– Ты не бойся, – лаского нашептывали мне, задирая голову так, что едва дышать можно было, – присоединишься к ним, как только будешь готова. Можешь жить здесь хоть десять лет, хоть сотню…

Я короткими ногтями цеплялась изо всех сил за стенку, но царапала больше не ее, а пальцы свои. Вот и хорошо, это помогает в сознании оставаться.

Я лажаю.

Нервы сдают…

Когда не страшно, а…

Никак.

Что оно там сказало, мне здесь лет десять или сотню?..

– Или тысячу, – благосклонно подхватила тьма.

Холодно.

– Иди, погрею, – мгновенно предложила она, уже начиная окутывать. Насквозь как-то.

Не по себе оттого, что фальши в голосе мне больше не слышно, хоть убейте. В искреннюю заботу поверить ведь так не трудно… Я сделала судорожный вздох, и сразу после этого воздух из легких будто насильно выкачали и, дернув, опустили в холодную воду лицом.

Я очнулась на холодном полу, задыхаясь и кашляя чуть ли не до тошноты. Нашел время, когда читать нотации…

– Ты обижаешься, очень даже, между прочим, напрасно. Руки так и чешутся хорошенько ударить, чтоб всю дурь разом из тебя выбило. Я между прочим с уроков сбежал по твоей дурости, – необыкновенно горячо отчитывав Рей, нависая надо мной и все еще изредка хлопая по щекам. – Сидела бы смирно. Здешнее подполье – это не человеческий подвал с крысами, тут кого угодно встретить можно. Да так бы там и осталась.

Вот теперь уже правда страшно. Я обещаю и

– Что ты ворчишь, как старый дед? – сонно и заплетающимся языком пробормотала я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

От его хлопков, наверное.

– Глаза б мои тебя не видели, – призрак опустил мою голову обратно на диван и, сложив руки на груди, демонстративно обернулся спиной.

– Ну как же ты не понимаешь, горемычная, он волнуется, – тоном наставника произнес Иероним, по-хозяйски уже опускаюсь мне на плечо.

Да все я понимаю, дурак. Дай пококетничать.

Видимо, Рей моих стараний не оценил.

Чертов хладнокровный педант…

Все никак не может смириться с мыслью, что нас теперь сюда занесло, в дыру эту. Мне, например, тоже несладко, но я же не кисну.

А между прочим выяснилось, что шиш с маслом я отсюда сбегу. Если из квартиры и удастся улизнуть, то что дальше-то? Гигантские пауки, император Адриан и всякая прочая дрянь. Город-то на границе миров, которою я понятия не имею, как пересечь обратно. Ладно уж, видно, придется пустить всю эту заварушку на самотек, авось сама быстрей распутается. Без моего неопытного вмешательства.

Рей был странный, что порой повергало в ступор. Не предупредил о том, что телефон (телефон!) может быть опасен, а потом сам же и обижается. Да когда мне так нужна поддержка хотя бы чья-нибудь.

Отчасти, конечно, моя вина, но все-таки.

Я медленно, стараясь ступать тихо по жутковато скрипучим половицам, вышла на балкон, ежась от колюче-холодного ветра, дымом пахнущего. Рей все-таки услышал и, обернувшись, окатил меня волной усталого безразличия, однако не успел и слова своих нотаций вставить, которые, видимо, читать собрался, как я обняла его со спины, уткнувшись носом в плащ. Он сидел смирно, не вырываясь и не делая попыток отстраниться, будто сдался с концами, и в свою очередь рассматривал меня с таким интересом, как ребенок новую игрушку.

– Знаю, что лезу не в свое дело, – тоже мне, Америку открыла, – но я, между прочим, отлично понимаю, что ты сближаться ни с кем не хочешь и доверять никому. Вечность, конечно, на тебе тяжелым бременем, – выгорела вон в глазах, – но… Хватит уже сопли жевать, Рей, черт возьми!

Кажется, призрак чем-то подавился, но – должное ему отдать – в себя пришел довольно быстро. Выпрямился и меня к себе развернул. За плечи. Я на этот момент даже как-то не ожидала от него резких действий, а потому была послушной, вроде куклы.

Рей с усмешкой взглянул на меня, головой качая.

– Как же вы все на поверхностное горазды покупаться, – с обреченным видом констатировал он.

