Весь залитый лунным светом, Клод стоял на самом краю поляны - в каждой руке по несколько фазанов. Его лицо, его глаза светились радостью и счастьем. Он озирался по сторонам, словно ребенок, только что узнавший, что все в мире сделано из шоколада.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

- Послушай, Клод! Тебе не кажется, что это слишком?

- Все отлично! - воскликнул он в ответ, бросил птиц на землю и тут же убежал искать других.

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Искать их было теперь совсем легко. Под каждым деревом лежали две-три птицы. Я быстро подобрал еще шесть - по три в каждую руку - оттащил и свалил их в общую кучу. Потом еще шесть. И снова столько же.

А фазаны продолжали падать.

В исступленном восторге Клод метался от дерева к дереву, похожий на лесное приведение. Я видел, как мелькает в темноте его фонарь, а всякий раз, когда Клод находил новую птицу, раздавался победный крик.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

- Послушал бы Хейзел! - радостно завопил Клод.

- Да не кричи ты, - отозвался я. - И так страшно.

- С чего бы это?

- Не кричи! А вдруг лесники все-таки здесь?

- Черт с ними, с лесниками! - успокаивал меня приятель. - Они все давно разошлись на ужин.

Фазаны падали беспрерывно минуты три-четыре. Неожиданно все стихло.

- Ищи! - крикнул мне Клод. - Их должно быть здесь еще много!

- Может, давай смываться, пока не поздно?

- Нет, - твердо ответил он. Поиски фазанов продолжались. Мы обшарили лес в радиусе ста ярдов от поляны и, в конце концов, думаю, собрали почти всех. В итоге получилась куча размером с большой костер.

- Это просто чудо! Настоящее чудо, черт побери! - медленно сказал Клод, глядя на фазанов, словно завороженный.

- Давай возьмем по десятку и смоемся, - предложил я.

- Подожди, Гордон, я хочу их посчитать.

- У нас нет времени, пойдем.

- Я должен их посчитать.

- Нет, - настаивал я. - Пойдем!

- Один, два, три, четыре... - и он принялся старательно считать фазанов, поднимая одну птицу за другой и аккуратно складывая их в новую кучу. Луна теперь была уже прямо над нами и ярко освещала всю поляну.

- Ты как хочешь, а я здесь больше не останусь, - сказал я и отошел в тень.

- Сто семнадцать... сто восемнадцать... сто девятнадцать... сто двадцать! - радостно завопил он. - Сто двадцать фазанов! Непревзойденный рекорд!

Уж в этом-то я ничуть не сомневался.

- Даже папаше больше пятнадцати за ночь никогда не удавалось. Он потом по неделе не просыхал.

- Можешь считать себя чемпионом мира, - сказал я. - Но теперь-то мы пойдем?

- Минуту, - он поднял свитер и достал большие мешки. - Это тебе, сказал он, протягивая один из них.- Давай быстрей!

Луна светила так ярко, что я без труда разобрал надпись на мешке: J. W. Grump, Keston Flour Milis, London SW 17.

- Послушай, Клод, а этот урод с гнилыми зубами не может сейчас наблюдать за нами откуда-нибудь из-за дерева?

- Не может, Гордон, не может, - спокойно ответил он. - Я же тебе сказал: он теперь на бензоколонке - поджидает, когда мы вернемся.

Мы стали складывать фазанов в мешки. Головы у них при этом безжизненно болтались из стороны в сторону, но внизу под перьями кожа была еще теплой.

- Ну а теперь прошу в такси, - заявил Клод.

- Что?!

- Ты разве не знаешь, Гордон, что я всегда возвращаюсь домой на такси?

Еще один сюрприз!

- Такси со шторками - это секрет, который тоже подсказал мне папаша, объяснил Клод. - Ни одной душе не известно, кто в такси, за исключением, конечно, самого водителя.

- А кто водитель?

- Чарли Кинч. Он никогда не в отказывает.

После того как все фазаны были g уложены, я попытался взвалить свой мешок на плечо. Однако из этого ничего не вышло, потому что мешок с шестьюдесятью фазанами оказался просто неподъемным.

- Ну зачем нам столько, - взмолился я. - Давай оставим хоть немного!

- Тащи, тебе говорят, - не соглашался он. - Тащи за собой! Вот так!

И мы вновь устремились в кромешную тьму леса, волоча за собою мешки.

