Они обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что электрическая компактная пишущая машинка «Митриас», будучи новой, стоит около двухсот долларов. Вероятно, он постоянно будет сталкиваться с трудностями при обслуживании. Но она сделана на славу, и он, если повезет, будет долго ею пользоваться. Мастер с трудом нашлепал несколько слов, тыкая в клавиатуру одним пальцем, а не двумя, потом несколько клавиш залипли, и он бросил это дело.

— Машинистка из меня никакая, — признал он.

— Из меня тоже, — сказал Брюс.

Значит, работать с ней можно, если мастер того захочет. Проблем не больше, чем с зарубежными камерами или автомобилями; их обслуживание — рассчитанный риск. Это его приободрило. Значит, они смогут продавать «Митриасы» с чистой совестью.

Он поехал в центр, по тому адресу, где работал Фил Барановский. На Двери офиса имелась вывеска ОПТИКА ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ, а когда он открыл дверь, то оказался перед подсвеченным и драпированным бархатом витринным столом с разнообразными оптическими приборами.

— Приняли решение? — спросил Барановский откуда-то вне поля зрения. И тут же появился — с закатанными рукавами и с ломиком в руках. Через заднюю дверь офиса Брюс увидел маленькую кладовую; Барановский снимал крышку с упаковочной клети. — Ничего, если я продолжу? — Он вернулся к клети и поднял сигарету, которую оставил лежать сверху.

— Я определенно заинтересован, но все зависит от того, сколько вы них хотите.

— Собраны они просто замечательно, не правда ли? У них за океаном ^Нет таких конвейерных линий, как у нас. Все делается стационарно. Сначала над машинкой работает один человек, потом он переходит к другой, а его место занимает следующий. Они могут развернуть профессиональное оборудование в гараже. В подвале. С парой токарных станков с ременным приводом. Во время войны они вручную шлифовали линзы в бомбоубежищах. С помощью верстачных инструментов на сотню долларов собирали самые сложные электронные приборы. Если бы в японских магазинах было то, что сейчас имеется в гараже у среднего любителя самоделок, они бы получили атомную бомбу раньше, чем мы.

— Сколько вы хотите за эти машинки? — спросил Брюс.

— Вы берете их все?

— Нет. Я не надеюсь их все распродать. По любой цене. Слишком много проблем с обслуживанием.

— Каких таких проблем с обслуживанием? — Барановский прервал работу и сделал жест ломиком. — Что вы имеете в виду?

— Нет запчастей. И метрические болты. И нет доступа для работы — все так плотно скомпоновано. Ни до чего не доберешься.

— Вы ожидаете, что они будут ломаться?

— Все машины ломаются. А любая электрическая пишущая машинка требует постоянного ухода.

— Оставьте это заботам покупателей.

— Нам надо давать им какую-то гарантию.

— Вы же не собираетесь извещать их, что эти машинки сделаны в Японии, так?

— Не собираемся.

— Что ж, это уже полдела. Если они будут считать, что машинки сделаны в этой стране, то им и в голову не придет беспокоиться об обслуживании.

— Мы не халтурщики, — сказал он. — Так мы дела не ведем.

— А это не халтурная машинка, — резко ответил Барановский. Он оставил распаковку и вернулся в офис, помахивая своим ломиком. — Это добрый и надежный образец искусной работы, и всякий, кто мало-мальски понимает в механике, не может этого не признать.

— Сколько? — спросил Брюс, чувствуя, что заставил продавца защищаться.

— За какое количество? Я не хочу разорять свой склад. Если я сохраню их целиком, то смогу предложить кому-нибудь эксклюзивную поставку. Если же я продам часть вам, а часть кому-то еще, то вы станете конкурировать.

— Я не продаю их в этом регионе, — сказал он.

— А где же в таком случае?

— В южной части Айдахо.

— Это вокруг Бойсе?

— Да, — сказал он.

— Где-нибудь еще?

— Нет.

— Я могу продать вам двести штук.

— За сколько?

Барановский уселся за стол и принялся писать какие-то цифры.

— За пятнадцать тысяч, — сказал он наконец.

Это его ошеломило. Он подчитал: выходило по семьдесят пять долларов за машинку.

