Так как жизнь в Петербурге была значительно дороже, чем в Москве, то «для здешнего Санкт-Петербургского житья» полагалась надбавка к московским окладам в размере 25%.
Несмотря на оборудование в Петербурге трех пороховых заводов, все же в течение всего царствования Петра московские заводы продолжали давать стране большую часть пороха. Так, по нарядам Главной артиллерийской канцелярии в 1721 г. намечено было выработать пороха: в Петербурге — 3 тысячи пудов, а в Москве — 12 тысяч пудов; в 1724 г. — в Петербурге 10 тысяч пудов, в Москве — 20 тысяч пудов. Ведущая роль в производстве пороха к 1725 г. все еще оставалась за Москвой.
Из числа дворцовых предприятий петровского Петербурга наибольшее значение имела Шпалерная мануфактура. Основанная в 1717 г., она просуществовала до 1859 г. и оставила по себе память в названии Шпалерной улицы. Почти все остальные дворцовые промышленные предприятия быстро заглохли и прекратили свое существование вскоре же после смерти Петра. Часть из них была передана из ведения «Кабинета» в ведение Берг- и Мануфактур-коллегий, т. е. превратилась из дворцовых просто в казенные предприятия, работавшие на общий рынок.
Образцом для Шпалерной мануфактуры послужила королевская гобеленовая мануфактура в Париже, художественные ковровые изделия которой, привезенные в Россию, произвели на Петра сильное впечатление. По его указу Лефорт законтрактовал еще в 1716 г. в Париже мастеров-специалистов гобеленового дела. В начале 1717 г. четыре мастера уже прибыли в Петербург. Контракт с ними был заключен на 5 лет с окладом жалования по 400 рублей в год каждому. В июне 1717 г. прибыло еще 11 французских мастеров, в том числе Бегагль (с сыновьями) и Камус. Бегагль был назначен директором мануфактуры. Ему, согласно контракту, предписывалось обучать гобеленовому делу и русских учеников: «принимать в свою службу российскую нацию и обучать их всему, что касается до того мастерства».
Шпалеры — настенные безворсовые ковры с сюжетными и орнаментальными композициями. Ткались из цветных шерстяных ниток с добавлением шелковых, льняных, иногда серебряных или золотых на специальных ручных станках выборного ткачества, т.е. отдельными частями, которые затем сшивались тонкой шелковой нитью. Характерная особенность шпалер — рубчатая поверхность лицевой стороны и неровная изнаночная, образованная концами ниток утка и швов. В России известны в XVIII XIX вв.
В 1719 г. Шпалерная мануфактура была передана в управление единой тогда Берг- и Мануфактур-коллегии, а с выделением в 1722 г. особой Мануфактур-коллегии — в ее управление. С этого времени в положении ее произошла решительная перемена. «По приговору Мануфактур-коллегии, — читаем мы в соответствующем архивном документе, — ведено для шпалерного дела оставить в Питербурхе только 5 человек (французов), в том числе баселистов четырех, которым жалованья надлежит давать по 400 руб. человеку, а из готелистов одного, а именно Бегагля, жалованья ему ведено давать по 500 руб. на год. Да к ним же ведено набрать из русских 10 человек учеников». С этого времени к работе в основном привлекаются русские ученики. Число их постепенно растет: в 1725 г. «в науке шпалерного дела» числилось 22 ученика.
Кроме основного ткацкого производства, при Шпалерной мануфактуре было оборудовано красильное отделение. В нем производилась окраска шерсти, гаруса, шелковых нитей. Хорошие «шпалерные мастера» владели обычно обоими видами искусства, т. е. и ткацким и красильным.
Помимо квалифицированной силы, красильня обслуживалась и чернорабочими. Сохранилась любопытная челобитная «Шпалерной мануфактуры красильного дела дроворуба» Филата Кадышева. Кадышев жалуется, что получает всего 1 рубль 30 копеек в месяц, «а работа весьма не склонна… и того жалованья не токмо что на одежду и обувь употребить, но и пропитание с немалым недостатком имеет, и всегда де бывает в мокроте и при огне и от того весьма платье и обувь носится необычайно». Главный интерес этой челобитной — в ее заключительной части, в которой Кадышев просит перевести его в ученики красильного дела: «А ныне возымел охоту, чтоб быть и обучаться красильному делу, понеже хотя при рубке дров и при носке воды пребываю, однакож, смотря на протчих, прилежно обучаюся как красильному и пресованью, так и катанью коломинок, о чем и мастер красильного дела весьма известен…». Просьба Кадышева была удовлетворена, и мы встречаем его через несколько лет в качестве одного из способнейших учеников красильного дела.