– Как же ты, Рей, туманными фразочками горазд кидаться, – мгновенно передразнила я. – Но от темы ты не улизнешь. Неужто так сложно, не отдаляться. Меня трясет от беспокойства, сам, наверное, понимаешь, что место это действует смерть – как угнетающе.

– Я не хочу быть ближе, – отчетливо выделяя каждое слово, но не повышая голоса, проговорил Рей. За плечи он меня все еще удерживал, но не крепко, – нас и так ожидает довольно неприятная проверка на эту самую близость, спасибо Адро.

– Не-не, погоди, ты ведь мухлюешь сейчас снова, да?

– Отвяжись. Не мухлюю. Ожидать ее стоит в скором времени, ну и… Потерпеть придется, скорее всего.

– Больно?

Может, лучше не спрашивать? Меньше знаешь, крепче, как говорится, спишь…

– Там увидим… – очередной размытой фразой выкрутился Рей.

А мне захотеть в отместку бросить ему: «Чертов девственник». Чтобы хоть как-то задеть незадеваемое.

– Давай сохраним нейтральные отношения, – негромко добавил призрак, – или… друзьями останемся, что ли. Не больше того, <i>пока что</i>.

Это его «пока что» приободрило несказанно.

Но что-то я бездумно загляделась в его темные глаза, что даже голова закружилась. Чертово давление опять повысилось, наверное. А ощущение такое было, будто я кролик. И перед удавом стою.

Затягивало, туманило разум и разрывало изнутри. Отпусти, а?

Или это не он, но перед глазами все плавилось.

И сверкали разноцветные точки.

Так.

Вот что уж точно ненормально.

Только точки эти становились все ярче и больше, постепенно складываясь в картинку. А кажется, начинаю понимать. Это же воспоминания. И видимо, воспоминания Рея; вижу я все его глазами. Вот почему не стоило в его глаза заглядываться. А не то попала вон, куда не следовало…

Вечер теплый и тихий.

Но отчего-то у меня холодок по спине. Неприятный такой. И дальше смотреть уже не хочется.

На площадке играют дети. Как мило все начинается. Это недалекое прошлое, кстати. Одна девчонка, с жиденьким хвостиком и ссадинами на коленках подбегает к призраку и сразу же лезет обниматься. Тот не отказывает, поднимая ее на руки и носом утыкаясь в шею.

Ох, черт. У меня и дыхание-то даже перехватило, до чего душу обожгло вдруг.

А у Рея руки дрожат. То что он говорит – не слышно. Может, и он сам не слышит, оглохший от боли, или просто это совсем не важно.

Призрак опускает девчушку в уже совсем безлюдном переулке и, встрепал волосы, виновато отводит взгляд. Потом вдруг хватает ее за подбородок, заставляя себе в глаза смотреть. Она сначала ничего не понимает и даже не вырывается, а потом по щекам начинают внезапно течь слезы, колотит и трясет будто изнутри, уже как-то совсем и не по-человечески. С каждой секундой страшнее становится смотреть.

Я хотела зажмурится, но не вышло ничего.

Еще пару секунд.

Крик звоном остался в ушах.

Ветер сдул горстку пепла с асфальта, и меня из воспоминания выкинуло. Теперь, есть время отдышаться и понять.

Мне об этом говорили. И сам Рей предупреждал тоже. Так что я знала. Я знала, что он <i>такой</i>. Еще некоторое время бездумно пришлось плавать в обрывках бледных воспоминаний, пока я не наткнулась на еще одно с этой же девочкой.

И вот тогда, эхом отдаваясь, послышался ровный голос Рея:

– Александра, что ты тут делаешь?

Вот черт.

Мало того, что он меня здесь застукал.

Так еще и, похоже, не слишком-то этим доволен. Хотя «не слишком-то» – определенно мягко сказано.

Но самое плачевное в этой ситуации, что, кажется, без помощи призрака я вернуться-то обратно не могу.

– Не знаю, Рей, так случайно вышло, честное слово… – внезапно севшим голосом пояснила я, все еще наблюдая широко раскрытыми глазами за воспоминаниями, цветастыми картинками мелькающими в сознании.

Моем или его – это уже совсем неясно было.

– Угу, это я уже понял, – голос призрака отдавался эхом. – Такое иногда случается.

– Вытащи, пожалуйста, – умоляюще попросила я, зажмурившись, потому что перед глазами опять кровавая сцена предстала, – мне дышать больно.