабань по

клавишам, и я все услышу.

Ира жила на четвертом этаже, а я на втором. И если бы она постаралась, я бы услышал, как она играет, сидя у себя дома.

- Ты все шутишь, - обиделась Ира. - А я и правда неплохо играю.

Учительница говорит, что у меня хорошие музыкальные данные, - похвалилась

она.

Обижать Иру мне не хотелось, и я пошел смотреть, как Ира играет, хотя с

большей радостью погонял бы на лыжах.

Нас встретила Ирина мама - высокая, худая женщина в пестром халате.

- Здрасте! - весело сказал я.

- Здравствуй, - строго посмотрела на меня Ирина мама.

- Это тот самый Валерий, о котором я тебе рассказывала, - объяснила

Ира.

- Догадываюсь, - ответила Ирина мама и хмуро покосилась на маленькие

ручейки, которые вытекали из-под моих ботинок.

Я, конечно, прежде чем пойти к Ире, вылетел во двор и немного побегал

туда-сюда. И успел запустить пару снежков высоко, до самой крыши.

- Сейчас, мамочка, - заторопилась Ира.

И мы с ней стали вытирать ноги о коврик. Я не особенно старался, но

все-таки, кажется, успел протереть коврик до дыр, а Ирина мама все не

впускала нас в комнату. Я хотел было повернуть оглобли, то есть, попросту

говоря, удрать на улицу, но тут Ира сказала:

- Хватит.

И потянула меня за рукав в комнату, где среди прочей мебели выделялось

массивное, шоколадного цвета пианино, все в завитушках и крендельках. Я на

цыпочках пробалансировал по натертому, блестящему паркету и похлопал пианино

по крышке.

- Шикарное!

Ира просто расцвела.

- Это очень ценное пианино. Таких теперь нигде нет.

Ирина мама ушла в другую комнату, и я снова обрел дар красноречия.

- И ты на нем можешь все, что захочешь, сыграть? Или только по нотам? -

спросил я, развалясь в кресле.

- Пока только по нотам, - ответила Ира.

Она подняла крышку, положила на подставку толстую книгу и начала ее

быстро листать. Я пригляделся. На страницах вместо обычных слов, как в

нормальных книжках, были сплошные ноты.

- Слушай, - сказала Ира. Она сильно ударила по клавишам. И я чуть не

подпрыгнул. Мне показалось, что кто-то хлопнул меня по плечу: "Пошли, парень, с нами". Я не успел и спросить: "Куда?", как музыка мне ответила:

"На войну!" "И если ты не трус, - говорила музыка, - если ты не боишься

погибнуть за свободу, пойдем с нами".

Я слушал музыку и боялся пошевельнуться.

И как обычно бывает в такие моменты, раздался звонок.

- Ах, Марат, - пропела в коридоре Ирина мама. - Здравствуй, дорогой. А

Ириша музицирует.

- Здравствуйте, Олимпиада Петровна, - сказал кто-то. Наверно, этот

самый Марат.

- Ах, Марат! - воскликнула Ира и вскочила со стула.

Музыка оборвалась. И меня уже никто никуда не звал. А я даже не узнал, как фамилия композитора, который сочинил эту музыку. Бетховен или

Чайковский?..

И тут вошла Ира. С кем вы думаете? С мамой? Ну, конечно, с мамой. Ну, а

еще с кем?

С похитителем марок! Да, с тем самым, которого мы с Семкой в один

прекрасный морозный день учили быть человеком. Учили очень простым способом:

"кормили" его снегом.

- Я вас покидаю, молодые люди, - между тем сказала Ирина мама.

"И откуда только у нее такой ласковый голос появился?" - мелькнуло у

меня в голове.

- А ты, Марат, - обратилась она к похитителю марок, - непременно

передай привет маме. Я к вам на днях загляну.

- Спасибо, Олимпиада Петровна, - улыбнулся похититель.

- Вы не знакомы? Познакомьтесь, - предложила Ира, когда ее мама закрыла

за собой дверь. - Это Валерий, мой одноклассник. Он живет в нашем доме. А

это Марат. Он учится в восьмом классе.

Тут похититель ко мне внимательно пригляделся и, конечно, узнал, потому

что он побелел еще сильнее.

Я улыбнулся.

- Мы давно знакомы. Ты ходишь на горку? А по склону спускаешься?

- Не хожу и не спускаюсь, - медленно проговорил похититель. - А ты, выходит, живешь в этом доме? Отлично...

Я понял, чем пахнет это "отлично". Оно пахнет вот чем: "Я знаю, где ты

живешь. И теперь ты в моих руках".

- Ах, я вспомнила! - Ира всплеснула руками. - Вы познакомились в парке, на горке.

- Да, у нас яркие воспоминания, - ухмыльнулся я. - Правда, не одинаково

приятные для обоих.

- А там что-нибудь случилось? - спросила Ира.

- Ничего, - оборвал ее похититель. - Ириша, сыграй мне.

- Что, Марат? - Ира послушно села за пианино.

- Что хочешь, - ответил Марат.

И тут я схватился за голову.

- Как это я забыл? Я же оставил на плите чайник, там наверняка все

взлетело на воздух! - Я вскочил с кресла. - До свидания, до скорой встречи!

Последние слова я произнес, глядя на похитителя, и даже подмигнул ему

на прощанье.

Я прибежал домой и на всякий пожарный случай проверил, а не пыхтит ли

вправду на плите чайник. Нет, конечно.

Я растянулся на тахте. Убежал я не потому, что испугался этого Марата.

Чихать я хотел на его угрозы. Еще посмотрим, кто кого. Стоит мне рассказать

Ире, что он мелкий и подлый воришка, и она перестанет ему играть разную

хорошую музыку. И будет играть ее только мне. А убежал я потому, что не мог

слушать с ним вместе эту музыку. Потому что это была моя музыка. Мне

казалось, что я сам мог бы ее сочинить, если б умел, как Ира, играть на

пианино.

Я вспомнил о похитителе и засмеялся: сапог лакированный, а не человек.

И чего он к Ире в гости приходит?

"Валерка, - вдруг сказал я сам себе, - что с тобой? Неужели ты влюбился

в девчонку? Пусть даже в такую, как Ира?"

Да нет, я просто думаю о Марате. Когда такие мальчики обозлятся, они

забывают о собственной трусости и бросаются в драку очертя голову.

Уже через несколько дней я понял, что угроза похитителя была незряшной.

"ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СЕМЕРКА"

В тот вечер мы с Семкой бродили по двору - дышали свежим воздухом. А

потом отправились на ракетодром Генки Правильного, где мы когда-то здорово

проучили Гороха и его ребят.

- Они улепетывали, словно зайцы, - хохотал Семка.

- Веселое было зрелище, - согласился я.

На ракетодроме было темно, не то что в памятный вечер, когда мы