"Что это с ним? - подумал я. - Что он замышляет?"

- Это последняя возможность перед открытием сезона, - пояснил он.

- Но где же я тебе возьму еще?

- Ты хочешь, чтобы мы вернулись с пустыми руками?

- Зачем нам так много? Клод обернулся и взглянул на меня широко открытыми и по-детски наивными глазами.

- А что? - переспросил он. - Ты против?

"М-да. А ведь этот безумец и впрямь сорвет Хейзелу открытие охоты", решил про себя я.

- Ты должен достать двести порошков, - твердо сказал Клод.

- Не могу.

- Во всяком случае попробуй. Ежегодно охотничий сезон в лесу у Хейзела открывался первого октября. В этот знаменательный день к нему со всей округи и даже издалека съезжались важные господа - кто познатнее, а кто просто богач - на вид, конечно, весьма тщедушные, но обязательно одетые в твид, при оруженосцах, собаках и с женами. И тогда с утра до позднего вечера в долине не смолкали выстрелы. Фазанов хватало на всех, потому что ежегодно их численность пополнялась за счет новых птиц, хотя и обходилось это Хейзелу невероятно дорого. Насколько я знаю, затраты на одного фазана до того момента, когда его можно отстреливать, превышали пять фунтов (что примерно соответствовало стоимости двухсот буханок хлеба!). Однако Хейзел считал, что расходы окупаются. Пусть всего на несколько часов, но он все же становился центром этого мирка, и даже сам лорд-наместник, прощаясь и по-приятельски похлопывая Хейзела по спине, пытался вспомнить его имя.

- А что, если уменьшить дозу? - спросил Клод. - Давай попробуем делить одну капсулу на четыре изюмины?

- Давай попробуем.

- А не мало получится для одной птицы?

Его спокойствием можно было только восхищаться. Перед охотничьим сезоном тюрьма грозила и за одного фазана, а Клод собирался разделаться чуть ли не со всеми.

- Четверти капсулы будет вполне достаточно,- ответил я.

- Ты уверен?

- Сам подумай. Доза снотворного рассчитывается в соответствии с весом тела. Даже если засыпать в изюмину четверть капсулы, все равно получается в двадцать раз больше, чем это нужно для птицы.

- Хорошо, так и сделаем, - сказал он, потирая руки. - Итак, всего у нас получится сто девяносто шесть

изюмин.

- А ты знаешь, сколько нам потребуется времени, чтобы их приготовить?

- Ну и что! - воскликнул он. - Отложим наш поход. Сегодня замочим изюм, а завтра к вечеру управимся.

Именно так мы и сделали. И вот теперь, сутки спустя, мы приступили к осуществлению нашего плана. Уже минут сорок мы продвигались к тому месту, где тропинка сворачивала вправо и дальше вдоль гребня холма вела прямо к большому лесу, в котором обитали фазаны. Идти оставалось еще около мили.

- А лесники здесь не вооружены? - спросил я Клода.

- Все лесники вооружены. Этого-то я и боялся.

- Ружья у них в основном для отстрела хищников, - добавил он.

- А-а.

- Хотя, конечно, и по браконьеру могут пальнуть, если надо.

- Ты все шутишь?

- Вовсе нет. Только по браконьерам они бьют всегда сзади, когда убегаешь. Как шарахнет по ногам мелкой дробью ярдов с пятидесяти.

- Да ты что! - возмутился я. - Это же преступление!

- А браконьерство, по-твоему, что?

Мы пошли молча. Солнце скрылось за кустами справа от нас, и на тропинке стемнело.

- Не унывай. Лет тридцать назад было и того хуже, - продолжил Клод. Тогда стреляли без предупреждения.

- Да будет тебе.

- Не веришь - не надо! - обиделся он. - Я тогда совсем мальчонкой был. Сколько раз - придешь домой и видишь - папаша без штанов лежит на пузе на кухонном столе, а мать выковыривает из него дробинки овощным ножом. Знаешь, какие шрамы после этого оставались?! У нас во всей деревне, пожалуй, ни одного мужика без них не было. Ну а папаша был, конечно, в этом деле чемпион.

- Везло же ему!

- А вообще-то жаль, что он сейчас не с нами, - грустно заметил Клод. Чем бы он только не пожертвовал ради такого дела!

