православие пошли иудеи, активно пошли. И многие

дослужились до высокого сана. В чем тут причина или секрет?

Да очень просто: когда демократам через телевидение и

прочие СМИ удалось подорвать духовные устои общества,

нравственно растлить молодежь, церковь попыталась

поставить заслон всей этой похабщине, взяла на себя роль

духовного воспитателя. Сионистам это не понравилось, и они

решили разрушить православную церковь изнутри, как

разрушили Советский Союз. И вот тебе наглядный пример -

поп-расстрига Глеб Якунин - личность, прямо скажем,

омерзительная и, кажется, всеми презираемая, или здешний

поп Александр Мень.

- Которого убили? - уточнила Таня.

- Да, тот самый. Один мой товарищ, отставной полковник

из бывшего КГБ рассказал мне, что этот самый Мень был

агентом сразу трех разведок: ЦРУ, израильского "Моссада" и

КГБ. Сионисты же делают его святым. На днях я ходил в

совхоз "Конкурсный" и видел, как на месте убийства

сооружается кирпичная часовня, то есть памятник попу-

шпиону. А между прочим, этот святоша дома в своем кабинете

пользовался пепельницей из человеческого черепа. Просто

натуральный череп использовал, как пепельницу. Когда ему

мой знакомый заметил: "Отец Александр, а вам не кажется,

что это святотатство", он и глазом не моргнул, ответил: "А что

ж тут такого непристойного? Просто даже оригинально". Вот

такие "святые" и проникают в православие чтоб разрушать его,

пакостить, компрометировать. Так что ты уж уволь меня, в

Лавру я не пойду. А ты как хочешь, так и поступай. А между

прочим, книжонка этого "святоши" по истории религии

рекомендована как школьный учебник. Так что эти Якунины,

390

Мени и им подобные ныне в большой чести у власть имущих.

Хозяева России, победители. А победителей не судят, как

говорится. Нет, будет суд, справедливый и жестокий. Придет

время, поднимется Россия и народ поименно назовет своих

мучителей и растлителей душ. Душегубов.

Рассказ отца огорчил Таню - в Лавру она не поехала, но

спросила:

- А все же, кто убил Меня и за что?

- Версии есть разные. Когда шпион работает на две или

на три разведки, кой-кому это не нравится. Руководитель

службы контрразведки Степашин объявил по телевидению,

что убийца арестован и имя его будет обнародовано еще в

этом году. Так что подождем. Вера, Танюша, дело благое и

серьезное. Она требует самоотрешения. Помнишь, в

Сталинграде есть дом Павлова?

- Слышала, - тихо подтвердила Таня, с большим

интересом слушая отца. Для нее он был авторитет.

- Сержант Павлов со своими товарищами геройски

оборонял этот дом. Немцам так и не удалось взять его. Бои

были ожесточенные, силы неравные. Павлов, наверно, был

верующий человек, и он там, в этом смертельном бою, дал

себе клятву: если останусь жив, пойду в монастырь. И он

исполнил свою клятву. Он пришел к Богу по велению сердца

своего, по зову совести. По убеждению. Но этому

способствовала, послужила толчком, как теперь говорят,

экстремальная обстановка: жизнь или смерть - так стоял

вопрос. Он был храбрый человек, не боялся смерти, но и

любил жизнь.

- Ты говоришь "был". Он что, умер?

- Нет, он здравствует, но под другим, монашеским

именем. Ему, надо полагать, уже далеко за семьдесят.

- Экстремальная обстановка, толчок, - вслух рассуждала

Таня. - Я получила не толчок, а такой удар, что и врагу не

пожелаешь. И что? Разуверилась в добре, в человеке и

вообще потеряла всякую веру, интерес к жизни. Меня ничто не

интересует, потому что я не могу ни на что влиять, от меня в

этой жизни ничто не зависит.

- Да что ты говоришь, как это от тебя не зависит? -

дружески удивился Василий Иванович, вздернув крутые брови.

