Обнаружилось, что согласно плану, выработанному одним французским генералом, два латышских полка должны были движением на Вологду способствовать захвату союзниками Северной области; одновременно оставшиеся в Москве латышские части должны были арестовать пленарное заседание ВЦИК вместе с председателем Совета Народных Комиссаров В.ИЛениным.

За содействие перевороту Локкарт и Гренар обещали Берзину до 5 миллионов рублей и выдали ему 1200 ты-~ сяч на организацию восстания, объяснив, что деньги они берут у богатых русских людей в обмен на чеки, по которым будет платить английское правительство.

Показание Берзина относительно намерений Локкарта и Гренара дополняет и развивает найденное ЧК при обысках письмо французского гражданина Рене Маршака к президенту французской республики Пуанкаре. Письмо написано под впечатлением одного из закрытых собраний в американском генеральном консульстве; в нем Рене Маршак предупреждает Пуанкаре о рискованности действий представителей английского и французского правительства, действий, направленных к тому, чтобы еще более обострить в России классовую и политическую борьбу, и обрекавших страну на ужасные страдания и голод.

Этот важный документ устанавливает, что Локкарт и Гренар, стремясь путем подкупа Берзина взбунтовать латышские войсковые части, одновременно развивали план взрыва мостов через реку Волхов, около Званки и около Череповца, с целью обезопасить латышские войска после захвата ими Вологды от удара петроградской Красной Армии и вместе с тем вызвать голод в Петрограде для создания недовольства против рабоче-крестьянского правительства.

На основании представленного Берзиньш материала был арестован целый ряд членов организации, осведомлявших главарей ее о политическом и военном положении каждой отдельной местности России. Уликами против обвиняемых служат их собственные признания в том, что они состояли на службе у главаря организации бывшего американского генерального консула Коломатиано, получая за труд от 500 до 1000 рублей в месяц, большинство обвиняемых утверждает, будто бы они не знали о преступных целях, с какими им предлагалось давать информации, и думали, что назначение сообщаемых ими сведений чисто коммерческое. Виновность их, кроме того, устанавливается вещественными доказательствами в виде найденных при обыске крупных сумм до 50 тысяч рублей, предназначенных, по показаниях подсудимого Загряжского, для уплаты агентам-шпионам.

С несомненностью устанавливают виновность заговорщиков письменные донесения шпионов, найденные в трости Коломатиано, шифр и ключ к нему; корреспонденция велась под флагом экономической и торговой информации; так, австрийцы назывались “металлургическая промышленность”, германцы - “сахарная”, мобилизация русских для немцев - “банковская операция”, дух войск - “положение и состояние сахара” и пр.

На основании следственного материала суду Верховного трибунала предаются следующие лица: бывший английский посланник Локкарт и бывший французский генеральный консул Гренар по обвинению в том, что они, вопреки международному праву и обычаю, использовали свое положение для создания в России контрреволюционной организации, причем в задачу их входило путем повреждения железнодорожных мостов и путей сообщения создать в стране волнения на почве голода и, пользуясь недовольством масс, при помощи подкупленных латышских войск свергнуть рабоче-крестьянское правительство Советской республики с целью реставрации буржуазно-капиталистического строя.

Лейтенант английской службы Сидней Рейли и бывший американский генеральный консул Коломатиано, проживавший по подложному паспорту Сергея Серповского, обвиняются в том, что, зная о планах Локкарта и Гренара, принимали непосредственное участие в их осуществлении, причем Рейли для подкупа латышских стрелков внес Берзину 1200 тысяч рублей.

Бывший подполковник А.В.Фриде, служивший в управлении начальника военных сообщений, и бывший генерал-майор ААЗагряжский обвиняются в том, что они участвовали в создании Коломатиано организации в качестве ближайших его сотрудников.