- Так мы с тобой и к утру до деревни не доберемся, - заметил я.

- Ничего, Чарли меня ни разу не подводил.

На краю леса Клод осторожно раздвинул кусты и тихо позвал:

- Э-эй, Чарли!

Из машины ярдах в пяти от нас выглянул старик и лукаво улыбнулся нам беззубым ртом. Мы опять взялись за мешки и стали продираться сквозь кустарник.

- Привет! - сказал Чарли. - А это что?

- Капуста, - ответил Клод. - Открывай.

Через минуту мы уже преспокойно катили вниз по склону холма в направлении деревни.

Теперь, когда опасность была позади, Клод совсем разошелся. Он торжествовал, его распирало от гордости и возбуждения. Он то и дело нагибался вперед и, похлопывая Чарли Кинча по плечу, приговаривал:

- Ну что, Чарли? Вот это улов, а?

Чарли всякий раз оборачивался и, косясь на громадные мешки за своей спиной, отвечал:

- Боже мой, ребята, как вам удалось?

- Дюжина твоя, Чарли, - пообещал Клод.

- Похоже, в этом году на открытие охоты у мистера Хейзела фазаны будут в большо-о-ом почете, - о заметил шофер.

- Будут, Чарли, обязательно будут.

- Объясни мне, ради бога, что ты собираешься делать со ста двадцатью фазанами? - спросил я.

- Как что? Оставим в холодильнике до зимы. Положим в морозилку вместе с мясом для собак.

- Надеюсь, хоть не сегодня?

- Нет, Гордон, не сегодня. Сегодня мы отвезем их к Бесси.

- Какой еще Бесси?

- Бесси Орган.

- Бесси Орган?

- Разве ты не знаешь, что Бесси всегда прячет мою добычу?

- Ничего я не знаю, - ответил я, окончательно ошеломленный его словами. Миссис Орган была женой его преподобия Джека Органа, нашего приходского священника.

- В помощницы надо выбирать женщину из хорошей семьи, - продолжал Клод. - Правильно я говорю, Чарли?

- Бесси - бабенка что надо, - подтвердил шофер.

Тем временем мы уже въехали в деревню. Фонари еще горели. Мужчины разбрелись по домам из пабов. Я увидел, как Уилл Преттли пытается потихоньку черным ходом пробраться к себе в рыбную лавку, а жена наблюдает за ним, высунувшись из окна как раз над самой его головой.

- Наш священник большой любитель жареных фазанов, - сказал мой приятель.

- Он их вывешивает на восемнадцать суток, - добавил Чарли, - а потом встряхнет хорошенько, и перья сами осыпаются.

Машина свернула влево и въехала во двор дома священника. Окна в доме были темные, и нас никто не встречал. Мы с Клодом отволокли фазанов в угольный сарай в глубине двора, простились с Чарли и по залитой лунным светом дороге налегке отправились к себе на бензоколонку. Не знаю, наблюдал ли за нами в тот вечер мистер Реббеттс, но, когда мы возвращались, его не заметили.

- А вот и она, - сказал мне Клод утром.

- Кто?

- Бесси, Бесси Орган, - он произнес это имя гордо и чуть высокомерно, как генерал говорит об отважнейших из своих офицеров. Я вышел за ним на улицу.

- Вон там, - показал рукой Клод.

Далеко на дороге я увидел приближающуюся к нам женскую фигуру.

- Что это она катит? - спросил я.

- Детская коляска, - хитро улыбнулся Клод, - самое надежное средство для перевозки дичи.

- Ах да, конечно, - пробормотал я.

- Это Кристофер Орган, чудный ребенок полутора лет.

Только теперь я разобрал, что над коляской, верх которой был опущен, действительно возвышался малыш.

- Под этим мальцом сейчас шестьдесят, а то и все семьдесят фазанов, радостно сказал Клод. - Представляешь?

- В коляску столько не войдет.

- Войдет, если коляска глубокая и если вынуть из нее матрац, а фазанов уложить аккуратно до самых краев и накрыть их сверху пеленкой. В таком состоянии они занимают удивительно мало места.

Мы встали возле насосов и ждали, когда подойдет Бесси. Было утро одного из тех теплых безветренных сентябрьских дней, когда темнеющее небо и специфический запах в воздухе предвещают скорую грозу.