— Пикассо было уже за восемьдесят, когда он стал отцом в последний раз, — напомнила им Лиз. — А Чарли Чаплину — семьдесят восемь, поэтому еще рано сбрасывать старичка со счетов.

— Уж не говоря о том, что в наше время врачи с Харли-стрит могут творить чудеса.

Они, конечно, шутили, прекрасно понимая, что Джоанна больше беспокоится о том, чтобы доносить этого ребенка, чем о том, будет или нет у него титул.

— Доктор Бишофф сегодня грозила мне пальцем, — призналась Джоанна, — и запретила всякие «излишества». Значит так, мне запрещены все дальние поездки и вечеринки с коктейлями; мне не рекомендуется лишний раз выходить из своего кабинета, но домой я должна ходить пешком. Мне разрешено приходить в редакцию, звонить по телефону, заниматься административной работой, но не слишком ею увлекаться. Во время обеда я должна находить какое-нибудь укромное место, чтобы делать гимнастику для укрепления мышц живота.

— Ходить пешком? Делать гимнастику во время обеда? — Лиз не могла поверить своим ушам. — Ведь доктор Бишофф сама деловая женщина, разве она не понимает, как трудно тебе выполнить эти рекомендации?

— Она наверняка бы мне этого не посоветовала, если бы знала про Стефани.

Помощнице Джоанны, Стефани Росс, не было еще и двадцати шести, но она уже несколько лет занимала эту должность и прекрасно справлялась со своими обязанностями. Джоанна в свое время с удовольствием назначила ее на это место, хотя та и была дочерью лучшего друга директора-распорядителя, потому что Стефани работала очень быстро и всегда проявляла творческую инициативу. Природа одарила ее самыми длинными в редакции ногами, и кроме того Стефани была блондинкой, причем не крашеной, а самой что ни на есть натуральной.

— Можете представить, как эта карьеристочка может воспользоваться моим отсутствием, когда директор-распорядитель назначит ее исполняющей мои обязанности. Он давно ей намекал, что может так усложнить мою жизнь, что вынудит меня уйти с работы, и тогда он посадит ее на мое место. Но мы-то ведь прекрасно знаем, что он не сделает Стефани редактором. У нее еще нет достаточного опыта, и она дурочка, если принимает его всерьез. Я собираюсь побеседовать с мисс Ангус, чтобы она прикрыла меня с тыла.

— Но, Джоанна, — сказала Катя, — я думаю, все-таки не стоит внушать вашему уважаемому директору-распорядителю, что ты можешь, спрятавшись за свой ксерокс, родить там во время обеденного перерыва, а вечером опять приступить к работе.

Доктор Бишофф консультировала Джоанну, еще когда та писала статью о трудностях работы врача с беременными женщинами в резервациях канадских индейцев, и всегда утверждала, что западные женщины сами ответственны за возрастающее число осложнений. Они ведут такой образ жизни, что сами вредят собственному организму.

— Та моя статья о беременных женщинах, которые трудятся на рисовых полях и отлучаются оттуда только на пару часов, чтобы родить ребенка, далеко не вымысел, как может вам показаться на первый взгляд, — сказала Джоанна. — Доктор Бишофф подтверждает, такие случаи действительно имеют место. Но, конечно, этим женщинам помогают их многочисленные родственники. Вы можете себе вообразить, чтобы моя свекровь мне помогала? Меняла пеленки? Я вообще сомневаюсь, что она меняла их даже Джорджу.

Они немного помолчали, размышляя над дилеммой Джоанны.

— Итак, как же мне с этим управиться?

— Сложный вопрос, — ответила Катя. — Не думаю, что в нашем обществе найдется много женщин, занимающих по-настоящему высокие должности и при этом имеющих на руках маленьких детей.

— Да, но не забывай наш девиз, — возразила Лиз и протяжно пропела. — Ты можешь иметь всё-о-о.

— Действительно, — подтвердила Катя, — а почему бы тебе не рискнуть. Ты можешь потерять все, но можешь и выиграть. Смотри на активность Стефани сквозь пальцы, и даже скажи ей, что ты хочешь возложить на нее больше ответственности и давай ей как можно больше поручений. Когда я училась в школе, такая тактика воспитания иногда помогала.

