Факты свидетельствуют, что после убийства Кирова и прошедших в декабре 1934 года и январе 1935 году судебных процессов над зиновьевцами по так называемому ленинградскому и московскому “центрам” при личном участии Сталина было подготовлено закрытое письмо ЦК ВКГТ(б) “Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова”, обращенное ко всем организациям партии. В письме без всяких оснований обвиняются все бывшие зиновьевцы в том, что они “стали на путь двурушничества, как главного метода своих отношений с партией, стали на тот же путь, на который обычно становятся белогвардейские вредители, разведчики и провокаторы”.
В связи с этим в письме давалась прямая директива об арестах зиновьевцев: “…в отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии - его надо еще арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь государства пролетарской диктатуры”.
Это письмо 17 января 1935 года Сталин разослал членам Политбюро с просьбой в тот же день обсудить и принять решение. 18 января оно было разослано всем организациям партии.
Вскоре по отношению к бывшим зиновьевцам начались массовые репрессии, по инициативе Сталина опросным порядком было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 января 1935 года следующего содержания: “О зиновьевцах.
а) Выслать из Ленинграда 663 зиновьевца на 3 - 4 года.
б) Группу бывших оппозиционеров, членов партии в количестве 325 человек откомандировать из Ленинграда на работу в другие районы”.
В январе-феврале 1935 года органами НКВД в Ленинграде было арестовано 843 бывших зиновьевца.
В период проведения следствия над этими арестованными Сталин и Ежов искусственно создали версию о тесной связи зиновьевцев с троцкистами, об их совместном переходе к террору против руководителей партии и Советского правительства и об объединении на этой основе всей их контрреволюционной деятельности.
Указанная версия изложена в рукописи книги Ежова “От фракционности к открытой контрреволюции”, написанной в 1935 году. 17 мая 1935 года автор направил Сталину письмо, в котором писал: “Очень прошу просмотреть посылаемую работу. Это первая глава из книги о “зиновь-евщине”, о которой я с Вами говорил. Прошу указаний”.
Ответственность за убийство Кирова в книге возлагалась на зиновьевцев, и одновременно утверждалось об их организационной связи с троцкистами. Ежов писал: “За все это время между зиновьевцами и троцкистами существовала теснейшая связь. Троцкисты и зиновьевцы регулярно информируют друг друга о своей деятельности. Нет никакого сомнения, что троцкисты были осведомлены и о террористической стороне деятельности зиновьевской организации.
Больше того, показаниями отдельных зиновьевцев на следствии об убийстве т. Кирова и при последующих арестах зиновьевцев и троцкистов устанавливается, что последние тоже стали на путь террористических групп”.
ЛИЧНЫЙ АРХИВ ТРОЦКОГО
После выработки версии перехода троцкистов и зиновьевцев к террору, в середине 1935 года Ежов дал задание активизировать преследование троцкистов, разыскать и ликвидировать якобы существующий, но пока нераскрытый центр троцкистов.
Органы НКВД усиленно стали проводить разработку бывших троцкистов, как находящихся на свободе, так и отбывающих заключение или ссылку.
5 января 1936 года в г. Горьком при полном отсутствии данных, свидетельствовавших о преступной деятельности, был арестован прибывший из Германии на постоянное жительство в СССР В. П. Ольберг. Через месяц после ареста были получены его показания о том, что он прибыл в СССР из-за границы якобы со специальным заданием Троцкого для ведения контрреволюционного акта против Сталина. В качестве завербованных им террористов Ольберг, под давлением следователей, назвал большое количество своих сослуживцев - преподавателей и студентов Горьковского педагогического института. Все они были арестованы.
Одновременно в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и других городах также были произведены аресты троцкистов по обвинению в контрреволюционной и террористической деятельности.
Всего было арестовано более 100 человек
9 февраля 1936 года заместитель наркома внутренних дел Г. Е. Прокофьев направил местным органам НКВД следующую директиву:
“Имеющиеся в нашем распоряжении… данные показывают возросшую активность троцкистско-зиновьевского контрреволюционного подполья и наличие подпольных террористических формирований среди них. Ряд троцкистских и зиновьевских групп вьщвигают идею создания единой контрреволюционной партии и создания единого организационного центра власти в СССР-Задачей наших органов, - говорилось далее в директиве, - является ликвидация без остатка всего троцкистско-зиновьевского подполья. Немедленно приступите к ликвидации всех… дел по троцкистам и зиновьевцам, не ограничиваясь изъятием актива, направив следствие на вскрытие подпольных контрреволюционных формирований, всех организационных связей троцкистов и зиновьевцев и вскрытие террористических групп”.
После этого репрессии в отношении бывших троцкистов усилились. Количество арестованных к апрелю 1936 года достигло 508 человек
Уже 23 февраля 1936 года Прокофьев докладывал Сталину о том, что в Москве арестована группа бывших троцкистов: А. И. Шемелев, политредактор Главлита, И. И. Трусов, беспартийный, литературный сотрудник Комакаде-мии, и другие.
При обыске у Трусова был обнаружен и изъят личный архив Троцкого периода 1927 года. На сообщении об архиве Сталин наложил следующую резолюцию: “Молотову, Ежову. Предлагаю весь архив и другие документы Троцкого передать т. Ежову для разбора и доклада ПБ, а допрос арестованных вести НКВД совместно с т. Ежовым”. (27 февраля 1936 года это предложение Сталина было оформлено постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), принятым опросом).
В марте 1936 года Ягода доложил Сталину о ходе ликвидации троцкистского подполья и выявления террористических групп. Одновременно он внес предложение: троцкистов, якобы причастных к террору, предать суду и, применив к ним закон от 1 декабря 1934 года, всех расстрелять.
В связи с этим 31 марта 1936 года Сталин поручил Ягоде и Вышинскому дать более конкретный проект предложения о троцкистах, оформив это поручение следующим решением Политбюро ЦК: “Всех арестованных НКВД троцкистов, уличенных следствием в причастности к террору, предать суду военной коллегии Верховного Суда с применением к ним в соответствии с законом от 1.12.1934 года расстрела. Обязать НКВД и Прокуратуру Союза по окончании следствия представить список лиц, подлежащих суду по закону 1.12.1934 года”.
На месте была дана соответствующая директива НКВД, в которой указывалось:
“Основной задачей наших органов на сегодня является немедленное выявление и полнейший разгром до конца всех троцкистских сил, их организационных центров и связей, разоблачение и репрессирование всех троцкистов-двурушников… Следствие по всем ликвидационным троцкистским делам ведите максимально быстро, ставя основной задачей следствия вскрытие и разгром всего троцкистского подполья, обнаружение и ликвидацию организационных центров, выявление и пресечение всех каналов связей с закордонным троцкистским руководством”.
Одновременно с выявлением “троцкистского центра” органы НКВД проводили активную работу, чтобы доказать тезис об объединении троцкистов с зиновьевцами в совместной террористической деятельности.
При допросах арестованных широко использовался вымышленный донос, согласно которому, по рассказам Смирнова, в 1932 году после переговоров между Каменевым, Тер-Ваганяном и Ломинадзе был создан объединенный центр, куда якобы вошли Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Мрачковский, Ломинадзе и Шацкин.
Выполняя личные указания Сталина о разработке более конкретных мер по усилению борьбы с троцкистами, Ягода и Вышинский 10 июня 1936 года представили ему список троцкистов в количестве 82 человек, якобы причастных к террору, и внесли предложение о предании их суду военной коллегии по закону от 1 декабря 1934 года как участников антисоветской террористической организации.
