"жизнь", но, сделав паузу, произнес: - обстановку.

Он вцепился в нее алчущим взглядом, глазами раздевал

ее, разгоряченным воображением представлял ее в своих

объятиях, умную, нежную, страстную. А она никак не хотела

отвечать на его определенный, недвусмысленный взгляд и по-

прежнему оставалась холодно-ироничной, недоступной.

- Вы смотрите на меня так, словно хотите сказать: "На

чужой кровать рот не разевать", - попытался он сострить.

- Говорят "на чужой каравай", - поправила Таня.

- А это моя редакция.

- Евгений не может создать достойную жизнь для

большинства народа, для которого демократы создали

недостойную жизнь, - заговорила она с умыслом обострить

разговор.

Он понял ее:

310

- Это камешек в мой огород, не так ли?

- А вы - демократ? - ненужно спросила Таня.

- Да, я демократ, и этим горжусь. А вы разве?

- Избави Бог, - быстро открестилась она.

- Так кто же вы? Патриотка?

- Поскольку общество наше делится на демократов и

патриотов, то я - патриотка.

- Красно-коричневая? - весело заулыбался он.

- В этих цветах я не разбираюсь. Я люблю свой народ,

свою страну, ее историю и ни на какую другую ее не променяю.

Ее слова похоже его покоробили - он кисло поморщился

и взял бутылку с шампанским.

- Мы как-то сбились на политику. - сказал он и стал

открывать, бутылку. - Это потому, что на сухую. У меня во рту

пересохло. Я хочу этот первый бокал выпить с вами вдвоем и

без свидетелей. За ваше очарование, за красоту, которую я

встретил, возможно, впервые за последние двадцать лет,

встретил случайно и был сражен, за ваше счастье, которого вы

достойны, за будущее. - Он дотронулся своим искристым

бокалом до ее бокала, хрусталь высек приятный звон. Он

выпил лихо и до дна. А Таня лишь пригубила и поставила свой

бокал на стол, заметив:

- А как же "Амаретто"?

- Да сколько можно ждать, когда стол накрыт, как сказал

Антон Павлович Чехов. А между прочим, шампанское

"Амаретто" не помеха, вполне совместимо. Но вы не пьете.

Почему?

- Я не любительница шампанского.

- Тогда откроем "Хванчкару"... - И он потянулся к бутылке

с вишневой этикеткой. - Лучше подождем...

- ?

- "Амаретто", - улыбнулась она.

Таню удивила и озадачила такая бурная атака,

выходящая за рамки приличия, дифирамбы Ярового ее уже не

забавляли, скорее бы возвращался Евгений, хотя не было

уверенности, что в присутствии мужа гость умерит свой пыл.

Евгений явился без "Амаретто": он был чрезмерно

раздосадован, и Яровой даже попытался утешить его:

- Не огорчайся, мы с Татьяной Васильевной начали с

Шампанского. И представь себе - оно не хуже "Амаретто".

Присоединяйся к нам. - Он был преувеличенно возбужден,

весел и суетлив. Открыл бутылку коньяка и налил в рюмку

Евгения, - Мы тут пили за здоровье и счастье твоей

311

очаровательной супруги, которую ты так долго скрывал от

общества и которую держишь в черном теле. А этот тост я

предлагаю выпить за тебя, Женя, за твое благополучие и

успехи.

После второго бокала шампанского Яровой еще больше

возбудился, овальное, упитанное лицо его зарделось, щелочки

глаз излучали благодушную веселость, он стал покладист и

говорлив. Наблюдавшая за ним Таня опасалась его излияний

по ее адресу, но опасения оказались напрасными: Яровой

поспешил сообщить Евгению, что в его отсутствие они с

Татьяной Васильевной (не Танечкой) вели политический

диспут.

- Мы выяснили, что у вас в семье, дорогой Женя, царит

плюрализм.

- То есть? - не понял Евгений.

