В заявлении содержалась просьба вмешаться и предотвратить раскол партии, покончить со всеми ненормаль-ностями, стоящими на пути единства рабочего фронта. Заявление 22-х, переданное в ИККИ Коллонтай, 26 февраля 1922 года было рассмотрено расширенным пленумом Исполкома Коминтерна, который, однако, не согласился с оценками его авторов состояния дел в РКП(б).
При этом резолюция ИККИ и опубликованный протокол заседания комиссии Коминтерна носили по своему содержанию самый общий характер, хотя известно, что по всем пунктам заявления 22-х в специально созданной комиссии Коминтерна давали объяснения от РКП(б) Троцкий, Зиновьев и Рудзутак.
Вопрос о группе “рабочей оппозиции” поднимался на XI съезде РКП (б), который констатировал, что ее бывшие члены, вопреки решению X съезда партии, на практике не отошли от методов фракционной борьбы и нередко допускали антипартийные действия.
Отмечалось, в частности, что своими поступками Шляпников вынудил ЦК поставить 9 августа 1921 года вопрос о его исключении из партии за нарушение им партдис-циплины, и применение этой крайней меры не состоялось только потому, что при голосовании не хватило одного голоса. Что касается обращения 22-х в ИККИ, то съезд, не осуждая этот факт сам по себе, признал недопустимым сообщение Коминтерну сведений, извращающих действительную картину взаимоотношений между Российской Коммунистической партией и рабочим классом страны.
XI съезд РКП(б) предупредил Шляпникова, Медведева и Коллонтай, что, в случае проявления с их стороны и в дальнейшем “подобного антипартийного отношения”, они будут исключены из партии.
Два члена из группы (Н. В. Кузнецов и Ф. А. Митин) были исключены из партии решением съезда как чуждые пролетариату элементы.
После XI съезда РКП(б) “рабочая оппозиция” как организованная группа окончательно распалась.
В ходе последующих политических дискуссий 20-х годов Шляпников и некоторые другие лидеры бывшей “рабочей оппозиции” неоднократно и открыто выступали на страницах печати с критикой политики ЦК по отдельным вопросам. Ничего антипартийного в этих выступлениях участников распавшейся “рабочей оппозиции” не содержалось.
Так, в ходе дискуссии 1923 года Шляпников, как и некоторые другие коммунисты, обвинял ЦК партии в недооценке значения промышленности, в отсутствии должного внимания к рабочему классу и рабочей демократии. Говоря об опасности раскола партии, он требовал обеспечения условий для того, чтобы оппозиция “не загонялась во фракцию” подобно тому, как, по его мнению, поступили в свое время с группой “рабочей оппозиции”.
КАК ШЛЯПНИКОВ ПОКУШАЛСЯ НА ВОЖДЕЙ
В разгар внутрипартийной борьбы, развернувшейся после XIV съезда ВКП(б), вопрос о Шляпникове и Медведеве неоднократно поднимался на заседаниях Политбюро ЦК и в партийной печати в связи с так называемым делом “бакинской оппозиции”.
10 июля 1926 года в “Правде” они были названы даже “идейными руководителями” этой оппозиции.
Суть дела состояла в том, что еще в начале 1924 года Медведев направил одному из бывших участников “рабочей оппозиции” в Баку письмо, в котором содержались критические высказывания относительно экономической политики партии и положения дел в международном коммунистическом и рабочем движении. Письмо было зачитано нескольким коммунистам - бакинским рабочим, но никакого практического отклика оно не получило. Более того, ЦКК РКП(б) отменила решение Контрольной комиссии Компартии Азербайджана, необоснованно обвинившей этих коммунистов в создании фракции.
Тем не менее, спустя два года, в разгар борьбы против троцкистско-зиновьевского блока этот факт вдруг послужил поводом для привлечения к политической ответственности и бывших лидеров “рабочей оппозиции”. О нем вспомнили сначала в партийной печати, а затем этот вопрос стал предметом специального расследования ЦКК ВКП(б).
