Самые большие жертвы происходят в первые секунды — во время «шока». Потом их число уже не настолько велико, как кажется тем же участникам боя и что свидетельствует история кавалерии: «…Раны, причиненные саблей, удивляют нас как своим незначительным числом, так и легким характером. Полковник фон Боркэ, например, рассказывает следующее о нечаянном ночном нападении, в котором два конных полка южан по ошибке атаковали друг друга: «1-й и 3-й виргинские полки пронеслись друг через друга в блестящей атаке, которая, к счастью, не имела никаких серьезных последствий, кроме нескольких сабельных ударов».{681}

Лучше всех происходившее описал Гоуинг, который наблюдал столкновение с одной из близких возвышенностей.

«Одна из колонн вражеской кавалерии остановилась в полумиле от наших солдат, которых оставалась горстка в сравнении с этой толпой. Вскоре стало ясно, что наши генералы не собираются атаковать, не сосчитав прежде силы русских. Это был самый волнующий момент.

Когда протрубили сигнал к наступлению, шотландцы и иннисикиллингцы быстрым шагом двинулись вперед и, начав подъем на холм, перешли в атаку. На огромной скорости, под звонкое «ура!» они ворвались прямо в центр вражеской колонны. Со страшным грохотом уроженцы Зеленого Острова в сверкающих шлемах и шотландцы в медвежьих шапках с саблями наголо врезались в ряды улан. Казалось, в громовых раскатах сотрясается земля. Враги — рослые всадники на крупных лошадях — падали сотнями».{682}

Простим фузилеру спутанных с уланами гусар, но остальное подмечено очень близко к происходившему. Из его и других описаний можно сделать как минимум два вывода:

- русские встретили удар англичан если не стоя на месте, то и не нанося сильного встречного удара;

- первые потери были понесены сторонами в результате столкновения.

Это были не только и не столько убитые и раненные. Более сильные и более разогнавшиеся лошади опрокидывали оказавшихся на пути противников. Одним из первых был смертельно ранен командир 8-го эскадрона Ингерманландского гусарского полка ротмистр Семен Васильевич Хитрово. После схватки его подобрали англичане и, по рассказу другого пленного офицера, поручика Киевского гусарского полка Обухова, он после погрузки на корабль для отправки в Турцию умер от полученных ран и, вероятно, был похоронен в море.{683} Этот юный еще человек, запомнившийся жителям Симферополя своими патриотическими порывами и грустным пророчеством, когда, «…держа бокал шампанского в руке, весело заметил нам, что каков бы ни был исход начинающейся войны, он не выйдет живым из нашей полюбившейся ему стороны», сам, кажется, накликал на себя беду.{684}

О большой силе удара говорит и число выбывших из строя английских офицеров, бывших в первой линии в момент удара.{685} Многие из них были травмированы.

Один из участников события, солдат из Королевских драгун, вспоминал о происходящем: «Мы сходимся. О, Боже! Я не могу описать этого, они оказались выше нас и вокруг нас, мы оказались посреди них. Я никогда не чувствовал такого страха в жизни и надеюсь, что Бог простит меня, ибо я чувствовал себя больше похожим на дьявола, чем на человека. Мы сражались, пытаясь пробиться через них, как только англичане могут сражаться. Там же были с нами и 4-й, 5-й и 6-й. Слава Богу, я вышел без единой царапины, хотя был весь покрыт кровью, но моя лошадь была даже не ранена.