Кроме Шпалерной мануфактуры, на территории Екатерингофа были расположены и другие дворцовые предприятия, а именно: коломенковая и полотняная фабрики, завод для выделки пудры, плетеночная фабрика и две ветряные мельницы — одна крупяная, другая масляная. Из этих предприятий наиболее крупным была полотняная фабрика. Точное время ее основания неизвестно, но во всяком случае она существовала уже в 1720 г. В 1722 г., наряду с другими дворцовыми предприятиями, она была передана из «Кабинета» в «диспозицию» Мануфактур-коллегии. Фактически с 1722—1723 гг. дворцовые фабрики утратили свою специфику и превратились просто в казенные предприятия, работающие не только на «дворец», но и на общий рынок.
Кроме дворцовых предприятий, по инициативе Петра было основано в Петербурге и его окрестностях еще несколько казенных фабрик и заводов, рассчитанных на производство предметов широкого потребления. Их судьба оказалась аналогичной судьбе предприятий дворцовых: очень быстро почти все они перешли в частные руки. Отметим кстати, что, при особом покровительстве Петра «компанейской» форме владения промышленными предприятиями почти все петербургские частные промышленные предприятия находились не в единоличном владении того или иного лица, а принадлежали «компаниям», составлявшимся из нескольких предпринимателей, вкладывавших в дело свои капиталы, каждый в том размере, в каком он находил для себя возможным и выгодным.
Петр обращал особое внимание на кожевенное производство. До него в России юфть выделывалась с помощью дегтя, и обувь получалась очень низкого качества. Под угрозой самого жестокого наказания, вплоть до лишения всего имущества и ссылки на каторгу или в вечную работу на галеры, Петр запретил выделывать обувь старым способом и торговать такой обувью. Было приказано выделывать юфть по новому способу, применяя вместо дегтя ворванье сало. Очевидно, Петр и основал в 1718 г. в Петербурге на Выборгской стороне, в бывшем дворе А. В. Кикина, казенный кожевенный завод как образцовый.
Кроме кожевенного завода Ильи Исаева «с товарищами», в конце 1724 г. в Петербурге начал строиться завод «лосиных и козлиных и оленьих кож», основанный иноземцем Христианом Лоренцом. На заведение этого завода Лоренцу была выдана из казны ссуда в размере 100 рублей сроком на три года. Работать завод начал с 1725 г.
В 1718 г. московскому купцу Павлу Вестову было предложено правительством завести в Москве на «компанейских» началах сахарный завод. Вестов с компаньоном своим Еремеем Кизелем предпочел строить сахарный завод не в Москве, а в Петербурге, очевидно потому, что сырьем для выварки сахара являлся тогда «сахар-сырец» (масса из тростникового сахара), привозить который необходимо было из-за границы, и доставка его морским путем прямо в Петербург удешевляла бы стоимость производства. Вестову удалось получить для постройки завода удобное место на Выборгской стороне на берегу нынешней Большой Невки, вблизи от казенных пеньковых амбаров, где была оборудована казенная пристань для прихода иностранных кораблей. К 1720 г. постройка была закончена, и с 14 июня 1720 г. завод начал работать.
В 1717 г. одновременно в Москве и Петербурге была основана «Штофных и прочих шелковых парчей мануфактура». Основателями ее являлись объединившиеся в компанию три представителя высшей знати Петербурга. Это были президент Адмиралтейств-коллегий граф Федор Матвеевич Апраксин, президент Коммерц-коллегии Петр Андреевич Толстой и вице-президент Коллегии иностранных дел подканцлер барон Петр Павлович Шафиров. Для устройства фабричных помещений казна пожаловала этой компании дома в Петербурге и Москве. В Петербурге компаньоны получили каменный дом генерал-фельдмаршала князя Голицына. Вместе с тем компаньонам, или «интересентам», как они тогда назывались, было выдано от казны огромное денежное пособие — 36 672 рубля (правда, они сами вложили в дело собственный капитал в 57 837 рублей). Кроме всего этого, «интересенты», в целях обеспечения сбыта будущей продукции своей мануфактуры, добились получения от правительства полной монополии в производстве шелковых материй, бархата, парчи и штофов и запрещения ввозить эти материи из-за границы. Основное предприятие с сотнями рабочих развернулось в Москве, в Петербурге же существовал лишь весьма скромный филиал. По-видимому, сиятельные «интересенты» не сумели повести дело с коммерческим расчетом и уже в 1721 г. приняли в свою компанию московских купцов, а именно Матвея Евреинова «с товарищами», всего 8 человек. Очень скоро эта купеческая часть компании стала подлинным хозяином дела, и в 1724 г. титулованные «интересенты» вовсе вышли из компании, забрав обратно свои капиталы.