А.В.Потемкин, бывший чиновник московской таможни, ГШ.Солюс, бывший полковник Генерального штаба, военный цензор Е.М.Голицын, студент Петроградского университета А.КХвалынский, корреспондент газет ДАИшевский, бывший служащий в Центропленбеже Л АИванов, чешский гражданин И.И.Пшеничко, бывшая служащая распорядительного отдела ВЦИК ОДСтаржевская и бывший заведующий автомобильным складом Московского военного округа М.В.Трестар обвиняются в том, что они собирали сведения для Коломатиано и Рейли, пользуясь при этом своим служебным положением.

Артистка Художественного театра Е.Е.Оттен, бывшая надзирательница женской гимназии МВ.Фриде и бывшая директриса женской гимназии ЖМоренс обвиняются в том, что они принимали участие в контрреволюционной организации в качестве посредниц по тайной передаче донесений, сводок и вообще корреспонденции.

Бывший генерал-майор ПДПолитковский, чешские граждане Я.В.Шмейц, А.А.Лингард и СФ.Иеллинек обвиняются в том, что они укрывали агентов-шпионов и облегчали им работу по собиранию сведений.

БЕЗ АНГЛИЙСКИХ ШПИОНОВ НЕ ОБОШЛОСЬ

Корреспонденция коммунистов-сотрудников ВЧК в газету “Известия” о необоснованных нападках на работников Чрезвычайной комиссии.

28 января 1919 г.

Коллектив фракции РКП (большевиков) сотрудников ВЧК прислал нам следующее обращение (приводим его за недостатком места в извлечениях):

“Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией всегда были бельмом на глазу обывательщины и буржуазии. Зато в рабочих массах эти учреждения нашли горячий отклик Рабочие принимали активное участие в деятельности этих комиссий, они давали сведения о тайной и преступной деятельности контрреволюционеров, они указывали спрятанное буржуазией народное богатство, золото, зарытые ценности, оружие и пр. Без помощи рабочих чрезвычайные комиссии не сделали бы и половины своей работы, не сыграли бы той роли, какая им принадлежит в пролетарской революции.

Теперь изменилась политическая ситуация. Контрреволюционеры стараются проникнуть в советские учреждения. Саботирующая интеллигенция засела в канцелярии и кабинеты и теперь самодовольно носит звание советских сотрудников, и… очень многие успели приобрести единственно надежный во время пролетарской диктатуры паспорт - членский билет коммунистической партии.

С другой стороны, революция, твердой поступью двигаясь вперед, захватила более широкие слои общества. Острие революции, направленное вначале главным образом только против крупной буржуазии, постепенно задело также среднюю и даже мелкую буржуазию, которая, будто “примирившись” с пролетарской диктатурой, преспокойно занималась… самой необузданной спекуляцией.

Одновременно с этим в списках арестованных чрезвычайными комиссиями все чаще попадаются и советские работники: соответствующие учреждения начали бомбардировать чрезвычайные комиссии разными ходатайствами о “необоснованных” арестах сотрудников и “категорическими” требованиями об освобождении таковых. Часто поступали поручительства, иногда подписанные коммунистами.

Начались неприятные инциденты. Работа в чрезвычайных комиссиях становилась непомерно трудной и неблагодарной. Приходилось бороться с врагом, который уже не находился в лагере противника, а сливался с нашими рядами.

При таких обстоятельствах, конечно, могли произойти ошибки, и, нельзя отрицать, ошибки были, еще больше нельзя отрицать, что они были особенно в маленьких провинциальных городах и чрезвычайных комиссиях. Здесь лишне спорить о том, правильна или неправильна была наша тактика.

Это разберет история. Вместо лишних слов мы еще раз указываем на массу резолюций о необходимости красного террора, еще раз подчеркиваем, что чрезвычайные комиссии проводили в жизнь не свои постановления, не свою тактику, не свою волю, а постановления и волю пролетариата, его органов власти, его авангарда - коммунистической партии. С презрением мы отворачиваемся от тех, кто теперь, как Пилат, умывает свои руки, с гордостью мы повторяем, что чрезвычайные комиссии не писали резолюций, а их осуществляли.