Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дорога слонам оказалась расчищена. Они, как и при Гераклее, опрокинули попытавшуюся оказать сопротивление конницу, после чего повернули на пехотный строй римлян.

Сражение вступило в решающую фазу. Сам Пирр встал в ряды пехотинцев, и именно на том участке, где он сражался, эпироты наконец начали теснить врага. Теснили противника и слоны. Римлянам боевые животные казались стихийным бедствием: они были неуязвимы для обычного оружия, а многие смельчаки, пытавшиеся подобраться к ним, гибли либо под чудовищного размера ногами, либо от оружия наездников.

Правда, уже при Аускуле нашелся человек, который вошел в историю как первый римлянин, нанесший слону увечье. Это был Гай Нумиций, гастат четвертого легиона, отрубивший мечом хобот у одного из животных. Однако этот подвиг не помог римлянам. Поскольку конница Пирра на флангах также одолела противостоящие ей конные отряды, вся армия Деция и Сульпиция обратилась в бегство.

Безусловная победа Пирра не обернулась тем не менее разгромом римлян Их лагерь находился рядом с полем боя и к тому же был расположен на высотах. Эпирский царь не рискнул направить свои войска, утомленные двухдневным сражением, на их штурм. Возможно, сказалась и рана Пирра, в руку которого уже на исходе схватки вонзился дротик (ранен, кстати, был и Гай Фабриций, командовавший в битве при Аускуле одним из легионов).

Ближе к вечеру эпирскую армию взволновало сообщение о неприятеле, оказавшемся у нее в тылу. Это была одна из иррегулярных банд племени арпанов, которая еще в начале второго дня сражения обошла фронт Пирра и теперь грабила его лагерь.

Пирр отправил несколько подвижных отрядов против арпанов, а сам приказал собрать доспехи врагов и похоронить убитых. После этого его войска покинули поле боя и вернулись в лагерь, уже очищенный от грабителей.

Победа вновь обошлась царю недешево. Иероним Кардийский сообщает, что в записках Пирра была отмечена гибель его 3505 солдат и 6000 римлян. Не мало ли для двухдневного сражения? Но ведь наверняка здесь отмечены потери только среди эпиротов и легионеров. Потери союзников в обеих армиях были, по крайней мере, не меньшими.

А самое главное, у Пирра вновь погибли лучшие солдаты и офицеры. Победы над римлянами давались ему слишком дорогой ценой. Отсюда и фраза, вырвавшаяся у царя: «Еще одна такая победа — и я погиб».

Плутарх, еще более усугубляя ситуацию, говорит: «Погибла большая часть войска, которое он привез с собой, и почти все его приближенные и полководцы, других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было…» Все это является поэтическим преувеличением. У Пирра имелось еще около 15 000 солдат, представлявших собой вполне боеспособный корпус. Во всяком случае, они в течение четырех лет будут успешно действовать в Италии и на Сицилии. Пока что за ним шли отряды южноиталийцев, причем следующие ниже слова Плутарха «пыл его местных союзников остыл» также едва ли соответствуют положению дел. На следующий год они просто-таки умоляли его остаться и продолжить борьбу.

Тем не менее активные военные действия после Аускула прекратились, по крайней мере наши источники о них ничего нет говорят. В значительно большей степени, чем военные действия, их начинает интересовать соревнование в благородстве Пирра и Фабриция, а также рассказ об отплытии Пирра на Сицилию.

Вялое течение операций после Аускула могло вызываться целым комплексом причин. Римляне проиграли очередную битву и со своей стороны были только рады затянувшейся паузе. Вновь набирались и обучались добровольцы, опять по союзным общинам отправились римские делегации, требующие выставить новые контингенты. Но пытаться противостоять царю в открытом бою было боязно. Поэтому они сохраняли контроль над северной и западной Апулией, но южнее Ауфида пока не заходили.

