Но, с другой стороны, Пирр помнил о своих соотечественниках, которые составляли основу его войск. Как в армии Александра македоняне всегда находились на привилегированном положении, так и в войске Пирра первыми были эпироты, а среди эпиротов — молоссы.

В отличие от Деметрия, для которого солдаты были пушечным мясом и не более того (вспомним его разговор с сыном во время осады Фив), Пирр старался беречь костяк своих офицеров и солдат. Именно этим были вызваны его слова после победы при Аускуле, доставшейся слишком дорогой ценой: «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то будем окончательно перебиты». Солдаты чувствовали отношение к себе царя и платили ему преданностью. Лишь однажды ему изменили македонские части, перешедшие на сторону Лисимаха. Однако мы уже видели, что македоняне в эпоху от смерти Александра до воцарения Птолемея Керавна проявляли совершенную беспринципность.

Римская армия представляет собой совершенно уникальный случай в истории древности. Общепризнанно, что римляне создали самую совершенную военную организацию среди всех народов античного Средиземноморья, а возможно — и во всем мире. Однако римские легионы, прошедшие полмира, а затем несколько столетий поддерживавшие существование мировой державы, возникли не из головы Зевса. Прежде чем стать армией Гая Мария и Юлия Цезаря, они прошли длительную историю. Войны с Пирром застают их еще где-то на полпути к состоянию идеальной боевой машины. Это ставит ряд вопросов, разбор которых превратил бы нашу книгу в исследование истории римского легиона. Поэтому мы ограничимся только общими замечаниями, позволяющими судить о том, с каким противником довелось столкнуться Пирру.

Как и все античные армии, римская прошла через ряд последовательных реформ. Некогда (во времена Ромула) основу ее составляли отряды колесниц. Затем их сменили — как и в Греции — всадники. Отсюда происходила римская традиция начинать любую военную кампанию в марте (март — месяц, посвященный Марсу) с ристаний колесниц и конских скачек, считавшихся сакральными (кони-победители приносились в жертву), только после которых армии выступали в поход.

При царе Сервии Туллии в Риме сформировалась армия, напоминающая классические греческие: все свободорожденные римляне были распределены на имущественные классы, каждый из которых имел особое вооружение. Армия строилась в виде фаланги, основу которой составляли гоплиты, вооруженные на этрусский (схожий с греческим) лад. Остальные имели более дешевое и легкое снаряжение, по типу напоминающее вооружение греческих гипаспистов и пельтастов.

Более привычный нам манипулярный строй возник значительно позже. Причины для его появления лежали и в развитии римского общества (переход от монархии к республиканскому правлению, постепенное усиление значения плебеев), и во внешних событиях. В 390 г. римляне потерпели сокрушительное поражение от галлов при Аллии, после чего по инициативе знаменитого полководца Марка Фурия Камилла была проведена реформа, по вполне правдоподобному предположению современных историков имевшая целью создание армии, которая была бы в состоянии противостоять именно безудержному натиску ополчений галлов.

К этому времени слово «легион» из названия ополчения римских граждан превратилось в обозначение высшего тактического соединения; спустя некоторое время легионами будут. Называть и корпуса, выставленные союзниками. Согласно Ливию, после реформ Камилла легион стал состоять из 45 манипул (лат. «манипул», букв. — пучок сена, привязанный к шесту: древний воинский знак, вокруг которого собирались воины). Каждый из манипулов представлял собой подразделение, подобное греческому лоху и подготовленное как для самостоятельных действий, так и для сражения в общем строю.