Джоанна и Лиз засмеялись: они уже неоднократно слышали историю о самой трудной девочке в классе, которая стала просто ангелом, когда ее назначили старостой.

Джоанна одобрительно кивнула.

— Вы правы, это неплохая мысль, и рискнуть, пожалуй, стоит. Стефани настолько тщеславна, что вряд ли что-нибудь заподозрит.

— Она не такая ловкая, как ты, и не сумеет воспользоваться случаем, — вставила Лиз.

— Проблема Стефани, — сказала Джоанна, — в том, что ею манипулирует этот проклятый директор-распорядитель. Если бы она перестала строить козни за моей спиной, с ней вполне можно было бы иметь дело. — Всем были очевидны планы Стефани. Сейчас, когда Джоанна беременна и уделяет журналу меньше внимания, этот вакуум пыталась восполнить ее заместительница.

— Она еще глупая, — сказала Лиз, — и до редактора ей еще расти и расти.

— Я знаю и беспокоюсь лишь о том, что может случиться с журналом, пока я буду в декретном отпуске, — призналась Джоанна. — Вы представляете, как отчаянно она ждет, когда я уйду, желая побыстрее сесть в мое кресло. Но я намерена работать до последней минуты. Мне нужно дождаться, чтобы в Нью-Йорке утвердили новый бюджет на привлечение читательского интереса. Они сказали, что скоро примут решение.

— Хороший план, — сказала Катя, которая на время забыла про свои несчастья. — Не беспокойся, как аукнется, так и откликнется. Стефани еще столкнется с трудностями.

Хотя Джоанна и считала, что справедливость торжествует отнюдь не всегда, она не стала спорить со своей подругой.

Лиз, воспользовавшись паузой, постучала ложечкой по бокалу. Она добровольно возложила на себя обязанности «председателя собрания».

— Я прошу вашего внимания. Пока мисс Золушка еще не ушла с бала, нам нужно обсудить несколько вопросов. Я долго молчала. Уже почти восемь вечера, а я еще не рассказала, что произошло за обедом. Я думаю, эта новость тянет на девять с половиной баллов. Нет, черт возьми, на все десять.

— А почему ты не рассказала, когда мне звонила? — спросила Джоанна.

— Я хотела посмотреть на ваши лица.

Лиз не спеша выпила глоток вина, еще больше разжигая их любопытство. Наконец она сказала:

— Возможно, вы видите первую женщину-редактора «Дейли»^[56].

Катя и Джоанна крикнули почти в один голос: — Не «Санди»^[57]?

— Читайте по губам. «Дейли кроникл».

Джоанна подскочила к Лиз и издала такой вопль, какой не всегда услышишь от болельщиков соседнего стадиона, когда местный клуб забивает гол.

— Поздравляю! Ты это заслужила.

— Лиз, ты великий журналист, и ты будешь великим редактором. Наконец-то это признали, — добавила Катя.

Джоанна, никогда не забывающая о материальной стороне дела, спросила:

— Он говорил о чем-нибудь низменном, типа презренного металла?

Они все засмеялись, но Катя одна выразила словами то, что вертелось у них на языке.

— Только не позволяй им диктовать тебе условия и ни за что не соглашайся на меньшую зарплату, по сравнению с той, которую они бы могли предложить мужчине.

Лиз улыбнулась в ответ.

— Я об этом уже думала и у секретаря Чарли мне удалось узнать, сколько примерно он получал.

— Еще один тост, — произнесла Катя. — За лучшую женщину-редактора… Нет, за самого лучшего редактора в Британии.

Лиз поставила бокал.

— Конечно, — медленно произнесла она, — еще не все решено окончательно. Я буду исполнять обязанности редактора «Санди» в течение двух недель, и Фергус очень тонко мне намекнул, что окончательный приговор им еще не вынесен. Не знаю, насколько серьезно он говорил про «Дейли кроникл». Но я стремлюсь именно к этому. Если мне повезет, то Фергус будет первым владельцем, назначившим женщину редактором ежедневки. Держу пари, многие акционеры захотят его за это расстрелять.

— Но почему? — Катя пришла в негодование. — Твоя кандидатура на этот пост самая лучшая.