Катя однажды сказала:

— Если бы мы смогли записать все наши разговоры за столом, получилась бы книга, непременно ставшая настоящим бестселлером, и мы бы действительно сорвали неплохой куш.

— И нам бы пришлось отдать все эти деньги адвокату, потому что нас сразу же обвинили бы в клевете, — вмешалась Лиз.

Игра на Лондонской фондовой бирже также не принесла положительных результатов, чему не помогло даже образование Джоанной, Катей и Лиз собственного синдиката. Поводом для этого послужило знакомство с одним журналистом, которого они встретили впервые на роскошном ужине в «Фишмонгерс Холле», устраиваемом кампанией «Уоршипфул», вернее, его статьи для «Файненшл таймс», в которых он освещал положение дел на бирже.

Цель его знакомства была ясна с самого начала — он хотел просто-напросто обольстить Катю. Но так как из них троих самое большое желание получить дополнительный доход было у Джоанны, синдикат назначил в связные ее, к великому разочарованию журналиста. Время от времени он им звонил и даже давал советы, всегда при этом переводя разговор на Катю. Последний разговор состоялся несколько недель спустя.

— Джоанна? Акции компании «Аустралиан никель» скоро пойдут в гору. Вкладывай в них все свое «девичье приданое».

И она вложила все деньги синдиката, и даже добавила свои собственные, чтобы через несколько недель обнаружить, что они вылетели в трубу.

Вспомнив об этом, Джоанна печально вздохнула и принялась готовить свой знаменитый салат. В кругу ее знакомых это было ее коронное блюдо, пользовавшееся наибольшим успехом. Все, что она делала — это открывала дверцу холодильника, быстро оттуда что-то доставала и, порезав огромными кусками, без всяких претензий на изысканность (а петрушку даже целыми веточками), бросала в салатницу. Когда ее гости пытались потом повторить сами эту странную комбинацию сладких и острых компонентов, они терпели фиаско. Секрет салата состоял, возможно, не в последнюю очередь в том, что его украшал слой дорогих кедровых орехов, а также сушеные томаты, купленные заранее в магазине деликатесов за углом. Пусть это стоит целое состояние, но я имею в конце концов право себя побаловать, размышляла она. Я это заслужила.

Соус к салату готовился из свежего лимонного сока, уксуса «Балзамик», горчицы («для запаха несравненна»), нескольких капель орехового масла и толченого чеснока.

Однако если вдруг один из ее салатов получался суперзамечательным, Джоанна уже не могла приготовить его второй раз. Это был единственный недостаток ее метода.

Жалостное дребезжание старого дверного звонка возвестило о приходе Лиз.

— Не могу понять, почему ты не займешься этим проклятым звонком. Я целую вечность проторчала у двери, пытаясь выжать из него звук. Мне нужно выпить, чтобы снять стресс. — Лиз явно находилась в приподнятом настроении. — Нет-нет, не доставай бокалы, — засмеялась она. — После такого дня, какой у меня был, чтобы алкоголь на меня подействовал, мне нужно ввести его прямо в вену.

Продолжая держать в руках два зеленых пакета, которые привезла с собой, Лиз сказала веселым голосом:

— Забавно быть редактором. Я теперь разъезжаю на тачке Чарли, и даже сегодня послала его личного водителя по магазинам — попросила купить то, что обычно заказывал босс. Оказалось очень даже приличное шампанское. Можешь сунуть это ненадолго в морозильник? — Она поставила пакет на стол. — Я вспомнила, что ты не будешь пить, поэтому купила натуральный сок из персика и манго. Очень полезно для будущего ребенка и к тому же безумно вкусно.

Опорожнив наконец сумки, она крепко обняла Джоанну.

— А теперь поговорим серьезно. Что сказала доктор Бишофф?

— Не сейчас. И не говори ни слова об обеде с Фергусом, пока не придет Катя. К сожалению, у меня только что закончились шприцы, — улыбнулась Джоанна, — так что возьми пока вот это. — Джоанна передала ей бокал с холодным «Совиньоном».

