представить можно.

Мужики с недоумением переглянулись.

– Ну и ладно, сейчас по стаканчику выпьем, поглядим и

законтрактуем.

Приезжие выпили еще по стаканчику, надели кепки и,

закусывая на ходу редькой, пошли на скотный двор.

Мужики чуть не ахнули: в закуте на свежей соломе лежала

большая белая свинья с черной отметинкой на лбу.

– Хороша! Во сколько оценим, товарищ Холодков?

– Двести можно дать и пятьдесят авансу.

– Ну, пиши. И наружность обозначь: белая свинья с черной

отметинкой на лбу. Хорошо, что она с особой приметой. Уж эту

с другими не спутаешь.

Мужик из соседней деревни, вместе с другими тоже

зашедший на двор, вдруг бросился на улицу, сел на свою лошадь

и во весь опор поскакал к своей деревне.

– Пойдем теперь в следующий двор.

В следующем дворе им предложили по стаканчику молочка

деревенского. Когда они кончали молоко, в избу вошел хозяин,

который где-то отстал, и сказал:

– Напрасно охлаждаете себя молочком-то, только что с

холоду и в нутро пущать холод. Лучше по косушечке

опрокинуть.

– А ведь и то... Дрожь какая-то начинается.

Хозяин налил контрактантам по стаканчику и, когда они

выпили, сказал:

– Свинья дожидается. К приему готова.

440

– Дожидается, так идем.

Приезжие пошли во двор и в углу на чистой свежей соломе

увидели большую белую свинью с черной отметинкой на лбу.

– Смотри, свинья в свинью! – воскликнул товарищ Белов.

– Они у нас родственники.

– Только эта как будто маленько побольше,– сказал товарищ

Холодков и прибавил: – О мать честная, на голодный желудок,

знать, здорово взяло.

– Эта на две недели будет постарше той,– сказал

Кулажников.

– Сколько же за эту класть? – спросил Белов.

– Клади двести и семьдесят авансу. Пометь наружность, чтоб

не спутать с другими и чтоб не подменили. Что это, у вас водка,

что ли, такая крепкая или оттого, что натощак?

– Известно, оттого, что натощак. Сейчас бы первое дело

кусочком свежинки закусить,– сказал Кочергин, следующий по

очереди. И когда контрактанты пошли к нему, он мигнул

вышедшей жене, а сам бросился обратно в закуту. Через минуту

послышался отчаянный свиной визг, какой бывает, когда свинью

тащат волоком, подхватив ее под передние ноги.

Товарищ Белов посмотрел с ослабевшей улыбкой на

Холодкова и сказал:

– Попали на золотоносную жилу. Все наши московские

магазины мясом завалим.

Он хотел чокнуться с товарищем, но промахнулся и, махнув

рукой, выпил так.

Минут через десять в избу вошел хозяин и сказал, что свинья

дожидается.

Контрактанты, не сразу отыскав кепки, пошли.

А товарищ Белов, едва переступив порог, остановился чем-то

пораженный:

– Э, да тут целых две.

– Нет, одна, это натощак так кажется,– сказал один из

мужиков, а хозяин избы злобно оглянулся на него и показал ему

из-под полы кулак.

– Но эта одна двух стоит! Ох, и здорова. Ставь триста рублев,

товарищ Холодков, без всякого разговору. И особую отметину

проставь, чтоб не спутать: белая с черной отметиной во лбу.

В следующем дворе были записаны две белых свиньи с

черными отметинами. Причем товарищу Белову сначала

показалось было четыре, но Холодков поправил его, для

441

верности пощупав даже свиней руками, причем еще удивился,

что щупает разных свиней, а руки у него все сталкиваются.

– Вот дело-то пошло! – в восторге восклицал товарищ Белов.

Вдруг по дороге из соседней деревни показался мужик на

телеге, гнавший лошадь во весь дух. Все узнали в нем того,

который был здесь в момент приезда контрактантов.

Остановившись у последнего кузнецового двора, приезжий

вбежал запыхавшись в избу и крикнул:

– Ради господа, свинью скорей давай!