- Охотно уступил бы ему свое место, - не выдержал я.

- Наконец мы вышли на гребень и увидели перед собой лес, казавшийся в тот момент особенно большим и темным. Сквозь чащу золотом пробивалось заходящее солнце.

- Давай изюм, - распорядился Клод.

Я протянул ему пакет, а он осторожно спрятал его в кармане брюк.

- Как войдем в лес, ни слова, - предупредил он. - Иди за мной и о старайся не трещать ветками.

Через пять минут мы были на месте. Теперь от леса нас отделяла лишь узкая полоска кустов. Клод пригнулся и ринулся сквозь нее. Я последовал его примеру.

В лесу было прохладно и темно - солнце окончательно скрылось.

- Страшно, - заметил я.

- Ш-ш-ш!

Клод шел впереди. Он был чрезвычайно осторожен - высоко поднимал ноги и неслышно ступал по влажной земле, то и дело оглядываясь по сторонам: нет ли опасности? Я попытался делать то же, но, когда за каждым деревом мне стали мерещиться лесники, перестал.

Когда впереди меж верхушек показалось небо, я догадался, что мы вышли к поляне. Именно здесь, по словам Клода, каждый год в начале июля выпускали в лес молодняк, именно здесь птиц кормили, поили и охраняли лесники, именно здесь большинство фазанов и оставалось в силу привычки до самого начала охотничьего сезона.

- Их всегда на поляне тьма-тьмущая, - рассказывал он мне.

- И лесников, надо думать, тоже.

- Конечно, но там кругом густой кустарник, и это нам на руку.

Короткими перебежками от дерева к дереву, пригибаясь к земле, останавливаясь и прислушиваясь, мы наконец достигли края поляны и притаились на четвереньках за большим кустом черной ольхи. Клод, радостно улыбаясь, ткнул меня в бок и указал рукой на поляну.

Фазанов там и впрямь было видимо-невидимо, ну уж не меньше двухсот, точно. И все они разгуливали по поляне вокруг пней с самым что ни на есть надменным видом.

- Ты понял? - прошептал Клод. Это было удивительное зрелище, мечта браконьера, да и только. И еще так близко! До иных птиц - не больше десятка шагов! Неуклюжие бурого цвета курочки были настолько жирными, что их перья на груди едва не доставали до земли. Петухи, наоборот, - стройные, с ярким оперением и длинными хвостами, вокруг глаз - ярко-красные пятна, как очки. Я взглянул на Клода. Он, словно зачарованный, смотрел на фазанов - рот чуть приоткрыт, глаза остекленелые.

Наверное, в такие минуты все браконьеры похожи. Они ведут себя, как женщины, которые рассматривают громадный изумруд в витрине ювелирного магазина, с той лишь, может быть, разницей, что женщины гораздо менее щепетильны в выборе средств для достижения цели. И шрамы от дроби - это ничто по сравнению с теми жертвами, на которые готова пойти женщина.

- Ага, - медленно Клод. - А вот и лесник.

- Где?

- На другой стороне под большим деревом. Вон, смотри!

- Черт!

- Ничего. Нас-то он не видит. Мы припали к земле, наблюдая за лесником. Это был невысокого роста человек в кепке и с ружьем под мышкой. Он стоял под деревом, не двигаясь.

- Пошли, - шепнул я Клоду. Лицо лесника было скрыто тенью от козырька кепки, но мне казалось, что он смотрит прямо на нас.

- Тихо ты, - отозвался Клод.

Медленно, не отрывая глаз от лесника, он засунул руку в карман и достал оттуда одну изюмину. Клод аккуратно уложил ее на правую ладонь и коротким быстрым движением подбросил высоко в воздух. Описав дугу над кустами, изюмина упала рядом с двумя курочками, которые тут же обернулись. Одна из них незамедлительно прыгнула к тому месту, где упала изюмина, и ткнула клювом в землю.

Я посмотрел на лесника. Он по-прежнему стоял неподвижно.

Клод бросил на поляну вторую изюмину, потом третью, четвертую, пятую...

В этот момент я заметил, что лесник отвернулся и осматривает лес позади себя.

В мгновение ока Клод выхватил из кармана пакет и высыпал его содержимое на правую ладонь.

- Стой, - только и успел сказать я.