Центральная Контрольная Комиссия ВКП(б) образовала тогда комиссию в составе Сольца, Ярославского, М.И. Ульяновой, которая для расследования дела выезжала в Баку. Комиссия “установила, что со стороны некоторых бакинских товарищей была попытка создать группу “рабочей оппозиции”, идеологической основой которой являлись:
письмо тов. Медведева к “дорогому тов. Б.”, речь тов. Шляпникова на Хамовнической партконференции, его же статья в “Правде” и другие документы.
Все эти документы были получены приезжавшим в Москву бакинским товарищем Колосовым от тт. Медведева и Шляпникова”.
В письменном докладе об обстоятельствах этого дела в Секретариат ЦКК ВКП(б) комиссия акцентировала внимание на том, что в своей работе она постоянно встречала противодействие со стороны Шляпникова и Медведева, категорически отказывавшихся иметь дело с комиссией.
В письме от 19 мая 1928 года всем членам Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ЦКК ВКП(б), озаглавленном “Вместо ответа на полицейские вопросы ЦКК и телефонные запросы”, Шляпников указывал на фабрикацию обвинения.
Но маховик политических преследований и партийных репрессий за инакомыслие был пущен уже на полный ход.
17 октября 1926 года в “Правде” было опубликовано “Извещение ЦК ВКП(б) о внутрипартийном положении”, в котором лидерам бывшей “рабочей оппозиции” предъявлялись тяжелые политические обвинения.
В связи с этим Медведев и Шляпников обратились с письмом в Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б).
В этом письме, датированном 19 октября 1926 года, говорилось:
“В интересах нашей партии и ее подлинного единства мы считаем своим долгом сделать следующее заявление.
1. Извещение ЦК указывает, что июльский пленум ЦК и ЦКК констатировал объединение троцкистов, “новой оппозиции” и шляпниковско-медведевского течения в общий блок против партии и отметил раскольническую политику этого, блока. Мы утверждаем, что ни в каком фракционном блоке не состояли и никакой раскольнической политики не вели.
2. Извещение ЦК заявляет, что объединенная оппозиция, разумея под этим и нас, допустила ряд шагов, нарушающих единство партии и срывающих решения высших партийных органов. Мы утверждаем, что не сделали ни одного, шага, нарушающего единство партии и срывающего постановления каких бы то ни было партийных органов.
3. Извещение ЦК обвиняет нас в устройстве нелегальных фракционных ячеек и комитетов и т.п. Мы утверждаем, что никаких фракционных ячеек и комитетов не создавали и являемся решительными противниками организационного закрепления наших идейных расхождений.
4. Извещение ЦК объявляет нас сторонниками меньшевистской платформы и ликвидаторами Коминтерна, Профинтерна и сторонниками объединения с социал-демократией. Мы заявляем, что за 2 5-летний период нашего пребывания в партии мы являлись врагами оппортунизма во всех его видах, в том числе и меньшевизма.
Мы утверждаем, что являемся решительными и безоговорочными сторонниками Коминтерна и столь же решительными противниками II Интернационала, на путь борьбы с которым мы стали еще в 1914 году. Мы не являлись и не являемся сторонниками простой ликвидации Профинтерна и в вопросе об единстве международного профдвижения стоим на почве партийных решений и маневров.
5. Извещение ЦК требует открытого заявлениям о подчинении всем решениям партии, XIV съезда, ее ЦК и ЦКК и о безоговорочном проведении этих решений в жизнь. Мы всегда подчинялись и ныне считаем обязательными для себя все решения съездов партии, ЦК и ЦКК и готовы проводить их в жизнь безоговорочно.
С коммунистическим приветом С. Медведев, А. Шляпников.”
Заявление Медведева и Шляпникова рассматривалось в Политбюро ЦКК ВКП(б) 23 октября 1926 года.
Президиум ЦКК вынес решение об объявлении Шляпникову строгого выговора с предупреждением, а Медведев был исключен из партии.
В ответ на новое обращение Медведева и Шляпникова в Политбюро ЦК и Президиум ЦКК ВКП(б) с просьбой отменить принятое решение им было поставлено условие публично признать ошибочными положения письма Медведева “члену Бакинской организации т. Барчуку”, открыто заявить о том, что они считают ошибкой своей то, что допустили в борьбе с ЦК и с партией фракционные методы; что никакой фракционной работы вести не будут и призывают к тому же своих единомышленников.