Ранение Пирра вполне могло быть только предлогом. Еще прошлой осенью царь получил известия о начавшемся вторжении в Македонию галатских племен, о гибели Птолемея Керавна и начавшейся чехарде на македонском престоле. После Аускула он узнал о новых галатских ордах, появившихся к западу от Пидна, и о полном развале центральной власти в Македонии. Хотя варвары стремились на юг вдоль Эгейского моря, не поворачивая к перевалам через Пинд, занятым отрядами Птолемея, сына Пирра[75], эпирский государь не мог не тревожится за свою вотчину. Политический вакуум в Македонии также должен был занимать его. За короткий срок пресеклись правившие здесь ветви Кассандра, Лисимаха, Птолемеев. Египетские пари были слишком далеко, чтобы осуществить полномасштабное вмешательство в македонские дела. Антиох Сирийский боролся в Малой Азии с образовавшимся там Вифинским царством Оставался сын Деметрия Антигон, который в конечном итоге и занял македонский престол. Однако, появись вовремя на Балканах Пирр со своими италийскими ветеранами…

С другой стороны, к эпирскому царю начали прибывать делегации сицилийских греков. В Сиракузах сменяли друг друга тиранические правления, шла кровавая гражданская распря, в которую продолжали вмешиваться мамертинцы и карфагеняне.

Однако еще почти в течение года эпирский царь оставался в Италии, а весной будущего года армии опять стояли в Апулии друг напротив друга. На этот раз римлянами командовали новые консулы — Гай Фабриций Лусцин и Квинт Эмилий Пап. Страх перед эпирским царем был достаточно высок, так как зимой 279/78 г. римляне пошли-таки на заключение оборонительного договора с Карфагеном

Мирное соглашение с пунами Рим заключил уже давно, неоднократно возобновляя его. Но лишь теперь союз с Карфагеном имел вполне определенную военную задачу, борьбу против Пирра. Договаривающиеся стороны приняли на себя обязательство не вступать в сепаратные переговоры с молосским царем и заключить мир с ним только совместна Предполагалась также координация ведения военных действий. Карфагеняне должны были блокировать южноиталийские порты, в то время как римляне оперировали на суше. Высадка карфагенских сил на Апеннинском полуострове договором предусмотрена не была.

Правда, 500 римских солдат погрузились на карфагенские суда, дабы неожиданным ударом занять Регий. Однако эта операция не удалась: единственное, чего сумели добиться союзники, — сожжения строевого леса, заготовленного кампанцами для сооружения кораблей. Где позже были высажены римляне, мы не знаем.

Судя по всему, этот союз не сильно обеспокоил Пирра. Наоборот, он все более склонялся к необходимости сменить образ своих действий. Ему не хватало терпения: перед отплытием из Эпира Пирр рассчитывал закончить войну в Италии за одну-две кампании. Сложившаяся же ситуация могла показаться ему стратегическим тупиком. Римский союз был, конечно, куда более организованным и централизованным государством, чем Персия, с которой воевал Александр. Каждый успех приходилось оплачивать большой ценой.

Нашествие галатов имело еще и тот отрицательный момент, что на поддержку восточных царей Пирру теперь уж точно рассчитывать не приходилось. Для продолжения борьбы в Италии Пирру был нужен надежный тыл, источник денег и вооруженных сил.

Понимая, что на Балканах ему придется вести изнуряющую борьбу с Антигоном Гонатом, в которую при первой же возможности вмешаются цари Египта и Сирии, Пирр решил, что Сицилия будет более легкой добычей и лучшим украшением его венцу.

Строго говоря, Пирр не выходил из противоборства с Римом: после того, как последний заключил союз с Карфагеном, поход в Сицилию, где эпиротам почти наверняка пришлось бы столкнуться с армией пунов, можно было рассматривать как косвенный удар по римлянам.

Однако просто так бросить свои завоевания в Италии царь не мог. Именно поэтому весной 278 г. он вновь вступил в переговоры с Римом Дройзен в своей «Истории эллинизма» предполагает, что в Сенат вновь был направлен Киней с подарками и что в ответ Пирр опять получил горделивое предложение удалиться из Италии.

Вероятнее, однако, что переговоры ограничивались лагерями противоборствующих армий. Плутарх перед описанием битвы при Аускуле рассказывает об отношениях между Пирром и Фабрицием в то время, когда римской армией командовал Фабриций. Поскольку этот человек стал консулом именно в 278 г, логично предположить, что указанные эпизоды относятся именно к последним месяцам перед отплытием Пирра на Сицилию, а не к 279 г.

вернуться

75

Известно, что, в отличие от Македонии, Фессалии, Этолии и других областей Северной и Средней Греции, Эпир не пострадал от галатского нашествия. Возникает подозрение, что между кельтами-галлами Северной Италии и балканскими кельтами-галатами существовала какая-то координация действий. Последние специально не тревожили владения Пирре, поскольку тот воевал с Римом, смертельным врагом галлов.

53
{"b":"268869","o":1}