— Слишком дорого, — сказал он, — и слишком много.

— Сколько же тогда? Я и так все урезал донельзя. — Барановский нахмурился.

— Как насчет пятидесяти штук?

— Вы что, издеваетесь? Это же почти розничное количество, — тихим голосом сказал Барановский.

— Никто не идет в розничный магазин, чтобы купить пятьдесят пишущих машинок.

— Какую же цену думаете вы получить при таком количестве? Что за продажами вы вообще занимаетесь? Очевидно, у вас нет опыта в этой области. — Барановский двинулся обратно в кладовую.

— Ладно, — сказал он. — Пусть будет семьдесят пять.

— Если семьдесят пять, — сказал Барановский, — то около ста долларов за каждую.

— Нет, — сказал он. — Семьдесят пять штук по сорок долларов каждая.

— Что ж, приятно было познакомиться. — Барановский повернулся к нему спиной и снова принялся за распаковку.

— Я куплю семьдесят пять машинок по сорок долларов за штуку, — сказал Брюс. — Три тысячи наличными. У меня наличные. Без гарантий, но они должны быть идентичны с той машинкой, которую вы мне одолжили, и запечатаны в оригинальные упаковки.

Барановский в кладовой ничего не сказал.

— Я позвоню вам через день, — сказал Брюс. — Пока.

Двинувшись в сторону коридора, добавил:

— Ту машинку, что вы мне давали на пробу, я оставляю. На столе.

Дверь за ним закрылась. Ощущая некоторую дрожь, он спустился на первый этаж и вышел на улицу.

На следующее утро ему позвонила Сьюзан.

— Я получила твое письмо, — сказала она. — Выглядит чудесно. Не медли, покупай их. Я так волнуюсь. Сколько, по-твоему, ты сможешь взять?

— Время покажет.

День тянулся очень медленно. Ближе у вечеру телефон зазвонил снова. Разумеется, это был Барановский.

— У меня есть одно предложение, — сказал Барановский. — Либо принимайте его, либо отказывайтесь. Шестьдесят машинок по пятьдесят долларов за штуку. Я знаю, что вы готовы потратить три тысячи, и вот что из этого выходит.

— По рукам, — сказал он.

— Хорошо, — сказал Барановский. — Меня это ничуть не радует, но вы, очевидно, не имеете опыта в таких делах, так что черт с ним. Только в следующий раз не обращайтесь к оптовику, чтобы купить такое вот количество… как кот наплакал.

Вскоре Брюс выехал на встречу с Барановским на складе в промышленной части города. Контракт был напечатан на одной из машинок, деньги в виде банковского чека перешли из рук в руки, а потом они вместе загрузили в «Меркурий» шестьдесят запечатанных картонок. Брюс осматривал каждую из них, чтобы убедиться в идентичности штрих-кода.

— Пожалуй, я их вскрою, — внезапно сказал он.

Барановский что-то проворчал.

— Поскольку я буду продавать их непосредственно потребителям, — пояснил он. — А вас не касается, вскрою я их или нет.

Пока Барановский стоял, всей своей позой выражая неприязнь, он вынес из машины все шестьдесят коробок, заново штабелируя их на погрузочной платформе. Острием отвертки распорол одну за другой картонки, вытаскивая машинки и убеждаясь, что получает именно то, за что платит. Во всех шестидесяти он не нашел совершенно никаких отличий, если не считать, что у одной машинки оказался вдавлен бок. Барановский, ни слова не говоря, взял на складе другую коробку и сунул ему в руки.

— Удачи, — сказал Барановский, после чего исчез внутри склада, навсегда.

Брюс поехал прочь с шестьюдесятью портативными пишущими машинками, чувствуя, какой неповоротливой сделалась машина под их весом. Правильно ли он сделал? Слишком поздно, чтобы беспокоиться об этом.

Вернувшись в мотель, он собрал свой чемодан, уплатил по счету и вместе со своими машинками направился в Бойсе.

В Бойсе он приехал в час ночи. Припарковавшись у дома, запер машину и поднялся на крыльцо. Отперев дверь своим ключом, прошел в спальню и стоял у кровати, пока Сьюзан не проснулась.