Лицо его выражало несокрушимое упорство, глаза неподвижно

глядели на дочь. - А судьба больных, их жизнь разве не от тебя

зависит?

- То другое дело, это моя работа, обязанность, долг.

391

- Так ведь это и есть смысл жизни - любимая работа,

обязанности, честно исполненный долг.

- Все верно, папа. Но я о другом: во мне образовалась

какая-то внутренняя пустота, как будто из души что-то

испарилось, что-то очень дорогое и прекрасное... Я не могу

тебе толком объяснить, да и сама не понимаю.

- И не нужно никаких объяснений. Оно само придет и

заполнит пустоту. Только не надо преднамеренно подавлять в

себе все естественные человеческие инстинкты, чувства, не

надо чураться людей. Не застегивай душу на все пуговицы,

открой ее, и к тебе вернется дорогое и прекрасное в новом

варианте, быть может, еще лучшем. Веру нельзя терять - вот

главное. Веру и цель жизни, ее смысл.

Таня понимала, что имеет в виду отец, и готова была

согласиться с ним. Конечно же, это не дело - подавлять

чувства, умерщвлять душу. Разговор этот состоялся на даче

Василия Ивановича, и теперь, будучи в Москве, она вспомнила

справедливые слова отца, собираясь после работы пойти на

часок в парк. Около месяца она здесь не появлялась, проводя

выходные дни на даче, в будни после работы убивала время

за вязанием. Вязала совершенно ненужные ей перчатки, лишь

бы занять себя. Это занятие не то чтоб успокаивало, но

приглушало, а, возможно, и притупляло мысль, погружая ее в

душевное одиночество. Перчатки, конечно, можно кому-то

подарить, тому же отцу или... И тут она вспомнила судью

Силина, мысль о котором весь этот последний месяц с

упрямством гнала прочь. И она пошла по знакомой аллее, на

которой состоялась их первая встреча. Может быть, он опять

вывел на прогулку своего Амура? Ну если не он, то хотя бы его

дочь, вызвавшая у Тани особую симпатию. В парке было

немного посетителей. Пригретые последним летним солнцем

все еще зеленые деревья стояли погруженными в безмолвную

дрему, своим величием навевая покой и умиротворение. Таня

шла медленно, всматриваясь по сторонам, но тайно желанного

человека нигде не было. "Да что ж это я, - подумала она, - не

поинтересовалась его состоянием? Ну, хотя бы позвонила.

Нехорошо, неэтично, доктор Соколова". Правда, тут же

нашлось оправдание: взрыв на квартире Андреевой, гибель

Евгения и Любы. Он, наверно, об этом не знает. Надо бы

позвонить, она же обещала.

Так вдруг начал давать трещины панцирь, в который она

упрятала свою душу; вздрогнули дремавшие струны души, им

стало неуютно от одиночества, и они нуждались в слушателях.

392

Таким слушателем непременно должен быть Силин, и Таня,

воэвратясь из парка, набрала номер его телефона. Он сам

взял трубку и был искренне рад ее звонку.

- Дорогая Татьяна Васильевна, - перехватив инициативу,

поспешно заговорил он. - Куда вы исчезли? Представьте себе -

я даже волновался, частенько бывал в парке, надеясь вас там

встретить, но увы!

"Мог бы позвонить, если волновался", - с обидой

подумала Таня, но вслух сказала:

- У меня тут были сложности, - скороговоркой

произнесла она и сразу вопрос: - Как ваша ангина, как себя

чувствуете?

- Ангина с вашей помощью исчезла без следа, а

чувствую себя великолепно, услыхав ваш музыкальный,

неповторимый голос. И жажду видеть.

- Когда? - сорвалось у нее неожиданно и весело.

- Да хоть сейчас, - обрадованно ответил он.

- В таком случае нанесите ответный визит. Я у вас уже

была, теперь ваша очередь. Я вас жду.

- Говорите адрес, - с нетерпеливым восторгом сказал он.

Таня была приятно поражена: как все это произошло?