- Муж - демократ, жена - патриотка. Классический

пример демократии в новой России. Только вот Татьяна

Васильевна считает, что новая власть - явление временное. А

я утверждаю: обратного пути нет. К власти пришли новые

русские и уступать власть красно-коричневым мы не

собираемся. Силовые структуры в наших руках. Я что, не

прав? - Конечно, прав, Анатолий Натанович, - согласился

Евгений. - Запад победил, и это надо признать. Возврат к

прошлой дикости, тоталитаризму невозможен.

Эти слова мужа больно задели Таню: подыгрывает гостю

или окончательно перестроился?

- А если в результате выборов к власти придет

оппозиция и президентом будет избран, например, Зюганов,

Зорькин или Бабурин? - сказала Таня.

- Такое исключено, - живо подхватил Евгений. - Красно-

коричневым ни за что не набрать большинства голосов.

Против них восстанет телевидение, газеты. Их с ног до головы

обольют дерьмом.

- Да уже обливали, а они прошли в Думу. И не мало: те

же Зюганов, Бабурин - парировала Таня.

- Это разные вещи, - мрачно проговорил Яровой. После

шампанского и трех рюмок коньяка он заметно захмелел и как-

то обмяк. Глаза покраснели, в них появился зловещий блеск. -

В Думу прошли, а в президенты их просто недопустим.

Президентом будет наш человек. Иначе все прахом.

- Это кто же: Ельцин, Гайдар? - спросила Таня.

312

- Не-ет, ни в коем разе, - брезгливо поморщился Яровой.

- Эти господа - вчерашний день. Эти мавры свое дело

сделали.

- А кто тогда? У вас нет ярких лидеров, - настаивала

Таня. - Есть лидеры, - подал голос Евгений. - Явлинский,

Шахрай, Черномырдин.

- Ни тот, ни другой, ни третий, - Яровой решительно

замотал склоненной над рюмкой головой. рыжий чуб его

взъерошился. - За них не будут голосовать массы. А нам надо

голоса масс. Нужен человек, чтоб был приемлем и нам и

оппозиции. Нужен архипатриот. - Он сделал внушительную

паузу и заговорщицки уставился на Таню. - Понимаете,

прекрасная леди, - архипатриот?

- И демократы проголосуют за архипатриота? - искренне

усомнилась Таня.

- Проголосуют. Они не дураки, не идиоты, которых

телевидение лишило мозгов. Они будут знать и знают

настоящую цену архипатриота. Не ту, что у него на лбу

написана, а ту, что вот здесь. - Он постучал себя в грудь и

поднял рюмку с коньяком. Он уже дошел до кондиции, за

которой начинают терять над собой контроль: -

Очаровательная Татьяна Васильевна...

- Так кто ж тот таинственный архипатриот? Или это

секрет? - перебила Таня.

- Секрет, - согласился Яровой и продолжил начатый

монолог: - Я хочу выпить с прекрасной леди на брудершафт.

Не возражаешь, Женя?

- Напротив, рекомендую, - весело отозвался Евгений и

скользнул на Таню виноватым поощрительным взглядом.

- А все-таки мне, как избирателю, хотелось бы знать имя

претендента на президентский пост, за которого я должна

голосовать, - уклонилась Таня от поцелуя. - А то вдруг

проголосую не за того, Ыза липового архипатриота... Кто же

он? Неужто Жириновский?

- За поцелуй готов я выдать тайну.

Яровой, шатаясь, тяжело поднялся из-за стола и с

рюмкой коньяка направился к Тане, которая вдруг смутилась и

растерялась. Она представила себе эти слюнявые,

плотоядные губы Ярового и физически ощутила чувство

брезгливости и неприязни. "Нет-нет, только не это", - приказала

она себе. А тем временем Яровой, подойдя к Тане, выпил

313

коньяк и потянулся к подставленной щеке, которой успели

только коснуться его влажные губы.

- Это не по правилам, - недовольно сказал Яровой. - На

брудершафт положено в губы.

- Называйте имя архипатриота, - решительно

потребовала Таня. - Итак, Жириновский?

- Жириновский - антисемит, значит, фашист. За фашиста

ни те ни другие голосовать не будут.

- К сожалению, голосовали, - напомнил Евгений.