– Еще не отделалась, она у соседа принимает.

Обойдя пятьдесят дворов, контрактанты уселись за столом у

кузнеца и, разложив перед собой ведомость, водили по ней

неслушавшимися пальцами и говорили:

– Прямо голова лопается! После такой работы двое суток

пить можно. Ведь это ежели всех этих свиней враз зарезать,

целая гора мяса будет. Товарищ Холодков, пиши отношение.

Холодков взял карандаш, который все выкатывался у него из

рук, и написал:

«Товарищ Никитин! Задыхаемся от свиней. Одних авансов

выдали три с половиной тысячи. Свиньи все как на подбор, одно

слово экспортные, сами черные, а на лбу белая отметинка.

Стремительно едем дальше, ожидаем таких же успехов».

442

Комментарии

Творческое наследие Романова богато и разнообразно по тематике и

жанрам. Он выступил впервые в печати в 1911 г. с рассказом «Отец

Федор» и опубликовал до 1917 г. лишь несколько небольших

произведений.

Первая книга (I ч. эпопеи «Русь») вышла в 1923 г., первый сборник

рассказов был опубликован в 1925 г., всего при жизни писателя вышло

около 60-ти сборников и отдельных произведений. В 1925–1927 гг.

издательство «Никитинские субботники» выпустило первое Собрание

сочинений П. Романова в семи томах (причем первый том вышел двумя

изданиями – в 1925 и 1926 гг.). В 1928 г. издательство «Недра»

выпускает его Полное собрание сочинений в 12-ти томах (6, 8 и 9 тома

издаются повторно в 1929 г.), а затем почти полностью повторяет это

издание в 1929–1930 гг. (изменения коснулись лишь девятого тома – из

него был исключен рассказ «Право на жизнь, или Проблема

беспартийности»). Последним прижизненным изданием стали 4 и 5

части эпопеи «Русь», выпущенные в 1936 г.

В 1939 г. посмертно вышло «Избранное» П. Романова, после чего

книги писателя почти полвека не издавались.

Все произведения, включенные в сборник, расположены в порядке

их первой публикации, поскольку время создания их часто неизвестно.

Когда годы написания и публикации совпадают, время написания

специально не оговаривается.

Основным источником для публикации послужило последнее

прижизненное издание Полного собрания сочинений (М., 1929–1930).

Тексты даются в соответствии с современной орфографией и

пунктуацией. Лишь в отдельных случаях сохранены особенности

авторского написания.

Русская душа. Этюд.– Впервые – Русские записки. 1916. № 12 (под

названием «В родном краю»).

Печатается по: Полное собрание сочинений. М., 1930, т. IX.

Летом 1916 г. Романов отправил свой этюд «В родном краю» на

отзыв В. Г. Короленко, к которому молодой писатель обращался не

впервые. В 1909 г. он посылал Короленко этюд «Суд» и «Картины

детства», а в 1913–1914 гг. повесть «Писатель». Романов высоко ценил

Короленко как писателя-реалиста и замечательного редактора и, как

правило, учитывал его замечания.

26 сентября 1916 г. Короленко ответил Романову: «Ваш рассказ «В

родном краю» я прочел и посылаю (одновременно с этим письмом к

Вам) – в редакцию «Русских записок»... Рассказ написан вполне

литературно, местами дает черты, очень характерные и изображенные с

некоторым юмором. Несколько мешает цельному впечатлению то

обстоятельство, что легкая юмористическая нотка, взятая в начале

443

рассказа и относительно профессора,– в дальнейшем автору изменяет и

получается впечатление, что жизнь «на родине» оценивается с высшей

точки зрения этого профессора. Но все-таки я лично считаю очерк

приемлемым...» В заключение Короленко добавил: «Да,– впечатление

все-таки несколько сужено тем, что я указал выше. Критерий слишком

односторонне гигиенический и кулинарный. Было бы много лучше,

если бы и ужасу перед этими «всеядными» троглодитами со стороны

столичного старого холостяка, для которого даже сливки – яд, тоже