То, что произошло, больше напоминало кошмарную бойню, но думаю, это было нужно. Мы резали их, как овец, и они, казалось, даже не имели сил сопротивляться. Равнина была покрыта мертвыми русскими и конечно же мы тоже оставили там некоторых наших товарищей…».{686}

Когда первая линия столкнулась с русскими гусарами, бой моментально потерял свою упорядоченность, превратившись в ужасное единоборство, призом в котором была только жизнь его участников. Англичане выиграли столкновение — первый, самый важный этап схватки. Не зря Кинглейк сказал, что сорок лет мира не отразились на состоянии британской кавалерии: она была отменно управляема прекрасными молодыми кавалерийскими офицерами.{687}

У англичан тоже в момент столкновения кавалерийских масс выбыло из строя много офицеров, бывших в первой линии. Многие не получили раны от пуль или ударов холодным оружием — они были травмированы при ударе плотных строев друг о друга. Полковник Йорк, например, свалился с лошади с обеими переломанными ногами.{688}

Другие получили огнестрельные ранения. Русские, похоже, прежде чем взяться за сабли, разрядили свои пистолеты. Например, так поступил сам Халецкий, наверняка так действовали и остальные. Был ранен пулей командир Серых Гриффит, которого заменил бревет-майор Джордж Калверт Кларк.

Как бы англичане ни бахвалились, гусары Рыжова все-таки ворвались на территорию лагеря Легкой бригады. Арбузов указывал на наличие неких бытовых предметов, которые гусарам пришлось преодолевать при сближении с противником. В любом случае обед кавалеристам Кардигана был основательно испорчен, тем более что по лагерю протоптались не только русские, но и местами кавалеристы Скарлета.{689}

Схватка

Первые минуты Серые и Иннисикилиннгский полк таранили русскую линию сами и, судя по всему, глубоко вклинились в нее. Многие англичане прямо говорят, что вошли в боевой порядок, как нож в масло.

Успех британцам обеспечила вторая линия (Royals), которая, смешавшись, действовала как клин, едва не разделив русских на две части.{690} Этот полк вступил в схватку уже после того, как все остальные полки сцепились с русскими.{691} До него 4-й драгунский удачно ударил во фланг гусарам Рыжова.{692}

Гусары не уступали и стойко держались в линии дивизионов, образуя плотную массу. Находившиеся на флангах казаки (уральцы) перед самим столкновением благоразумно рассеялись, предоставив регулярной кавалерии самой выяснять свои отношения с оппонентами.

Хотя англичане успели набрать скорость, давшую им превосходство над русскими, численный перевес последних не позволил пробить брешь в эскадронах — и бой быстро перешел в беспорядочную схватку. Майор Форест из 4-го полка говорил, что порядок развалился быстро и уже через мгновение он не видел рядом с собой ни одного знакомого лица. Участники с обеих сторон единодушно описали схватку как стремительную и кровавую. Если англичане говорили, что «резали русских, как овец», то русские, в свою очередь, считают, что не уступали им ни в чем. Похоже, противники стоили друг друга, но об этом мы еще скажем.

Вот как описывает бой сержант Френки: «Кое-кто из русских был поражен тем, как владеют саблями наши люди. Несколько минут шел горячий бой, не было времени оглядеться. Мы все превратились в клубок бешеных безумцев, изо всех сил старающихся убить друг друга. Наши лошади, наше вооружение были тяжелее, и мы смогли пробиться сквозь неприятеля — противник стал уступать. Говоря словами господина Рассела, «наша бригада прошла сквозь русских, как нож для разрезания бумаги».

Френки зря ссылается на журналиста. Последний выдает желаемое за действительно, хотя, конечно, удар с нескольких направлений был неожиданным и малоприятным для русских, да и полк Йорка удачно нанес удар во фланг, подтвердив, что «…в сомкнутой атаке английская конница могла состязаться с лучшей кавалерией в мире».{693}

Когда Серые уже увязли в схватке, в строй врезались иннисикиллингцы, которые и обеспечили успех, отчасти дезорганизовав первые ряды гусар. На этом все закончилось. Судя по тому, что большая часть эскадронов второй линии русских даже вступила в дело, англичане лишь теснили их, пытаясь холодным орудием проложить себе дорогу.

Хотя большинство британцев и рисовало картину полного обращения в бегство центра русской кавалерии (например, «… обратила в бегство расстроенную массу»), не думаю, что это соответствовало истине.

Фланговый удар королевских драгун