— Джо, ты ни за что не догадаешься, что я услышала сегодня о Мэгги Уэббер. Помнишь, в прошлом году я посылала ее брать интервью у того бразильского писателя — чрезвычайно вздорный тип, — и она вернулась только через два дня, причем, абсолютно без результата. Хотя нет, не совсем, ты ведь знаешь, что она забеременела? Так вот, мне сегодня сказали, что она ходила в бразильское посольство, чтобы ей перевели на португальский письмо, в котором она сообщает ему о ребенке. Так он и заявился к ней вместе со своей женой. Видимо, он всегда считал, что он стерилен, и теперь этого малыша они хотят усыновить. Мэгги здорово села в лужу.

— Бедняжка, что же она собирается делать?

— Мне сказали, у нее есть возможность поработать пару месяцев в нашем парижском филиале, пока бешеный бразильский темперамент писаки не придет в норму.

Они захихикали. Лиз снова порылась в большом пакете, который она привезла с собой.

— Надеюсь, вот это тебе понравится, — сказала она, размахивая аппетитной булкой, усыпанной грецкими орехами.

— Вот дьявол, я обожаю такие булки. — Джоанна уже держала в руке нож.

— Я тоже, но сегодня я буду паинькой, съем только один тоненький кусочек, и не думай, что это будет здоровый кусок. Кстати, когда ты ела последний раз? Давай немного перекусим. — Не дожидаясь ответа, Лиз взяла у Джоанны нож и отрезала два небольших кусочка.

— Правильно, — согласилась Джоанна, сидевшая напротив Лиз, положив локти на стол. — Ну, что у вас еще интересного?

Подумав, Лиз откусила еще раз и стала рассказывать.

— Самая забавная история произошла в Женеве, где обсуждалось новое Генеральное соглашение по таможенным тарифам и торговле. Один из иностранных министров явно немного перебрал, но даже в таком состоянии не забыл про правила этикета. Он решил, что ему непременно нужно пригласить на танец жену своего посла. Подойдя к особе в ярко-красном длинном платье, он галантно пригласил ее на танец. И та ему спокойно ответила: «Я не хочу с вами танцевать по двум причинам. Во-первых, вы сегодня не в форме. А во-вторых, так уж случилось, что я — архиепископ Монтевидео».

Джоанна заливисто рассмеялась.

— Джорджу это понравится.

— Может быть, нам лучше вытащить шампанское из морозильника? — спросила Лиз. — Бутылка может там лопнуть, и все равно мы скоро ее откроем — Катя должна прийти с минуты на минуту. — Лиз отрезала еще один «крошечный» кусок булки. — Да, — продолжила она, почти не переводя дыхания, — на фотографии, которую мы сегодня опубликовали, министр иностранных дел выглядит как сонная муха. Премьер же явно хочет от него избавиться. Этот министр совсем не пользуется авторитетом. Он доказал, что если вы отказываетесь от титула лорда, чтобы войти в палату общин, то это еще не значит, что вы обязательно станете демократом и будете пользоваться популярностью.

Одним из достоинств Лиз было ее интуитивное предвидение того, что в средней Англии будет считаться справедливым и порядочным. Именно это чувство и помогало ей быть хорошим редактором.

— Ты думаешь, премьер-министр вместо него выдвинет на этот пост Дейвину как-там-ее-фамилия? — спросила Джоанна.

— Скорее всего, она возглавит одно из так называемых «женских» министерств, — убежденно сказала Лиз, — например министерство здравоохранения. Она аристократична, привлекательна, инициативна. Ты же знаешь, какими министерствами обычно поручают руководить женщинам.

— Мне говорили, Дейвина очень талантливый и тонкий политик, — сказала Джоанна. — Ты что-нибудь слышала о том, как чувствует себя ее муж после аварии?

— Думаю, он все еще в очень тяжелом состоянии. Помнишь того члена парламента, который оставил свое кресло, после того как частично потерял память в автомобильной катастрофе?

— Я думаю, что это никак бы не отразилось на его бестолковых выступлениях.

Джоанна, закончив перемешивать салат, дала Лиз попробовать, что у нее получилось.

— Нужно чуть больше чеснока. Слушай — пока Катя еще не приехала, — как ты думаешь, почему она так нервничала в воскресенье вечером?

— Боялась встретиться с ним, конечно, — не раздумывая ответила Джоанна. — Помнишь, как она смотрела на ту женщину в туалете? Думаю, ей показалось, что это его жена.