Не менее важным, чем дробление на манипулы, было распределение сил летаона на три линии. Первую линию боевого строя составляли 15 манипулов гастатов, молодых тяжеловооруженных воинов. Численность манипула составляла 60 человек, к которым следует прибавить 20 застрельщиков (левисы), вооруженных дротиками. Вторую линию образовывали 15 манипулов принципов — солдат в возрасте от 30 до 40 лет, обладавших и боевым опытом, и зрелой воинской силой. Здесь каждый из манипулов имел численность также в 60 человек. Третья линия была самой громоздкой, хотя, вероятно, и не имела серьезного значения, будучи всего лишь тыловой опорой для первых двух. Эта линия сама делилась на три части. Впереди, сразу за принципами, стояли триарии — ветераны, прошедшие множество кампаний, но уже утратившие мощь принципов. За ними шли рорарии — воины, имевшие облегченное вооружение, то ли набранные из бедных сословий граждан, то ли просто молодые люди, еще не успевшие себя зарекомендовать на ратном поприще. Завершали эту линию акцензы — легковооруженные из неимущих римлян, которые вполне могли исполнять функции обозных служащих, вроде спартанских илотов, шедших за армией гоплитов. Каждый из этих разрядов имел по 60 человек, таким образом манипул третьей линии составлял 180 солдат.

Итого в легионе насчитывается (вместе с офицерами, сигнальщиками, знаменосцами и всадниками, числом в 300 человек[61]) 5000 воинов.

В более позднее время рорарии и акцензы попросту исчезнут из римского легиона, а численность триариев станет вдвое меньше численности первых линий. Во II столетии структура легиона (согласно Полибию) будет такой: 10 манипул гастатов (по 120 тяжеловооруженных легионеров и 40 легковооруженных велитов), 10 манипулов принципов (также 120+40) и 10 манипулов триариев (60 ветеранов + 40 велитов), всего 4200 велитов. Подобная организация более уравновешена и практична. Однако прежде чем перейти к ней, римляне должны были пройти через «легион Камилла», в который включено как можно большее число граждан, даже не имеющих боевого опыта и достойного гоплитского вооружения.

Такое распределение сил показывает, что легион был рассчитан прежде всего на фронтальное сражение. Маневрирование на поле боя еще не стало козырной картой римлян, а выход противника в тыл ставил перед ними почти неразрешимые проблемы. Однако вольски, этруски, галлы и самниты, с которыми имели дело наследники Ромула, и не ставили перед ними таких задач — за исключение эпизода в Кавдинском ущелье.

Зато при фронтальном сражении римляне имели явное преимущество над всеми италийскими врагами, даже над вызывавшими еще в IV в. ужас галлами. Однако чтобы разобраться с манипулярной тактикой времен Пирра, нужно поговорить об особенностях вооружения римлян.

Главным наступательным оружием было копье. Внедрение длинного этрусского копья, называвшегося «гаста» (отсюда — гастаты), приписывается царю Сервию Туллию. Оно представляло собой типичное гоплитское копье, которое нам известно уже по классической греческой фаланге. Именно этими копьями были вооружены римляне при Аллии и именно подобное вооружение было сочтено недостаточным для борьбы с галлами.

Камилл оставил гасту лишь для триариев, а гастатам и принципам взамен дал на вооружение по два более легких копья — пилума В древнейшие времена пилум использовался для защиты крепостных стен, правда, при этом он представлял собой очень тяжелое и длинное копье. Нам не известно, когда от оборонительного оружия, напоминающего сариссу, название перешло к метательному оружию, по сути — очень длинному дротику, однако уже ко времени Самнитских войн именно пилум составляет особенность римских легионеров.

«Антигалльская» нацеленность этого оружия видна очень хорошо. Дабы задержать грозный вал полуголых или полностью обнаженных варваров, вооруженных длинными мечами и щитами, гастаты метали пилумы, которые вонзались в щиты, тянули их вниз или поражали незащищенные части тела. При необходимости легионеры могли оставить один пилум при себе и даже действовать как фаланга — если не педзетеров, то гипаспистов или пельтастов.

Но обычно после разрушения строя и ослабления напора противника дротиками левисов и пилумами легионеров последние стремились перейти к рукопашной схватке, где главным оружием становился меч.